«Она не смогла встать — девочки в одеяле занесли ее в санчасть». Политзаключенная в женской колонии больше года не может ходить

1 июля 2024 в 1719851280
«Зеркало»

Гродненка Елена Ефременко попала за решетку больше двух лет назад - в апреле 2022-го. Суд над ней начался спустя полгода, а после обвинительного приговора ее перевели в женскую колонию № 4 в Гомеле. Там практически все время Елена находится в санчасти по состоянию здоровья. Она не ходит, не может самостоятельно справляться со многими бытовыми делами, а сотрудники колонии не оказывают ей должную помощь и запрещают это делать другим заключенным. Долгое время о Ефременко не было новостей - и вот что удалось узнать «Зеркалу».

Елена Ефременко - 46-летняя гражданка Российской Федерации, жила в Гродно. Женщину задержали в начале апреля 2022 года и обвиняли по пяти уголовным статьям, в основном за негативные комментарии:

• ст. 342 (Организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок, либо активное участие в них);
• ст. 369 (Оскорбление представителя власти);
• ст. 368 (Оскорбление Лукашенко);
• ст. 366 (Насилие либо угроза в отношении должностного лица, выполняющего служебные обязанности, или иного лица, выполняющего общественный долг);
• ст. 130 (Разжигание вражды или розни).

Судья Владимир Позняк вынес обвинительный приговор - лишение свободы в колонии общего режима. Однако срок наказания неизвестен. В январе 2023-го Ефременко внесли в «список экстремистов».

У нее две несовершеннолетние дочери - 10 и 9 лет.

В санчасть в одеяле принесли сами заключенные

О проблемах со здоровьем политзаключенной Елены Ефременко стало известно больше года назад. Как рассказывала «Весне» одна из вышедших на свободу заключенных в марте 2023-го, были случаи, когда Елене в «очень тяжелом состоянии не оказывалась медпомощь, хотя все было чрезвычайно плохо». У нее поднялась температура около 40 градусов, женщина бредила, «потом начались проблемы с суставами, абсцесс». При этом местные медики не отправили ее в санчасть - туда Елену занесли сами заключенные.

Подробнее о том случае «Зеркалу» рассказала экс-политзаключенная Дарья Афанасьева. По ее словам, тогда, несмотря на проблемы со здоровьем и ухудшение самочувствия у Ефременко, администрация колонии отправила ее работать на фабрику.

- До срока у нее был инфаркт мозга (ишемический инсульт, при котором нарушается мозговое кровообращение, повреждаются ткани мозга и страдают его функции, может иметь серьезные последствия. - Прим. ред.), она заново училась говорить, ходить - и тут ее задержали, - передает Дарья рассказ Елены о своем здоровье до заключения. - Ей проводили экспертизу, которая показала, что она была в адеквате, когда писала комментарии. Но на суде уже нет - не могла сама себя защищать, потому что ее признали не совсем дееспособной. Тем не менее это не помешало им ее посадить.

Буквально через неделю или две после того как ее в тяжелом состоянии отправили на фабрику, у нее сильно ухудшилось здоровье. Она не смогла встать. То ли упала, то ли еще что-то случилось, и девочки в одеяле отнесли ее в санчасть. Там ей или дали таблетку, или сделали укол, а потом сказали обратно отнести в отряд. Девочки были в шоке: «Как вы себе это представляете? Человек не может встать. Как она будет ходить в туалет?» Но им пришлось отнести Елену обратно. Произошел скандал, все ругались, потому что никто не собирался за ней следить, естественно - у всех свои дела. Поэтому Лену все-таки поместили в санчасть.

«Лена только лежала и ничего ниже пояса не чувствовала, а медсестра периодически будто забывала принести ей обезболивающее»

В марте 2023-го Дарья попала в санчасть и в тот период виделась с Еленой. Она рассказывает, что гродненка с момента ухудшения состояния не может ходить - только лежать или сидеть. По медицинским показаниям ей нужно постоянно менять положение тела. При этом помощь политзаключенной должным образом не оказывается, а в городскую больницу для обследования ее не вывозили.

- Когда я там лежала, у нее была большая проблема с получением медикаментов. В колонии это как работает: врач тебя осматривает и прописывает препараты, ты пишешь письмо родным, а они присылают посылку с этими лекарствами. Посылка поступает к врачу, он распаковывает и выдает тебе таблетки, - объясняет собеседница. - В санчасти есть манера говорить, что всего хватает и ничего просить у близких не нужно, а потом оказывается, что необходимых тебе медикаментов нет. Лене прописывал специальные таблетки еще врач с воли, который хорошо знает ее ситуацию, и она месяца три-четыре добивалась, чтобы ей их прислали. Это замедлило лечение. Она чувствует очень сильную боль в спине, ниже спины, у нее болели руки, потому что постоянно опиралась на них. Медсестра пользовалась тем, что Лена не может ничего с этим поделать, и периодически будто бы забывала принести ей обезболивающее. Более того, по санчасти пускался слух, что она симулянтка, все это выдумала, чтобы не ходить на фабрику. У меня в голове не укладывается, как такое можно говорить и зачем человеку было бы такое делать.

