Школьница из Казахстана рассказала, что ее полгода держали в секс-рабстве одноклассники. За это время ей воспользовались больше 200 мужчин

24 декабря 2024 в 1735025940
Маша Морозова, Холод

Кызылорда - город в Казахстане, где гордятся традициями и семейными ценностями, а одно из главных слов здесь - «уят», то есть стыд. Однако в августе всю страну потрясла новость - 16-летняя девочка рассказала, что одноклассники полгода с помощью угроз и шантажа держали ее в сексуализированном рабстве. По словам девочки, ее заставили ездить на «вызовы» и вымогали у нее деньги. Когда все вскрылось, выяснилось, что за это время школьницу успели «вызвать» больше 200 мужчин. При этом многие в городе не верят в то, что девочку держали в рабстве, и обвиняют мать в том, что она «не уследила» за дочерью. Спецкор «Холода» Маша Морозова съездила на место и поговорила с пострадавшей, ее семьей, чиновниками и жителями города, чтобы разобраться в произошедшем.

Имена пострадавшей и ее родственников изменены из соображений безопасности. Имена несовершеннолетних обвиняемых также изменены. Редакции известны настоящие имена всех героев материала.

Выпускной для 11-классников лицея города Кызылорда устроили в роскошном банкетном зале: мрамор, зеркальные стены, шестиметровые потолки. Золотые и белые шарики, корзины с цветами. Парни в расстегнутых пиджаках поверх белых рубашек делают селфи в зеркалах. Девочки с праздничными укладками снимают друг друга на видео для TikTok.

В длинном платье с корсетом и пышными рукавами, на каблуках, с идеально гладкими волосами - 16-летняя Вероника Мусабаева. Ее мама, 53-летняя Айбике, очень хотела, чтобы выпускной дочке запомнился. Она взяла денег в долг, чтобы Вероника могла сходить на маникюр и макияж, заказать с китайского маркетплейса Temu на выбор несколько платьев. Сама Айбике на выпускной не пошла: не хватило денег.

Для праздничного селфи во время последнего звонка одноклассники столпились гурьбой около зеркала. На переднем плане - улыбающаяся Вероника. Слева в кадр влез рослый плечистый парень - он поднял вверх руку, сложив пальцы в букву V. Справа миниатюрная девочка сложила губы бантиком в воздушном поцелуе.

Большинство подростков с этого селфи поступили в вузы - кто в Алматы, кто в Астане - и теперь постят сториз и рилсы о том, как им живется в роли студентов. Но трое из тех, кто запечатлен на селфи, не постят ничего. Рослый парень, Данияр, и отправляющая воздушный поцелуй девчонка, Назерке, сидят в СИЗО. Их обвиняют в том, что они держали в рабстве свою одноклассницу Веронику.

К моменту выпускного ее почти ежедневно насиловали уже шесть месяцев.

Держи дочку сытой

Жуткий ветер то и дело поднимается в Кызылорде - местные уверены, что виной тому запуск ракет на космодроме Байконур, хоть он и находится в сотнях километров от города. Ветер носит по дворам песчаную пыль: она забивается в глаза, оседает на коже, скрипит на зубах. На ветру болтаются ковры, тут и там вывешенные сушиться на балконах пятиэтажек - здесь принято устилать ими всю квартиру, чтобы сидеть на полу.

Кызылорда - город на 350 тысяч человек в степи на юге Казахстана. «Город у нас патриархальный, ортодоксальный», - говорит местная жительница. «И маленький, - добавляет другая. - Все друг друга знают. Подойди к любому, попросись переночевать - пустят».

Во дворе спального микрорайона, куда выходят окна квартиры семьи Мусабаевых, каждый день из ретрансляторов раздаются звуки призыва к молитве. По вечерам, когда заканчивается последний намаз, здесь становится тихо и хоть глаз выколи темно - фонарей в микрорайоне почти нет. Посреди спортивной площадки мерцает огонь под мангалом и белеет большой шатер. Значит, недавно кто-то умер, и родственники начали с вечера готовить еду к завтрашним похоронам. На похороны принято звать много народа, а квартиры слишком маленькие, поэтому кызылординцы арендуют шатры и ставят их прямо во дворе.

Через этот двор Мухтар Мусабаев 10 лет назад каждый день носил на руках в школу свою дочку-первоклассницу Веронику. Отец нянчил ее все детство: когда она родилась, он сидел без работы - деньги зарабатывала его жена Айбике. Она приходила покормить малышку и убегала, а отец ее качал, вставал к ней по ночам, а когда подросла, - носил в садик и школу. Перестал только ко второму классу, когда семилетняя Вероника начала стесняться.

Дочка была в семье вторым ребенком. Сына - сейчас он уже закончил вуз и живет в Алматы - воспитывали в строгости. Он много времени проводил с бабушкой, матерью отца: Айбике попросила ее помочь с воспитанием внука, раз до этого она хорошо воспитала своего сына Мухтара.

Девочку же старались баловать, насколько могли. «Может быть, мы не давали ей того, чего она хотела, - красивой жизни какой-то. Мы-то кредиты-медиты выплачиваем… Но мы пытались, - говорит Мухтар Мусабаев, которому сейчас 54 года. - В магазин пойдем - Вероника просит: "Папа, духи". Скрипя зубами иду, покупаю за 50 тысяч тенге эти 150-граммовые духи. А сам думаю: елки-палки…»

Под потолком сверху на кухонном гарнитуре - большая пароварка из нержавейки, чтобы готовить манты. В шкафчике за стеклянными дверцами - коробки с сухими завтраками. Айбике говорит, что всегда запасала хлопья, шоколадные шарики и бутылочки «Maxi Чай» с разными вкусами - их любила Вероника.

«Есть пословица, мы ее придерживались: "Сына держи голодным, а дочку - сытой". Мужчина должен пробиваться сам. Он заработает хоть где: может тяжелым трудом заработать, может даже своровать, и ему это простится. А дочка если голодная, она будет… - подбирает слова Айбике, - искать варианты заработка. Может польститься на что-то. Поэтому - держи дочку сытой, чтобы уберечь от позора. Есть еще одно выражение: "У девушки тонкая дорога". Она должна аккуратно жить, чтобы честь не потерять. Влево, вправо - будет уже позор».

