«Буллинг есть и в белорусской школе, и в польской». Белоруска — о жизни с особенным ребенком на родине и в эмиграции
23 февраля 2024 в 1708719780
«Зеркало»
Дочери белоруски Евгении на родине диагностировали аутизм. Когда Кате исполнилось 10 лет, семья уехала в Польшу. В новой стране мама искала жилье и работу, подтверждала Катин диагноз, оформляла ее в инклюзивный класс. О своем непростом опыте она рассказала EX-PRESS.BY.
Когда Кате было полтора года, все ее ровесники играли в песочнице и лепили куличики, а она ходила по двору и облизывала припаркованные машины. Мама с подругами шутили, что Катя «пробует их на вкус», но именно тогда и заподозрили, что у девочки РАС (расстройство аутистического спектра).
- Я с детьми была в супермаркете. Катя сидела в тележке, старшая дочь топала рядом, полная тележка продуктов, очередь в кассу. И тут у Кати началась истерика, которую остановить было невозможно. Выглядело это не так, как обычные капризы детей, - вспоминает Евгения. - Я была в полной прострации, не знала, что делать. Слава богу, адекватные работники магазина открыли кассу, быстро нас рассчитали. После этого я пару лет по магазинам ходила только одна. Даже когда нужно было что-то выбрать для старшей дочери из одежды, оставляла их на улице, шла в магазин, фотографировала одежду, потом старшая шла, примеряла, скидывала фотки.
В Беларуси Катю считали «легкой»
В Беларуси Катя ходила на дополнительные развивающие занятия для детей с РАС (частично бесплатно, частично - за деньги). В детском саду мама сразу озвучила, что у ребенка РАС:
- Первое время в саду Катя, как только я уходила, весь день молчала. Заговаривала только когда приходила я. Логопед несколько раз приходила рано утром или оставалась до вечера, чтобы в раздевалке услышать речь Кати и оценить ее уровень. И воспитатели, и помощники воспитателя - все относились к Кате с большим пониманием. Обычные люди. Просто делали свою работу, ничего не требуя взамен. В современных реалиях для меня они просто святые.
До школы Катя наблюдалась у психолога, а потом пришлось идти к психиатру. Областные специалисты выставили диагноз - «аутизм»:
- Я плакала безостановочно несколько дней… Еду на работу и плачу, еду с работы, и слезы сами катятся по щекам. Понимая, что таким состоянием я пугаю старшую дочь, пошла сама к психотерапевту. Мне казалось, что лекарства мне не помогают, пока не словила себя на мысли, что светит солнце, деревья стоят в зеленой дымке, а я смотрю на всю эту красоту и улыбаюсь…
Так пришло принятие диагноза, через 4,5 года. Но самым сложным для Евгении было объяснить о заболевании родственникам:
- Они говорили: «Она нормальная, ты просто ею не занимаешься», «Ты вся в работе, у тебя педагогически запущенный ребенок», «Ты помешалась на деньгах, надо больше заниматься ребенком». Чего я только не наслушалась! И это моя родня… Как будто я могу прийти в магазин, где выдают детей, и сказать: «Вот вам Катя, она "поломанная", заберите и дайте мне новую, нормальную». Странные люди…
В 6 лет Кате оформили инвалидность в Беларуси.
- Это тот еще квест, - говорит Евгения. - Нужно было пройти всех специалистов, сдать анализы, ЭКГ. Потом психиатр дает направление на МРЭК.
Катя пошла в класс с полной интеграцией, где кроме основных уроков было обучение по индивидуальной программе. Но девочка считалась самой «легкой», ей уделяли меньше внимания, и Евгения перевела ее в обычный класс.
«Интеллект - норма»
Всего в белорусской школе Катя проучилась 3,5 года, а потом семья была вынуждена переехать в Польшу.
Через месяц Катя пошла в польскую школу. Одновременно мама собрала документы на оформление инвалидности в Польше:
- Если в РБ оформлением направления на комиссию по инвалидности занимается доктор, то тут ты сам собираешь небольшой пакет документов: заключения психиатра и психолога, характеристику из школы, заполняешь заявление и несешь в комиссию по инвалидности. По закону должны были рассмотреть за 2 месяца, а в реальности прошло 5. Присылали письма: донесите то, это. Пришло письмо и с извинением: «Не можем рассмотреть в срок, простите».
Диагностику аутизма Кате в Польше не проводили, просто все белорусские документы перевели на польский язык. И отдельно прошли медико-педагогическую комиссию в школу:
- Кстати, в Беларуси у Кати была «легкая умственная отсталость», в Польше выставили «интеллект - норма».
Как только получили заключение об инвалидности, директор школы перевела Катю в другую школу, в интеграционный класс:
- За 2 дня. Вот это было шоком! За 2 дня! Я могла отказаться, конечно, но решила, что школа очень хочет от нас избавиться. Это мое субъективное мнение, конечно. Поэтому перешли в другую школу, в интеграционный класс. Плохо только то, что раньше ребенок шел в школу 10 минут, а сейчас едет 10 остановок на автобусе.
В классе Кати 16 человек, четверо - с «особенностями». У них есть дополнительный учитель, занятия с психологом индивидуально, занятия с реабилитологом, групповые дополнительные и индивидуальные занятия польским языком. Дополнительный учитель регулярно пишет маме, озвучивает потребности ребенка. Все бесплатно:
- Буллинг есть и в белорусской школе, и в польской. В Беларуси буллинг был намного жестче. А тут, представляете, родители написали в чат, что Катю обижают - им об этом дети рассказали. Они попросили других родителей поговорить о недопустимости такого поведения. Вот это для меня было открытием…
В Польше, кстати, не принято выяснять отношения с родителями тех, кто обижает. С этим должна разбираться школа.
- Сейчас, вроде, все привыкли и адаптировались. Катя даже недавно ходила на школьную дискотеку, вернулась в восторге от мероприятия. Директриса, кстати, на следующий день попросила учителей не проводить контрольных, зачетов, не спрашивать домашнее задание, потому что вчера была школьная дискотека. Я в шоке, если честно, - говорит белоруска.
Евгении нравится в польской школе то, что у детей очень много экскурсий, направленных на общее развитие ребенка:
- Даже я за год жизни в Польше не посетила такого количества мероприятий, сколько мой ребенок. Уважительное отношение педагогов и директора. А еще в Польше никто не реагирует на твоего «особенного» ребенка. Потому что здесь таких детей не прячут и не стыдятся. Даже когда «ребенок» уже не ребенок.
Мой «особенный» ребенок круто изменил мое мировоззрение. Научил меня принимать людей такими, какие они есть. Научил уважать каждого человека и его потребности, идти вперед и справляться с проблемами. Научил ценить жизнь и радоваться маленьким победам. Научил принимать людей такими, какие они есть, и просто любить их за то, что они есть в моей жизни.