В Бресте мужчина умер, оставив квартиру брату, который за ним ухаживал после инсульта. Дочь умершего возмутилась и пошла суд

24 января 2024 в 1706071680
«Зеркало»

Обычная история - родители давно развелись и разъехались, но дочь поддерживала отношения с отцом. Папа жил в Бресте, когда у него случился инсульт. Оправиться от него он так и не смог, состояние его здоровья ухудшалось. Ухаживал за ним его брат, а после и вовсе забрал его к себе. Мужчина обещал оставить брестскую квартиру единственной дочери, но изменил мнение после болезни - и завещал ее брату. После смерти отца дочь попыталась оспорить его последнюю волю. Она мотивировала это тем, что он в момент подписания документа был не в себе. О результатах рассмотрения этого дела «Зеркало» узнало из банка судебных решений.

Завещание и смерть

Завещание было составлено Дмитрием (имя изменено) в 2016 году собственноручно в присутствии нотариуса и подписано в присутствии свидетеля. В нем мужчина указал, что «все свое имущество, которое ко дню смерти окажется ему принадлежащим, где бы оно ни находилось и в чем бы ни заключалось, завещает своему брату».

Вскоре после этого, при установлении группы инвалидности после инсульта, ему поставили диагноз «органическое расстройство личности», а через год подтвердили. Брат забрал Дмитрия в агрогородок, где жил сам - там ему было проще за ним ухаживать.

Через несколько лет Дмитрий умер. Следственный комитет проводил проверку по факту его смерти, поскольку она не была обычной - он задохнулся, проводились экспертизы. Из заключения эксперта следует, что «этиловый спирт в моче и крови не

обнаружен, смерть наступила от механической асфиксии в результате закрытия

верхних дыхательных путей инородным телом».

После смерти Дмитрия и его брат, и его дочь обратились к нотариусу с заявлением о

выдаче свидетельства о праве на наследство. Узнав о последней воле Дмитрия, его дочь обратилась в суд.

«Находился под влиянием своего брата»

На заседании дочь вместе со своим адвокатом заявили, что у Дмитрия был инсульт, ему установили вторую нерабочую группу инвалидности, поэтому они полагают, что в момент составления завещания мужчина в силу перенесенного заболевания не понимал значение своих действий и не мог руководить ими, поэтому завещание следует признать недействительным, к тому же «он находился под влиянием своего брата».

Дочь рассказала, что после перенесенного заболевания у отца ухудшилось психическое состояние: появилась забывчивость, рассеянность, снизилась концентрация и память. Отец не смог самостоятельно проживать, и его брат перевез Дмитрия по месту своего жительства в агрогородок, он часто лежал в больницах.

Ее общение с отцом проходило только через дядю, а тот просил не беспокоить и не посещать Дмитрия, поскольку это может значительно отразиться на его состоянии здоровья.

Она уверена, что отец «находился в сложной жизненной ситуации, связанной с его состоянием здоровья, поэтому составил завещание не в ее пользу».

«Был в ясной памяти, читал газеты, ходил сам в магазин»

Брат Дмитрия и его адвокат в свою очередь заявили, что он в момент составления завещания полностью осознавал значение своих действий и мог руководить ими.

«Брат после перенесенного инсульта лишь замедленно говорил, немного нарушена

была координация, но был в ясной памяти, читал газеты, ходил сам в магазин», - заявил брат Дмитрия.

«Существует презумпция заболевания: пока диагноз не установлен, человек считается здоровым»

На суде выступили также приглашенные свидетели.

Судья заслушал показания нотариуса, составлявшего завещание. Она не помнила Дмитрия, но объяснила, что при удостоверении завещания проверяется дееспособность человека, а также выясняется его психическое состояние - ориентируется ли он во времени и пространстве. И поскольку «нотариальное действие было совершено, значит, сомнений в его воле и намерениях, а также его состоянии у нее не имелось».

Свидетель, присутствующий при подписании завещания, рассказал, что из-за инсульта у Дмитрия «были физические недостатки, проблем с психическим состоянием не имелось». Тем более при составлении документа он пояснил нотариусу, почему все завещает брату, а не дочери.

Еще несколько свидетелей, бывшие коллеги и знакомые Дмитрия, также рассказали, что, несмотря на физическое состояние, его память и социальные функции были не нарушены.

Но были свидетели и со стороны дочери. Ее парень и бывшая жена Дмитрия рассказали, что, несмотря на то, что после перенесенного им инсульта его не навещали, они разговаривали с ним по телефону. Из разговоров с ним они выяснили, что «он не понимает значение своих действий».

Приглашенный на заседание эксперт, проводивший посмертную судебно-психиатрическую экспертизу, отметил, что первые отклонения в психическом состоянии здоровья у Дмитрия были зафиксированы в стационаре в октябре 2016 года - уже после составления завещания.

«Существует презумпция заболевания: пока диагноз не установлен, человек считается здоровым. В медицинской документации последовательно отмечалось, что сознание ясное, пациент ориентирован. Незначительные отклонения свидетельствуют о нарушении в поведении пациента, психические отклонения проявились спустя месяц», - пояснил специалист.

Что решил суд

Выслушав стороны, суд отказал дочери в удовлетворении иска, поскольку оснований, предусмотренных для признания недействительным завещания, не было.

«Объяснения истца и свидетелей, касающиеся состояния здоровья наследодателя, являются их субъективным суждением, основанным на предположениях о перенесенном заболевании, единичных телефонных звонках, а не на личном общении с умершим, так как объективных данных об этом суду не представлено», - говорится в мотивировочной части решения.

Там также отмечено, что не было предоставлено «конкретных фактов неадекватного поведения, описания симптомов, подтверждающих, что он не мог понимать значение своих действий или руководить ими в момент составления завещания».

«То обстоятельство, что отец при жизни обещал оставить квартиру ей, как

единственной дочери, не может являться основанием для признания завещания

недействительным», - постановил судья.

Суд также постановил взыскать с дочери Дмитрия в доход государства государственную пошлину в размере 74 рублей.