Почти все жители Кызылорды - казахи, представители титульной нации (в Алматы, для сравнения, четверть населения - русские). Имя Вероника для Казахстана, тем более для Кызылорды, - необычное. «Русское имя», говорят в семье. На том, чтобы назвать девочку именно так, настояла ее бабушка, свекровь Айбике, этническая русская. Она три дня стояла под окнами роддома, кричала и плакала: «Хоть будете поминать меня! Люди будут у нее спрашивать, почему такое русское имя необычное, а она будет говорить: потому что у меня бабушка русская». Заведующая роддомом, вспоминает Айбике, ее пристыдила: «"Ты почему так обращаешься со свекровью?" Я говорю: "Она русское имя просит, а как я русское, она черненькая, казашка!" А она говорит: "Как сказала, так и сделай, ты зачем заставляешь мать плакать!"»

Из-за того что в семье говорили в основном по-русски, мать отдала Веронику в казахский класс, чтобы она выучила язык. На языке, на котором не говорили дома, училась Вероника так себе. Пробный выпускной экзамен сдала плохо - и загрустила: считала себя никчемной.

Мать говорила Веронике: не будет высшего образования - ничего страшного, открою тебе бутик или магазин косметики. «Мне просто было стыдно, что люди скажут, когда буду замуж ее выдавать, - признается Айбике. - Единственная дочка, и то образование ей не дала. Такое у нас тут мышление».

На летние каникулы после 10-го класса Айбике взяла дочь с собой в Алматы, где живут ее сестры и старший сын. Она хотела купить там детям квартиру на будущее и поехала осмотреться. Думала даже оставить Веронику в большом городе, отправить учиться в колледж. Но пригляделась к ее поведению - и передумала. На тех каникулах Вероника впервые попробовала работать, ходила по квартирам и офисам с сумкой книжек и предлагала их купить. Проработала всего один день и бросила: тяжело. Дома препиралась с сестрами матери: жаловалась, когда ее просили мыть посуду.

«Я позвонила мужу и говорю: Мухтар, что-то рановато ей еще жить одной, - говорит Айбике. - Она совсем как маленькая себя ведет».

К началу учебного года мать отправила Веронику обратно в Кызылорду, к отцу и бабушке. Сама осталась в Алматы зарабатывать деньги на квартиру.

Приехав в Кызылорду, 11-классница Вероника стала часто отпрашиваться у отца на ночевки к своей подруге, однокласснице Назерке. В семье ее знали: Назерке и сама несколько раз оставалась ночевать дома у Мусабаевых. Мать Вероники прониклась к ней симпатией после того, как та однажды, оставшись ночевать, приготовила вкусный ужин и до блеска отмыла плиту.

Когда девочки подружились, Айбике даже звонила матери Назерке. Спрашивала, прежде чем отпускать дочь с ночевкой, какая там обстановка, есть ли мужчины в доме. Девочки говорили, что остаются ночевать вместе, чтобы готовиться к выпускным экзаменам.

Вместе с ними ночевать оставалась двоюродная сестра Назерке - Жанель. Она была их ровесницей, но училась не в школе, а в колледже. У Жанель было много подруг среди, как говорят в Казахстане, «районских девчонок» - она постоянно, по словам ее знакомой, участвовала «в разборках на районе».

Назерке росла без отца, а ее мать, медсестра, работала вахтовым методом и подолгу не появлялась дома - так что девочки пользовались свободной от взрослых квартирой.

«Я думал: дома я да бабушка. Скучно ей со стариками, что делать», - говорит Мухтар, объясняя, почему отпускал Веронику в гости.

Айбике из Алматы присылала дочери карманные деньги, пока в январе не обнаружила, что Вероника потихоньку просит небольшие суммы не только у нее, но и у отца, и у брата. Родители ее наказали: оставили без денег.

А в середине февраля Айбике позвонил муж. Сказал: с Вероникой начались проблемы. Ее задержала ночью, когда детям нельзя находиться одним вне дома, ювенальная полиция и передала отцу, выписав ему штраф. Дочь стала все чаще пропадать из дома. Говорит, что устроилась работать официанткой по ночам (что по закону делать несовершеннолетним запрещено), но отказывается сказать куда.

Ты будешь одна против всего города

Во дворе стоит детская деревянная беседка, раскрашенная в разные цвета. Внутри по бокам - узкие скамеечки. В этой беседке много часов провела Айбике, глядя на окна квартиры Назерке, где постоянно пропадала ее дочка. Дверь в квартиру, когда она стучалась, ей не открывали, и она надеялась подкараулить Веронику у подъезда.

В феврале, когда муж сказал ей, что с Вероникой происходит что-то странное, Айбике вернулась из Алматы домой, в Кызылорду. Она пыталась выяснить, правда ли дочь где-то работает: безуспешно пыталась взять выписку с ее счета в банке, ходила по кафешкам в центре города, высматривая ее среди официанток. Вероника бунтовала, говорила: хватит ходить, ты меня позоришь.

Пока шел учебный год, Айбике ходила в школу. Жаловалась, что не может справиться с дочерью. В школе, по словам собеседника «Холода» из числа сотрудников, предлагали написать заявление в инспекцию по делам несовершеннолетних. Чем это чревато, спрашивала Айбике. В школе отвечали: может быть, вас ограничат в родительских правах, может быть, вообще лишат их. «Мы не угрожали, мы просто описывали, какими могут быть варианты», - разводит руками собеседник «Холода» в школе.

Зимой и весной Вероника стала часто прогуливать уроки и засыпать на занятиях. Учителя это замечали - но тревогу не били. «Я думал: ну, наверное, в телефон играла всю ночь», - рассуждает один из сотрудников школы, с которым поговорил «Холод».

Когда Айбике скандалила в школе, Вероника говорила: «У меня и так подруг нет, а вы еще и с этими портите мне отношения».

Когда дочь совсем пропадала и переставала брать трубку, Айбике шла в полицию. Там ей говорили: судя по биллингу, ваша дочь в вашем же микрорайоне, значит, ночует у подружки. Заявления о пропаже Айбике не писала, но грозила дочери в переписке, что если она не вернется домой, то напишет. Вероника отвечала: после такого я никогда в жизни с тобой больше не буду общаться.

