Теперь это классика. Вспомнили знаменитые белорусские произведения, которые запрещала власть

6 июля 2023 в 1688637300
«Зеркало»

Оппозиционный политик Павел Латушко признался, что в 2020 году поучаствовал в пиратском распространении в интернете фильма «Купала», который сняли на «Беларусьфильме» за 1,5 миллиона долларов, но затем положили на полку. На большие экраны он так и не вышел. В белорусской истории такое не редкость - многие книги, пьесы и даже фильмы наших авторов оказывались под запретом из-за того, что противоречили политике властей. Вспомнили примеры знаменитых отечественных произведений, которые были недоступны публике.

В эту подборку мы не включали современные произведения. Например, романы Ольгерда Бахаревича «Сабакі Эўропы» и «Апошняя кніга пана А.», дважды признанные властями «экстремистскими».

Пять запретов одной пьесы

Классик белорусской литературы Янка Купала написал свою пьесу «Тутэйшыя» в 1922-м. Ее действие происходило в недавнее для момента написания время: в 1918-1920 годах, когда в Минске сменяли друг друга немецкая, советская и польская оккупация. Главный герой произведения, Микита Зносак, стремился приспособиться к каждой из них.

«Гэта сведчыць пра геніяльнасць Купалы, калі ён не пасаромеўся высцебаць нацыю - у асобе Мікіты Зноска. Купала стварыў геніяльны псіхалагічны тып беларуса. Канфармізм - вельмі тыповая рыса беларуса - прыстасавацца, каб выжыць. Гэта вынік жыцця "на скрыжаванні". Купала не абвінавачвае, ён шкадуе чалавека. Гэта самае галоўнае, што ёсць у п'есе. І потым - там адлюстраваная ўся беларуская гісторыя, усе рысы беларускай ментальнасці. "Тутэйшыя" - вельмі жорсткі й праўдзівы погляд аўтара на беларускую мінуўшчыну, на беларускую сучаснасць, і, на жаль, на беларускую будучыню», - говорил в 2001 году режиссер Николай Пинигин, поставивший спектакль по этой пьесе в Купаловском театре.

Впервые пьесу напечатали в 1924 году в журнале «Полымя». Спустя два года в БГТ-1 (так тогда назывался Купаловский) состоялась премьера. Как писал историк Александр Гужаловский в книге «Чырвоны аловак. Нарысы па гісторыі цэнзуры ў БССР. 1919−1941 гг.», постановка «была прымеркавана да правядзення Акадэмічнай канферэнцыі па рэформе беларускага правапісу і азбукі, <…>. Паводле намераў арганізатараў, канферэнцыя была павінна перад усім светам прадэманстраваць адзінства паміж КП (б)Б (коммунистической партии большевиков Беларуси. - Прим. ред.), заходнебеларускім нацыянальным рухам і беларускай палітычнай эміграцыяй». Поэтому запрет пьесы сразу после ее премьеры из-за игнорирования режиссером цензорских правок сразу вызвал скандал.

Как отмечал Гужаловский, «беручы пад увагу сур'ёзнасць палітычнага моманту, а таксама асобу аўтара (за год да гэтага Я. Купалу было нададзена званне народнага паэта), калегія Наркамасветы (Министерство просвещения. - Прим. ред.) <…> скасавала забарону Галоўлітбела». Под последним термином понималось белорусское Главное Управление по делам литературы и издательств (сокращенно Главлит) - организация, непосредственно отвечавшая за цензуру в СССР и существовавшая в 1922-1991 годах.

В итоге власти приняли компромиссное решение. Одних чиновников признали виновными в том, что они разрешили постановку, других - что сняли спектакль после премьеры. Пьесу разрешили снова ставить после авторской переработки. Но в реальности «Тутэйшыя» оказались под запретом. На протяжении более чем полувека ее больше нигде не печатали и не ставили.

Все последующие попытки реабилитировать «Тутэйшых» оказались неудачными. В 1927-м был изъят из продажи третий том собрания сочинений Янки Купалы, где была напечатана пьеса. В 1982-м отмечалось 100-летие со дня рождения Янки Купалы и Якуба Коласа. Директор издательства «Мастацкая літаратура» Михаил Дубенецкий решил опубликовать сборник «Спадчына» и включить туда пьесу. Но этот сборник так и не вышел, таким образом подтвердив запрет пьесы Купалы.