По всем инстанциям Айбике ходила в одиночестве. Говорить родным и подругам о том, что случилось у нее в семье, она не хотела. «Потому что стыдно. Позор: дочка уходит из дома».

Но в конце концов от безысходности Айбике спросила совета у подруги. «У тебя, говорю, были же проблемы с дочкой, ты как поступала? Она говорит: "Я ее догола раздевала и за дверь выгоняла"». Спросила у другой. Та предложила: «Давай пойдем, девок этих отлупим, а дочку за волосы домой притащим». Эти советы Айбике не понравились. Спросила у третьей. Та сказала: «Мы все в юности гуляли и ночевали у друзей - но те, у кого родители были строгими, домой не возвращались, а те, у кого понимающими, - возвращались».

Не понимая, что делать, Айбике стала гуглить советы психологов. Специалист, с которым она проконсультировалась, сказал: дочь проходит период сепарации.

Айбике стала сдерживать себя и писать дочери только раз в два дня: «Амансың ба?» - дежурное казахское «Ты в порядке?» - чтобы дать ей возможность самой соскучиться по семье. Но не выдерживала, срывалась - и снова писала ей гневные сообщения. Потом каялась - и хоть у казахов не принято, чтобы родители извинялись перед детьми, - просила прощения: «Может, я где-то ошиблась… Ты только вернись…»

В конце концов Айбике пошла по гадалкам - хотя ислам делать это запрещает. Последняя из предсказательниц, к которой она сходила, не смогла сказать ей ничего о дочери, но предупредила: «Я вижу, ты будешь одна против всего города».

А 6 августа Мухтару Мусабаеву позвонили с незнакомого номера. Незнакомец сказал, что его зовут Жанибек, он друг Вероники. Что она находится рядом с ним - и что им срочно нужно поговорить.

Уят

24-летний Жанибек (имя изменено по просьбе героя) впервые увидел Веронику в конце мая. Она пришла играть в PlayStation в компьютерный клуб, где он работал администратором. Они познакомились, подписались на Instagram друг друга и стали переписываться.

Вероника стала приходить к нему на работу поболтать. Один раз они сходили выпить кофе. В кофейне она проговорилась, что еще учится в школе, и Жанибек насторожился: в день знакомства она сказала, что ей 18 лет. «И, когда она сказала, что 2007 года рождения, я уже как-то не очень хотел с ней общаться, потому что она еще маленькая, - говорит он. - Для кого-то, может быть, ничего особенного в таком нет - но не для всех, особенно в Кызылорде».

С тех пор они больше не виделись, а только переписывались. В основном, говорит Жанибек, Вероника просила у него денег: на такси, на еду. Он присылал. «Я спрашивал, может, у тебя проблемы, может быть, помочь, - но она ничего не рассказывала».

6 августа Вероника позвонила ему и спросила, может ли она приехать к нему на работу: сказала, что ей нужно срочно зарядить телефон. Он предложил привезти зарядное устройство к ней. Они встретились во дворе, он передал ей зарядку и начал вызывать такси, чтобы ехать домой. Но тут у Вероники на глазах выступили слезы, она попросила его отменить такси. «Я спросил: "Что случилось? Может, ты расскажешь?" - вспоминает Жанибек. - И она потихоньку начала рассказ».

Описание событий в этой главе основано на рассказе Вероники Мусабаевой. Родственники обвиняемых разговаривать с «Холодом» отказались.

Вероника рассказала, что подруги Назерке и Жанель, с которыми она сперва просто гуляла по району и ходила в клубы, полгода назад начали шантажировать ее.

В начале января 2024 года, во время новогодних каникул, Вероника вместе с подругами была в клубе Djoo - одном из немногих мест в Кызылорде, где по выходным устраивают вечеринки. Там, в клубе, Жанель сказала, что у нее есть фотография, на которой Вероника снята обнаженной. Вероника возмутилась и удалила снимок с ее телефона.

Вскоре выяснилось, что в архиве телефона Жанель эта фотография все же сохранилась - и она использовала ее, чтобы создать анкету Вероники на сайте «Кыздар.нет», самом популярном в Казахстане ресурсе, где публикуются объявления секс-работниц (в переводе с казахского слово қыздар означает «девочки»). Как потом рассказала Вероника, Жанель сделала это, не спросив ее.

Жанель и Назерке, по словам Вероники, стали угрожать показать ее обнаженное фото и видео, на которых она снята пьяной, ее родным и выложить их в соцсети. «Они сказали: будем зарабатывать деньги, но работать будешь ты», - вспоминала Вероника.

В тот момент, говорила Вероника, она была в отчаянии - и подчинилась, потому что ей казалось, что ситуация безвыходная.

Пока анкета на сайте «Кыздар.нет» проходила модерацию, Жанель и Назерке, по словам Вероники, велели ей искать клиентов в клубах: откровенно танцевать и ждать, пока к ней будут подходить парни и предлагать пойти на квартиру. В первый раз это произошло 4 февраля - а потом стало происходить регулярно. Ее стали вызывать в сауны, гостиницы и на съемные квартиры. До этого, по словам Вероники, она «много с парнями не общалась».

У Жанель и Назерке было чем ее шантажировать. Кроме снимков, где она была голой и пьяной, было видео, на котором она была под мефедроном. Принять его ее заставил в марте один из клиентов.

Ее не только шантажировали - ее, по словам Вероники, угрожали избить. У Жанель, говорила Вероника, было много крепких друзей в районе.

Вероника стала жить в квартире Назерке. В марте, по ее словам, девушки стали избивать ее за провинности: за то, что она плохо убралась дома, за то, что не помыла посуду.

Чем дольше Вероника занималась проституцией, тем больше людей узнавали об этом - и тем сильнее ее затягивало в воронку шантажа и страха.

В апреле о том, что Вероника занимается проституцией, узнал еще ее одноклассник Данияр. Знакомый описывает Данияра как популярного подростка, вокруг которого собирались компании парней.

Данияр, по словам Вероники, сказал: «Ты неплохо зарабатываешь». И потребовал, чтобы она каждый день отдавала ему по пять тысяч тенге.

Слухи поползли по району - и стали появляться все новые люди, которые хотели на Веронике заработать. В июле к ней пристали трое парней: Абзал, родственник Данияра, и двое его приятелей. Они потребовали у нее 450 тысяч тенге: Абзал говорил, что его брат работает в Комитете национальной безопасности Казахстана, и угрожал «создать проблемы» - вплоть до убийства.

Вероника стала платить этим парням - но когда об этом узнали Жанель и Назерке, то избили ее: говорили, чтобы отдавала деньги только им.

29 июля, рассказала Вероника, трое парней подкараулили ее на улице, засунули в машину и увезли в загородный дом. Сперва обещали закрыть в хозяйственной пристройке без еды и воды, потом угрожали избить жгутом из проводов, убить и утопить в Сырдарье. Но посадили в машину и отвезли обратно в ее район, сказав на прощание искать деньги. По дороге Вероника отломала с пальца акриловый ноготь и бросила в багажник машины: она боялась, что ее и правда убьют, и хотела, чтобы по обломку ногтя нашли ее тело.

В начале августа появился еще один шантажист. Он вызвал Веронику в посуточную квартиру, представился сотрудником УБОПа. По словам Вероники, он отобрал у нее все наличные, которые у нее были с собой, и сказал: «Твое дело у меня. Если не хочешь, чтобы тебя взяли на учет, то найди за неделю 700 тысяч тенге».

Узнав, что она вернулась без денег, Жанель и Назерке бросили ей в голову две полторалитровые бутылки с газировкой. Приказали срочно найти деньги - и угрожали сбрить ей волосы и брови и изрезать ножом вульву.

На следующее утро Вероника проснулась - и решила, что хватит. Тогда она и позвонила Жанибеку.

На лавочке с Жанибеком они просидели целый час. Сперва он ей не поверил - думал, что просто давит на жалость, чтобы попросить у него денег. Но она показала ему синяки на предплечьях и на затылке и маленький ожог на животе: сказала, что над ней сжигали полиэтиленовый пакет. И дала прочитать чаты, в которых ей угрожали: он запомнил сообщение, где говорилось, что, если она не достанет срочно деньги, ей сбреют волосы и брови, побьют и «опустят на районе».

Огорошенный Жанибек предложил позвонить в полицию - но Веронике было страшно: она говорила, что среди вымогателей были люди, которые утверждали, что сами работают в органах. Тогда Жанибек стал убеждать ее пойти к родителям. Но Вероника и этого боялась. Она попросила его, чтобы он сам позвонил ее отцу и все рассказал.

Пока он набирал номер ее отца, Вероника вся дрожала, вспоминает Жанибек. Он сказал Мухтару, где они, и, пока тот ехал, пересказал ему слова Вероники. Она просила, чтобы тот рассказал все ему заранее, по телефону, а не в лицо.

Появления отца Жанибек ждал с опаской. Не знал, как тот отреагирует на встречу с дочерью. Не стал сразу уезжать, а постоял немного с ними, чтобы убедиться, что отец не злится и не будет бить Веронику. Но тот обнял дочь и повел ее домой.

Жанибек говорит, что до сих пор не до конца понимает, почему перспектива заниматься проституцией оказалась для Вероники менее страшной, чем то, что ее обнаженные фотографии увидят ее родные.

«У нас есть такое понятие - "уят". Стыд, - говорит он. - У нас про такие вещи не говорят в Казахстане - про то, что девушки пьют или курят». «Уят», объясняет он, - это стигма. Слово, которое говорят человеку с самого детства, чтобы дать понять, что своими действиями он подставляет не только себя, но и родных и близких. И что все вокруг будут его осуждать.

«Наверное, Вероника не хотела, чтобы из-за нее было стыдно ее родным. Ей ведь угрожали, что фотографии и видео загрузят в соцсети, покажут родителям. А тот факт, что она занимается проституцией, видимо, она думала, можно скрыть. Там на сайте же все анонимно, - рассуждает он. - Как любой подросток, она просто боялась, я думаю. Сделала хуже, думая, что делает лучше».

Духовные ценности

Услышав о том, что произошло с дочерью, Мухтар Мусабаев сразу, еще не доезжая до дома, позвонил своим друзьям. Они пообещали: «Ты только скажи имена тех, кто надругался над дочкой, - и мы разберемся».

Но Айбике сказала: «Нет. Мы разберемся по-другому. Здесь замешаны не один и не два человека. Ответят все, включая клиентов». Их, как выяснилось впоследствии, было больше 200.

Сразу же после того, как дочь закончила свой рассказ, Айбике бросилась в полицию. Она вызвала такси, но ждать, пока оно приедет, было настолько невыносимо, что она сама побежала в отделение.

Идея жены посадить всех, кто вызывал Веронику для секса, Мухтару не нравилась.

Кызылорда - город маленький. Знакомишься с человеком, спрашиваешь, из какого он рода, - и оказывается, что он твой родственник по отцу, хотя ты его знать не знал. Если полиция начнет искать каждого, кто платил Веронике, масштаб дела окажется слишком большим, опасался Мухтар. Если у каждого по 10 родственников и 10 друзей, получается, что врагами семьи станет десятая часть всех жителей города.

«Я боялся, что весь город будет против нас», - говорит он.

Мухтар предлагал жене остановиться только на тех, кто принуждал Веронику заниматься проституцией и вымогал деньги. «Но я сказала: нет. Я пойду до конца. Накажу каждого. Ради дочки».

Хотя еще недавно ей было стыдно даже родным рассказать о проблемах в семье, Айбике решила сделать ситуацию публичной.

«Видимо, что-то переломилось. Оказывается, когда человека стыдят, стыдят, стыдят - в какой-то момент у него все вырывается наружу». Она вспоминает, что в отделе полиции «орала как резаная»: «Всех задержите! Ни одного не оставляйте! Даже свидетелей!»