В том же 1982 году режиссер Валерий Маслюк поставил на сцене Могилевского драмтеатра спектакль, в котором объединил тексты «Тутэйшых» и другой поэмы Купалы «Адвечная песня». Но после двух показов и эту постановку запретили.

Лишь во время перестройки, в 1988 году, полный текст пьесы напечатал журнал «Полымя». Спустя два года премьера спектакля «Тутэйшыя» состоялась в Купаловском театре. Еще существовал Советский Союз, а в финале постановки Николая Пинигина уже поднимали национальный бело-красно-белый флаг.

В пятый раз «Тутэйшых» запретили в 2007-м, когда спектакль сняли с репертуара. Новая премьера произошла уже в 2020-м. Изначально планировалось, что постановку покажут в Купаловском театре, но актеры были вынуждены играть ее не на родной сцене, поскольку были уволены после президентских выборов и последовавших протестов труппы. Запись спектакля доступна на YouTube.

Цензура за идеализацию немцев и месть после смерти

Классик белорусской литературы Кузьма Чорный стал жертвой сталинских репрессий. «У яжоўскай турме ў Менску ўвосень 1938 г. мяне саджалі на кол, білі вялікім жалезным ключом па галаве і палівалі збітае месца халоднай вадой, паднімалі і кідалі на рэйку, білі паленам па голым жываце, устаўлялі ў вушы папяровыя трубы і раўлі ў іх на ўсё горла, уганялі ў камеру з пацукамі», - вспоминал он в дневнике. Спустя восемь месяцев его все же выпустили на свободу.

Во время Второй мировой войны Чорный занимался публицистикой, чтобы заработать себе на хлеб. В свободное время писал романы, но сталкивался с постоянной цензурой. Особенно лютовала Фаина Дадиомова, возглавившая Главлит БССР. «Да вайны яна з году ў год была ў такім чыне: "намеснік начальніка ўпраўлення справаў мастацтваў пры Саўнаркоме БССР". Самай важнай адзнакай гэтай установы была тая, што ў ёй ніколі, за год дзесяць, не было сказана ніводнага беларускага слова. <…> Яна некультурная і нават непісьменная (па-беларуску яна чытае дрэнна і зусім не ўмее пісаць). <…> Навадняючы беларускія ўстановы, Дадзіёмава выгнала з іх беларускую мову. А цяпер, бачачы, што як бы дзьме беларускі вецер, яна, цэнзар, калечыць сваім алавіком мову беларускай літаратуры, думаючы гэтым паказаць начальству, што яна і ведае беларускую мову, і займаецца ёю», - отмечал Чорный в дневнике.

В 1943-м писатель создал роман «Пошукі будучыні». «Менавіта ў ім Чорны дасягнуў сваёй мары: расказаў пра шляхі беларуса ў вялікай гісторыі, - рассказывала TUT.BY литературовед Людмила Синькова. - У "Пошуках будучыні" глабальныя падзеі першай паловы ХХ стагоддзя ён разглядае ў той меры, у якой яны тычацца беларусаў. Мы прызвычаіліся разглядаць тую ці іншую вайну ў маштабе міждзяржаўных сутычак. Чорны ж глядзіць па-іншаму: маўляў, вось беларусы, і мне цікава, што адбывалася менавіта з імі на фоне сусветных катаклізмаў».

Но книга так и не была опубликована: последовал запрет со стороны Главлита. Писатель жаловался на Дадиомову руководителю БССР Пантелеймону Пономаренко. Тот обещал ее уволить, но так и не сделал этого. Как отмечал Александр Гужаловский (в книге «Чырвоны аловак. Нарысы па гісторыі цэнзуры ў БССР. 1943−1991 гг.» - далее в этом тексте мы ссылаемся именно на этот, второй том его исследования), главному цензору доносили о жалобах писателя в ее адрес. Мстительная Дадиомова решила отыграться.

В 1944 году Чорный умер в возрасте 44 лет от инсульта. «У мяне ўжо няма 70% здароўя. Я гіну і не магу выкарыстаць як бы трэба было свой талент. <…> Божа, напішы за мяне мае раманы, хіба так маліцца, ці што?» - написал он в день своей смерти.