Айбике рассказала обо всем своим сестрам, которые живут в Алматы. Те подключили к делу правозащитников: фонд «Не молчи», который помогает женщинам - жертвам насилия, и Айтбека Амангельды - брата Салтанат Нукеновой, женщины, которую много лет избивал, а потом убил ее муж, бывший министр экономики Казахстана Куандык Бишимбаев. Это убийство, произошедшее в ноябре 2023 года, и последовавший за ним судебный процесс приобрели огромный резонанс и стали знаковыми не только для Казахстана, но и для всего русскоязычного пространства. Брат Салтанат Айтбек Амангельды, который добивался наказания для убийцы сестры, теперь занимается правозащитой - и он взялся помогать семье Мусабаевых.

После того как к делу подключились правозащитники, разразился скандал. Глава региона распорядился уволить директора школы, где училась Вероника, завуча по воспитательной работе, школьного психолога и классную руководительницу. При этом классная руководительница и завуч, по данным «Холода», остались работать в школе рядовыми учителями (давать комментарии «Холоду» они отказались).

«У нас в городе больше 90% - казахи. Здесь между людьми родственные связи. Мы - регион, где сохранены традиции, быт. В районах, маленьких аулах, селах у нас есть совет старейшин, аксакалы. Мы перед принятием каких-то решений советуемся с аксакалами. Вот эти традиции более преобладают. Поэтому эта новость была для нас шоковой», - говорит заместитель главы Кызылординской области по социальной политике Шахмардан Байманов.

В Кызылординской области, говорит он, все держится на традиционных ценностях: «Ты должен работать на благо общества. Семейная жизнь должна быть».

На вопрос о том, как могло получиться, что в городе, который живет как одна семья, больше 200 человек вызывали для секса 16-летнюю девочку, он отвечает: «Я не говорю, что все идеально. Бывают моменты. Значит, духовно-нравственные вот эти ценности чуть-чуть искажены».

«У нас есть такое понятие, как уят. Стыд. Когда это произошло, главная реакция была такая: "Уятай!" То есть стыдно очень, - объясняет заместитель главы региона. - Если спросите кого-то: "Кто занимается проституцией?" Вы сразу натолкнетесь на такую реакцию: "Ой-бай! Как это!" Для нашего общества сложновато даже в голове такое уместить».

Сайт «Кыздар.нет», на котором выложили анкету Вероники, - это огромный и популярный ресурс с объявлениями в десятках городов Казахстана. На кызылординской странице сейчас предлагают свои услуги десятки женщин. Этим сайтом пользуются в том числе администраторы саун: они вызывают женщин по запросу клиентов. «Если скажете на ресепшене, что нужен массаж, они спросят: "Какой массаж?" - объясняет местный житель. - Администраторы сами девчонок и вызывают».

После того как полиция начала расследовать дело Вероники, силовики задержали администраторов трех саун, куда ее вызывали.

О том, что сауна - это место, куда ходят, чтобы пользоваться услугами проституток, знают среди местных все. На 350 тысяч человек в городе, который можно пройти пешком от одного конца до другого за три часа, - 40 саун.

Половина мужчин в Кызылорде пользуются услугами проституток, говорит собеседник «Холода», работник бюджетной сферы из Кызылорды. «Тихо, мирно. Никто об этом не говорит, но все знают. Да, казахская культура у нас. Но это разговор просто, пустышка. Все равно - девчонки».

Лучше всех о проституции в саунах знают полицейские, рассуждает он. «Это общеизвестный факт. Маленький город. УБОП, например, - как они не знали [о том, что несовершеннолетняя Вероника занимается проституцией]? Если она несколько месяцев ходила по саунам. Они даже про птиц, которые над городом пролетают, знают. А про нее не знали?»

«Мне даже сейчас ребята звонят, друзья. По приколу говорят: "Блин, из-за этого всего скандала девчонок нету в саунах", - рассказывает собеседник "Холода", кызылординский бюджетник. - На обычный массаж нету даже девчонок. Все проверяют».

Одна из саун, куда вызывали Веронику - «ВИП Статус», - находится на окраине Кызылорды, в спальном районе у реки Сырдарья. Вечером там темно, светится автомобильная заправка. В ее электрическом свете по обочине мимо пятиэтажек бредут кони. Владельцы частных домов иногда отправляют верблюдов, коней и коров пастись в город, чтобы сэкономить на корме.

На автобусной остановке - социальная реклама. На плакате пожилая женщина в национальной праздничной одежде держит сверток с младенцем, надпись по-казахски: «Дед - опора семьи, бабушка - сердце поколения».

Вдалеке слышен шум пьяной толпы. Между пятиэтажками, школой и отделом полиции зажата обнесенная кирпичным забором сауна с подсветкой по периметру.

Ее администратор находится под следствием. Но сама сауна как работала, так и работает.

Прислонившись к забору, на корточках у сауны сидят пятеро молодых мужчин, рядом с ними на асфальте - баклажка пива.

- Привет! - орет один из них, увидев меня издалека, и машет мне рукой. Я машу в ответ - и компания взрывается визгом, ором и хохотом.

- Я тебя люблю! - кричит мужчина.

Когда я приближаюсь, он делает шаг мне навстречу.

- Давай я тебя подвезу, - кивает на черный автомобиль, который стоит у сауны.

- А чего вы не в сауне, а тут сидите? - спрашиваю я.

- Зачем сауна? Сауна - грязное место, - осуждающе морщится и качает головой мужчина.

Один из сидевших на корточках встает и с восторженным выражением лица снимает меня на камеру телефона.

Я прощаюсь и ухожу вглубь двора. Мужчина кричит мне вслед. Слышится звук захлопнувшейся автомобильной двери и заведенного мотора. Он догоняет меня на машине, едет медленно, прижимая к обочине. Кричит из открытого окна, просит сесть к нему. Я громко и много раз говорю ему: «Нет».

Из темноты двора показываются трое патрульных. Они идут навстречу.

- Смотри, - говорю я. - Менты идут, сейчас ты получишь. Уезжай лучше.

Мужчина никуда не уезжает. Он спрашивает из открытого окна, есть ли у меня муж.

Патрульные равняются с нами и идут молча, не меняя темпа и не поворачивая голов.

Мужчина в машине не обращает никакого внимания на полицейских и снова спрашивает, есть ли у меня муж.

- Есть, - говорю я.

Он мигом извиняется, поднимает стекло, переключает скорость и уезжает в темноту двора.

- Можно я пойду с вами? - спрашиваю я у одного из полицейских. Он удивленно поднимает на меня глаза.

Патрульные молча идут по своему маршруту. Я иду поодаль. Не обращая на меня внимания, они сворачивают на соседнюю улицу.

Сколько может распасться семей

Айбике говорит, что после того, как разразился скандал, никто из родителей одноклассников Вероники не написал ей слов поддержки.

«Сейчас XXI век. Она могла бы и в полицию обратиться», - сказал «Холоду» ровесник Вероники, который учился с ней в параллельном классе.

Полиция Кызылорды возбудила уголовные дела в отношении 13 человек. Администраторов саун обвиняют по статье о сводничестве и вовлечении несовершеннолетней в проституцию, а подростков, которые, по словам Вероники, держали ее в рабстве, - еще и по статье об истязании. Мужчин, которые заставляли Веронику платить им деньги, обвиняют в вымогательстве; а того, кто, по ее словам, заставил ее попробовать мефедрон, - в склонении несовершеннолетней к потреблению наркотиков. В отношении родителей обвиняемых подростков возбудили дела о неисполнении обязанностей по воспитанию несовершеннолетних.

И тем не менее среди представителей власти в регионе существует скепсис относительно того, что Веронику действительно держали в рабстве и заставляли заниматься проституцией. Они говорят, что на протяжении полугода Вероника свободно передвигалась по городу, а не сидела взаперти, сама переписывалась с клиентами - а значит, технически имела возможность обратиться за помощью, - и проводила свободное время с теми же подростками, которых сейчас обвиняют в насилии над ней.

Вероника и правда проводила время вместе с подростками, которых позже обвинила в том, что они держали ее в рабстве.

В середине июля Назерке и Жанель решили, что поедут праздновать день рождения Вероники на базу отдыха неподалеку от Кызылорды, рассказывает она. В этот день Мухтар и Айбике ждали дочку дома: купили торт, отправили ей немного денег, писали сообщения и просили заглянуть на чай. Она не пришла. Сказала, что за городом с друзьями.

На базу отдыха, вспоминает Вероника, они поехали вместе с парнями, один из которых тоже вымогал у нее деньги (его имя «Холод» не указывает, поскольку дело в его отношении еще расследуется). Закупили продукты, жарили шашлыки.

На вопрос о том, почему она согласилась встретить свое 17-летие с людьми, которые издевались над ней, Вероника отвечает: «Мне было все равно. Я просто хотела не работать».

Такая двойственность, когда в отношениях есть одновременно и дружба, и насилие, в жизни встречается нередко, сказала «Холоду» психолог Ксения Шашунова, которая специализируется на работе с детьми и подростками. Насилие вообще чаще всего происходит именно в близких отношениях - дружеских или романтических - и может сочетаться с важными для подростка вещами, включая совместные ночевки и развлечения.

Распознать, что с подростком происходит что-то не то, бывает сложно: если дети младшего возраста могут выдать факт произошедшего с ними в игре или разговоре, то дети постарше с большой вероятностью будут это скрывать, говорит она. По словам психолога, подростки могут пытаться сохранить в собственных глазах статус «обычного человека», убедить себя: «Со мной все окей, я такая же, как все, ничего не произошло». Продолжать «дружить» с теми, кто причиняет вред, - один из способов убедить себя, что все в порядке. Тем более люди, совершающие насилие, часто стараются оградить жертву от других социальных контактов, чтобы сохранить власть над ней и не позволить другим людям вернуть ее в реальность, дать ей понять, что происходящее ненормально. В таком случае разорвать отношения с ними становится еще сложнее, потому что это означает остаться в абсолютном одиночестве.

Сама Вероника до сих пор называет Назерке своей подругой. Она говорит матери, что жалеет ее.

«Я не думаю, что она забывала, что мы друзья, - говорит Вероника. - Когда мы оставались наедине, то мы всегда разговаривали. Когда ее мама возвращалась с вахты и Жанель уходила домой, я говорила Назерке, что хочу все бросить. Она говорила, что Жанель этого не позволит. И поддерживала меня».

Но в какой-то момент поведение Назерке изменилось: «Я думаю, она просто боялась Жанель. Но вместо того, чтобы помочь мне, она стала тоже избивать меня и издеваться надо мной».

Людям, которые находятся в безопасности, кажется, что нормальная реакция в подобной ситуации - обратиться за помощью. Но сильный стресс провоцирует у человека чувство дереализации: он уже не понимает, что нормально, а что ненормально, говорит психолог Ксения Шашунова. Во-вторых, если девушка вовлечена в проституцию, у нее может возникнуть ощущение, что она не заслуживает помощи, раз сама вступает в отношения с мужчинами. Особенно если все происходит в патриархальном обществе, где о подобном не говорят и где позор ожидает девушку в любом случае: будь то обнаженные фотографии или проституция, подчеркивает психолог.

Если бы взрослые говорили с детьми о том, как вести себя в ситуациях насилия, о личных границах, о неприкосновенности интимных органов, им было бы легче обращаться за помощью, считают в фонде «Не молчи».

Идея «полового воспитания» в школах кажется заместителю акима Кызылординской области Шахмардану Байманову «слишком прямолинейной». Где-нибудь в Европе, говорит он, подобные разговоры со школьниками - «про однополые браки, например» - воспринимаются нормально, но в Казахстане с его традиционными ценностями «со стороны общества будет негативное отношение».

С задачей «полового воспитания» в Казахстане, по словам чиновника, справляется специальный центр, созданный властями. Там девочек обучают «традициям, культуре, общению» и готовят к семейной жизни. «Это как бы школа благородности. С позиции семейного, хранителя семейного очага. Больше традиционное как бы, знаете, воспитание. Ценности семьи, ценности мамы, ценности отца, жузов, традиций». Например, рассказывают, как правильно проводить национальный обряд укладывания новорожденного в колыбель.

Это не значит, говорит заместитель акима, что власти Казахстана «ушли в архаику» и призывают всех жить в юртах. Нет, они применяют современные подходы, например, создают в соцсетях позитивный контент о традиционных ценностях, уточняет Байманов.