Запрет на публикацию сохранился и после смерти писателя. Его произведение, а также опубликованный еще до войны роман «Бацькаўшчына», запретили печатать как «палітычна шкодныя» вещи, где Чорный, по мнению цензора, «ідэалізаваў немцаў, развіваў думку аб іх гуманнасці». «Пошукі будучыні» были впервые напечатаны лишь в 1950-м.

Символично, что дневник писателя был опубликован в 1965-м, но цензура вырезала из него треть от общего объема текста. Затем в вышедшем собрании сочинений Чорного текст сократили уже в два раза. И лишь в 1988-м опубликовали полностью.

Роман о великой любви под запретом на 20 лет

На рубеже 1950−1960-х годов писатель Владимир Короткевич четыре года учился в Москве. Сначала на Высших литературных курсах, затем на Высших сценарных. Из столицы СССР он вернулся с написанным романом «Леаніды не вернуцца да Зямлі». В 1962-м произведение опубликовали в литературном журнале «Полымя». Правда, изменив название на «Нельга забыць».

Но спустя несколько месяцев «Советская Белоруссия» - уже тогда главная официозная газета страны - опубликовала рецензию критика Якова Герцовича. «Тагачасны "афіцыйны" крытык папракаў Караткевіча ў кніжнасці, другаснасці, у тым, што яго галоўны герой "Андрэй Грынкевіч і яго таварышы - адарваныя ад жыцця фармалісты, якіх мала цікавіць змест нашага мастацтва, яго ідэйная накіраванасць. Форма для іх ператвараецца ў самамэту і набывае "самастойнасць" і "незалежнасць" ад зместу, ад ідэйна-эстэтычных функцый". Галоўны герой рамана здаўся крытыку абмежаваным і глухім на ўсё "цецеруком"… <…> Артыкулы <…> былі ўспрыняты не як выражэнне прыватнай думкі іх аўтараў, а як дырэктыўнае ўказанне. Справа ў тым, што ў краіне тады, у канцы 1962 года, узнялася хваля барацьбы з "фармалізмам". Пачалося ўсё з таго, што [глава СССР] Мікіта Хрушчоў наведаў маскоўскіх мастакоў і рэзка раскрытыкаваў іх <…>, а скончылася тым, што "ведзьмаў" пачалі шукаць ва ўсіх творчых калектывах, у тым ліку і ў Саюзе пісьменнікаў БССР, Інстытуце літаратуры АН БССР», - писал литературовед Адам Мальдис в книге «Жыцце і ўзнясенне Уладзіміра Караткевіча».

До всех этих событий роман планировалось издать в сборнике, куда также планировали включить повесть «Дзікае паляванне караля Стаха». Но цензоры усмотрели в тексте крамолу.

В своей книге Гужаловский цитирует письмо, написанное в апреле 1963 года начальником Главлита БССР Александром Маркевичем: «Герой рамана - малады пісьменнік, які займаецца на літаратурных курсах у Маскве. Ад яго імя вядзецца аповед пра незвычайнае каханне, якое бывае раз у стагоддзе, пра нейкія асаблівыя адносіны, якіх пакуль што не існуе на зямлі. На старонках рамана паказаны чалавек у роспачы ад барацьбы <…>. Лейтматыў рамана - адчай, песімізм, індывідуалізм: "Ці варта жыць?" <…>. Пра далёкае мінулае герой рамана разважае з тугою, а пра нашу рэчаіснасць, пра людзей, з якімі ён сустракаецца, - са злой іроніяй і скептыцызмам. Яго замілоўваюць фрэскі на фасадах цэркваў, абразы, гукі званоў (дарэчы, уся вучоба на літаратурных курсах уяўляецца як бясконцыя экскурсіі ў храмы), пра нашых жа людзей, пра рэчаіснасць ён мяркуе па-іншаму. Сакратар камсамола ўніверсітэта - "палена няструганае, баязлівец, падлюга і алілуйшчык". <…> Выклікае сумнеў і сама назва рамана. Мяркуючы па развагах аўтара, ён хацеў сказаць аб тым, што "Леаніды" не вернуцца на зямлю да тых пор, пакуль тут будуць заставацца дрэнныя людзі. У фармулёцы ж аўтара назва гучыць як сцвярджэнне, што "Леаніды" ўвогуле не вернуцца на зямлю, гэта значыць, мы ніколі не пазбавімся ад дрэнных людзей».