Произошедшее с Вероникой он считает из ряда вон выходящим случаем, который не свидетельствует о каком-то системном сбое. «Сейчас все думают, что раз такое произошло, значит, у нас система образования такая. Но подобного не происходит повально. И я не могу сказать, что из-за одного случая надо сразу в школы идти и говорить [о сексе с детьми]».

Тем не менее сейчас власти Кызылординской области анализируют, где сотрудники школы допустили просчет, говорит заместитель акима. Сейчас он склоняется к тому, что главный пробел в том, что классный руководитель или заместитель директора школы должны были «организовать родителя, чтобы родитель выяснил, с кем общается ребенок. <…> Школа недостаточно обратила внимание родителей на проблемы».

Есть и другая сторона монеты, говорит один из собеседников «Холода», близкий к региональной власти. Это судьбы тех мужчин, которые «пользовались этими услугами» и сейчас утверждают, что не знали, сколько девушке лет. «Сейчас прямо это будет вообще, это будет такой ажиотаж. Вы представляете, если сейчас огласка пойдет, сколько семей [это затронет]? - рассуждает он. - Их будут вызывать в полицию, будут проводить расследование, очные ставки. Я просто думаю: когда семьи этих мужчин узнают об этом, начнется семейный раздор. Один процесс - а сколько сразу он зацепил участников, сколько человек сразу могут пострадать. У девочки сейчас дома хаос - и у в других домах тоже начнется хаос. Сколько может распасться семей».

На мужчинах, которые пользовались услугами Вероники, тоже лежит часть ответственности, говорит близкий к региональной власти собеседник «Холода». Но их поведение не то, на что в первую очередь стоит обращать внимание. Главный вопрос, говорит он, - «это все-таки нравственное воспитание».

Две пачки в день

На ужин Айбике Мусабаева готовит бешбармак. Это конина, выложенная на пласты отварного теста. Айбике делает это блюдо нечасто: оно дорогое. Вероника отщипывает руками кусочки теста с мясом и протягивает их под стол - кормит с руки собаку, крохотного белого шпица по кличке Айва.

«Таких собак вообще ни у кого в Кызылорде нет», - хвалится она, поднимая на руки щенка. В Казахстане, особенно среди ортодоксальных мусульман, не принято держать дома собак: они считаются, в отличие от кошек, нечистыми животными. Но родители решили подарить Веронике щенка после того, как она вернулась домой: правозащитница Дина Тансари, руководительница фонда «Не молчи», предположила, что питомец поможет ей оправиться от травмы. Психиатр диагностировал у девушки посттравматическое стрессовое расстройство и депрессию.

Вероника встает из-за стола, уходит в спальню, щенок бежит за ней. Она долго копается в ящике стола, а потом выходит обратно на кухню, подняв щенка на руки. «Вот!» - улыбается она и показывает, что надела на собаку ошейник-ожерелье из жемчужинок с подвеской в виде двух вишенок.

Хрупкая миниатюрная Вероника ведет себя как ребенок. Долго канючит: тянет «Ну па-ап!» - просит отца позвонить кому-нибудь из его друзей, которые разбираются в электронике, чтобы они помогли ей восстановить аккаунты в соцсетях на купленном недавно родителями подержанном айфоне. Ее старый телефон забрали следователи, а ей очень хочется прямо сейчас и ни минутой позже зайти в свой Instagram.

Она шутит, что собиралась везти собаку к грумеру, а отец взял и обкорнал щенка сам. Оправдывается перед матерью, почему сгрызла все ногти, хотя только две недели назад ходила на шеллак. Рассказывает, как вкусно ее бабушка готовит блюдо под названием «Мусор»: острый салат из маринованных сорных трав и листьев, которые обычно никто в огороде не собирает.

Только когда речь заходит о ее уголовном деле, Вероника опускает глаза в телефон, начинает на автомате что-то в нем перелистывать и говорит тихо и неразборчиво.

Дома у Мусабаевых непривычная обстановка. Снаружи их дом охраняет патруль, а в квартире круглосуточно вместе с ними живут охранницы, которых выделили им власти: они, меняясь раз в сутки, спят с Вероникой в одной кровати. «Мало ли что может случиться: суицид, например», - объясняет Айбике.

Отец так ни разу и не поговорил с дочерью о том, что она пережила. «Я стараюсь не погружаться. И себя не волновать, и ее. Чтобы она не вспоминала это. Стараюсь лучше пошутить, поподкалывать. Если я спрошу, может, не то ляпну. И себя опять начну накручивать».

Вместо разговоров Мухтар ходит на балкон и курит по две пачки сигарет в день. «Я сам с собой разговариваю: "Почему она не сказала? Где я пропустил? Где не уследил?"»

Айбике говорит, что в первые дни после возвращения Вероники домой сильно злилась из-за того, что дочь не сказала ей сразу о беде, в которую попала. Она винила себя, думала: может быть, она была к ней слишком строгой?

«Я орала как резаная. "Почему ты не сказала, почему! Эти люди говна твоего не стоят! Почему ты не сказала? Почему ты не сказала, почему ты не сказала, почему?" - вспоминает Айбике. - И я смотрю - она, бедненькая, вся зажимается. Плачет: "Мама, я не могла, я не могла". Потом я посудила: она была как загнанный зверек. Они же все представлялись каэнбэшниками и убоповцами. И она думала, что наших сил против них не хватит».

Когда Вероника вернулась домой, все в ее поведении было для матери непонятным. Она постоянно просила родителей заказать в доставке роллы или пиццу - еду, которая для них была непривычной и слишком дорогой. Вероника говорила, что последние полгода подростки, с которыми она жила, не позволяли ей вдоволь есть то, что сами заказывали, и ей приходилось за ними доедать.

«В один из первых дней она мне говорит: мама, я одноразку хочу, - вспоминает Айбике. - Я говорю: так возьми, они же там на полке лежат. А у меня лежат в ванной бритвы одноразовые. Она говорит: нет, мама, не ту одноразку! Я звоню подруге. Говорю: что такое одноразка? Подруга мне говорит, ты что, это сигареты такие электронные. Я побежала скорей в аптеку, купила никотиновый пластырь».