В итоге книга так и не вышла. Роман опубликовали отдельно лишь в 1982-м, за два года до смерти Короткевича.

Опередил Умберто Эко, но фильм пролежал на полке 22 года

С Владимиром Короткевичем связан еще один цензурный запрет. Окончив Высшие сценарные курсы, классик белорусской литературы охотно работал с кинематографистами. В 1965-м он завершил сценарий фильма «Хрыстос прызямліўся ў Гародні». Действие в нем происходило в XVI веке, главный герой - философ Юрась Братчик - выдавал себя за Иисуса Христа (в основе истории лежал, вероятно, реальный эпизод из истории Гродненщины с появлением там такого самозванца).

Как отмечал в своей книге Гужаловский, сценарий встретили в штыки. Например, в отрицательном отзыве, полученном из Совета по делам религий при Совете Министров СССР, отмечалось, что автор «не паказвае шкоднасць рэлігійнай ідэалогіі», «правакуе на недабразычлівае стаўленне да веруючых». Отдельно экспертов разозлили последние слова сценария: «Слава сыну божаму! Гора сыну чалавечаму!»

Короткевич переработал сценарий, после чего за работу над ним взялся режиссер Владимир Бычков, только выпустивший свою культовую сказку «Город мастеров». На главную роль пригласили популярного актера Льва Дурова. Но в 1967-м работу над фильмом остановили цензоры. После очередных переделок она все же была завершена.

Но в 1968-м фильм отказались принимать в прокат из-за «недакладнай ідэйнай канцэпцыі і стылістычнага рашэння». «Перайменаваная ў "Жыццё і ўзнясенне Юрася Братчыка", пасля дванаццаці рэдактур, скарачэнняў і перазапісаў карціна ў рэшце рэшт была пакладзена на паліцу, бо "шаржыраваны паказ царкоўнікаў крыўдзіў пачуцці вернікаў". Па словах яе рэжысёра В. Бычкова, у "Жыцці…" камусьці з кіраўніцтва ўбачыўся намёк на Хрушчова, якога, як і Хрыста, пакінулі ўсе верныя паплечнікі. Не менш палохала маскоўскае кіраўніцтва беларуская гісторыя, нацыянальны каларыт фільма», - писал Гужаловский.

Короткевич, казалось, смог выйти из этого положения. Параллельно со съемками фильма он сел за работу над романом, который создавал на основе сценария. «Хрыстос прызямліўся ў Гародні» был завершен в 1966-м и тогда же был опубликован в переводе на русский. Но публикации на белорусском языке пришлось ждать шесть лет. А сам роман остался незамеченным в мире.

«Хоць кніжка "Хрыстос прызямліўся ў Гародні" толькі цяпер трапіла да польскага чытача, варта памятаць, што яна была напісаная ў сярэдзіне 1960-х. Гэта значыць, задоўга да "Коду да Вінчы", да "Імя ружы" Умбэрта Эка, а нават да рок-оперы "Ісус Хрыстос суперзорка" Эндру Лойда Вэбера з лібрэта Ціма Райса, - отмечалось в польской прессе в 2012-м, когда роман перевели на польский (речь о том, что упомянутые авторы тоже переосмысляли религиозные каноны и использовали евангельские сюжеты в своих произведениях - но уже после Короткевича). - Беларускі пісьменнік Уладзімір Караткевіч апярэдзіў іх усіх і памёр у 1984, не здолеўшы прабіцца да сусветнага літаратурнага працэсу, хоць гэтага безумоўна заслугоўваў».

Критик Мария Галкина также писала о недооцененном в России романе «об апокалиптических ожиданиях обывателей XVI века, заставивших школяра Юрася Братчика и группу бродячих комедиантов не просто разыгрывать сюжет с Христом и двенадцатью апостолами, но соответствовать этим ожиданиям - вплоть до трагического финала».

Судьба фильма сложилась еще хуже. Картина поставила в СССР один из антирекордов по времени запрета и пролежала на полке 22 года: показать ее смогли лишь в 1989 году, уже после смерти Короткевича. Но ее время к тому моменту уже ушло, и работа оказалась неактуальной.

Читайте также