Айбике говорит, что первые месяцы постоянно плакала. «Не могла принять… Дочку развращенную. Развратили ребенка». Но мысли о том, чтобы осудить Веронику, у родителей не было, говорит Мухтар: «Что я, зря ее до семи лет нянчил и ночами не спал? Неужели выгнать ее, вычеркнуть это, перечеркнуть?»

Судебные процессы по первым уголовным делам в Кызылорде уже начались. Приговор пока вынесли только двум фигурантам. Мужчина, который требовал у Вероники деньги, представляясь сотрудником полиции, получил 4 года и 6 месяцев колонии за вымогательство. Еще одного мужчину, который предлагал услуги Вероники своим друзьям, приговорили за вовлечение несовершеннолетней в проституцию к 6 годам и 8 месяцам колонии.

Личности тех, кто вызывал Веронику для секса, установили, говорит адвокат семьи Мусабаевых Гулайхан Турсуманова. Их вызвали в полицию и допросили. Но о том, чтобы в отношении кого-нибудь из клиентов возбудили уголовные дела, адвокатам Мусабаевых неизвестно.

По просьбе семьи все дела рассматривают в закрытом режиме, чтобы как можно меньше людей в Казахстане знали реальные имена Вероники и ее родителей. Но в микрорайоне, где живут Мусабаевы, все равно многие слышали о том, что произошло. Айбике рассказывает, что недавно зашла в парикмахерскую у дома к своей знакомой мастерице. Раньше они всегда болтали - тем более что у нее самой есть дочка, ровесница Вероники. В последний раз речь тоже пошла о детях, но Айбике почувствовала, что разговор не клеится. «Я поняла, что ставлю ее в неловкое положение. И все. Больше я в эту парикмахерскую не ходила».

Даже подруги первое время не звонили Айбике. Потом признались, что не могли найти слова, не знали, как говорить о произошедшем.

Мухтар, который последнее время работал экспедитором - развозил по покупателям бытовую технику, - уволился. Он опасался, что кто-то из причастных к делу может вызвать его на какой-то адрес специально, чтобы причинить ему вред.

Айбике уговаривает дочку сменить имя. Та не хочет: имя ей дала бабушка.

Семья думает о том, чтобы уехать из Кызылорды. «О будущем если думать - о том, чтобы замуж выходить, например… Сейчас в такое положение попала она, что если замуж выйдет - будут разговоры», - говорит Мухтар.

Когда в суде рассматривали дело об убийстве Салтанат Нукеновой, в Казахстане началась масштабная общественная кампания: люди требовали принять закон о домашнем насилии. Власти согласились - но в итоге внесли в законодательство изменения, которые многим правозащитникам показались недостаточными. Статьи о побоях и причинении легкого вреда здоровью из административного кодекса перенесли в уголовный, но наказание для агрессоров осталось прежним: штраф и арест (пусть размер штрафа и срок ареста и увеличили).

Сейчас, после дела Вероники Мусабаевой, правозащитники хотят добиться мер по борьбе с проституцией: они требуют, чтобы власти заблокировали сайт «Кыздар.нет».

Власти Казахстана утверждают, что они не в силах его заблокировать. Как только они запрещают доступ к одному домену, его владельцы сразу же открывают «зеркало».

Проституция в Казахстане декриминализована: наказания нет ни для женщин, которые оказывают секс-услуги, ни для мужчин, которые ими пользуются. Единственное, что наказывается по закону, - это сводничество и организация притонов.

В марте 2023 года полиция Казахстана задержала 11 человек, которых назвали владельцами сайта «Кыздар.нет». Их обвиняли в сводничестве. Но уже спустя полгода уголовное дело в их отношении прекратили. В полиции объяснили, что в законе на тот момент не было нужной статьи о вовлечении в проституцию через интернет, которую можно было бы им предъявить. Эту статью в закон добавили - но о том, задержали ли администраторов сайта снова, не сообщалось.

Назерке и Жанель признают, что вымогали у Вероники деньги, но не признают, что держали ее в рабстве, говорит источник «Холода», знакомый с делом. Они утверждают, что она занималась проституцией по собственной воле и что на сайте секс-работниц зарегистрировалась сама. Получить комментарии Назерке и Жанель «Холоду» не удалось, их родственники отказались разговаривать.

Среди собеседников «Холода» в Кызылорде, в том числе наделенных властью, есть те, кто считает эту версию правдоподобной, - по их мнению, родителям Вероники выгодно утверждать, что ее держали в рабстве, чтобы «избежать позора».

Адвокат обвиняемых в вымогательстве мужчин, по словам Айбике, однажды бросил в ее адрес расхожее казахское выражение: «За дочкой следит женщина». «А есть и другая пословица, - говорит Айбике. - "Девочку воспитывают в сорока домах". Как было раньше, например, когда жили в аулах: девочка выходит из дома, и если она грубо засмеялась или кривляется, то любой в ауле может сделать ей замечание, чтобы воспитать. А сейчас наши сорок домов - это что? Это те же сауны».

***

Первое время после того, как Вероника вернулась домой, она беспокойно спала, и мать с отцом ночами по очереди сидели у ее кровати. Отец укачивал ее, как малышку, прижав к груди.

На вторую ночь возле кровати сидела мать. Дочь уснула, свернувшись калачиком. Айбике поднялась на ноги - и в этот момент ей, проведшей к тому моменту уже несколько суток почти без сна, показалось, что она видит над постелью Вероники смутные очертания склонившейся к ней женской фигуры. В этом силуэте, говорит Айбике, она узнала Салтанат Нукенову.

Год назад, когда произошло убийство Салтанат и разразился скандал, Айбике старалась в него не вникать. Она с осуждением относилась к тому, что из гибели женщины «сделали шоу».

Муж Салтанат, убивший ее, во время суда утверждал, что их конфликты часто происходили, когда она была пьяной. Айбике вспоминает, что сама как-то за чаем в разговоре с подругой возмущалась: «Она же сама пьяная, никакая! Как так, почему она пила с мужем?»

Подруга обвиняла в произошедшем мать Салтанат, а Айбике поддакивала: действительно, дочка ходит с синяками, муж ее бьет, куда мать смотрит?

Теперь Айбике Мусабаева так не думает.