В санчасти - постельный режим. Там разрешено отдыхать днем, выходить обязательно только на проверки и процедуры. К Ефременко проверяющие приходили как к лежачей сами. Дарья вспоминает, что Елене сложно самой справляться в быту:

- Она даже не может себе воды налить, потому что не доберется до раковины сама. У нее все находится в такой доступности, чтобы можно было протянуть руку и взять с тумбочки. Сама она встать не может - когда, например, нужно в туалет, Лена руками перетягивает ноги. Может, сейчас ситуация чуть улучшилась, но, когда я там была, она только лежала и ничего ниже пояса не чувствовала. Так там и живет.

Дарья старалась помогать Ефременко, как и некоторые другие заключенные, - она лежит в четырехместной палате. При этом администрация колонии запрещала оказывать помощь обездвиженной гродненке, а иногда и просто общаться с ней.

- Есть в правилах внутреннего распорядка пункт, который запрещает нарушать локализацию. Изначально, как я понимаю, это касалось ШИЗО, ПКТ и карантина. Но в итоге стало трактоваться в пользу администрации, и нарушением стало даже банально помахать друг дружке через локальный участок, - вспоминает Дарья. - В том числе посещать палаты. То есть если я лежала в первой, не могла зайти во вторую. Но так как девочкам в палате Лены запрещалось помогать, я с еще одной политической по очереди приходили и уносили ее утки, помогали мыться, голову мыть. Некоторые девочки приносили еду, но она все равно рассказывала, что ей пригрозили рапортом за нарушение локализации или за использование труда другой осужденной в личных целях. В общем, на Лену давят. И каждый раз, насколько я понимаю, находится кто-то, кто соглашается помочь ей переместиться на утку, чтобы сходить в туалет.

Когда Дарья последний раз видела Елену, женщина пыталась делать разминку для ног с помощью костылей.

- Она клала руку мне на плечо, старалась держаться за меня, а другой рукой опиралась на костыли и старалась немного становиться на ногу - так ее разминала. И так она выдерживала максимум минуты полторы. То есть ей даже так трудно было держаться, а сама стоять она вообще не могла, - описывает собеседница. - Но, понимаете, просто получить костыли тоже была проблема. Она долго просила, чтобы ей их выдали. Проблемы со здоровьем - это вообще в колонии самое ужасное, что может с тобой случиться. Потому что медицинская помощь неоперативная, некачественная и нерегулярная, поставлена нелогично и не для людей. Там нет задачи тебя вылечить - им нужно, чтобы ты лишний раз не обращалась за помощью.

«Нужно просить, чтобы за тобой убирали утку. Я представляю, как это взрослой женщине тяжело морально»

За время, пока Афанасьева находилась в колонии и могла слышать что-то от других заключенных, узнала, что на гродненку составляли рапорт. Также собеседница рассказала, что Елену на тот момент давила администрация, к ней в санчасть приходили оперативные сотрудники. Причин таких визитов Дарья не знает, но говорит, что и ситуация со здоровьем, и давление ухудшают ее моральное состояние.

- В местах лишения свободы и так чувствуешь себя отвратительно. Но, когда ты еще и обездвижена, я даже не представляю, что там происходит в голове, - какое там отчаяние, безнадежность и беззащитность, - объясняет она. - Это еще большая зависимость от какой-то девочки-осужденной, которая попадает к тебе в палату, потому что ты каждый раз вынуждена находиться в просящей позиции. Это всегда сопряжено с какими-то неловкими моментами. Ты всегда чувствуешь себя некомфортно, тебе сложно одеться, самой себя где-то помассажировать.

Она вынуждена каждый раз просить выйти всех из палаты, чтобы пописать. Нужно просить, чтобы за тобой убирали утку. Я представляю, как это взрослой женщине тяжело морально. И хорошо, если там находится кто-то из десятой категории, «экстремистов», - ощущаешь какое-то доверие, мы все как-то делимся друг с другом переживаниями, эмоциями. А когда никого из наших нет, это не всегда положительный отклик, как я догадываюсь. Ну и она понимает, что некоторые девочки могут бояться рисковать за помощь политической.

В тот период Дарье все же удавалось периодически общаться с Еленой в санчасти. Экс-политзаключенная говорит, что та была подавлена из-за отсутствия лечения. Она также лишена свиданий с близкими и звонков, так как у нее нет коляски, а «выносить ее куда-то из санчасти никто не будет». Письма от родных доходили нерегулярно, многие не передавали. Но, несмотря на это, Елена старается держаться.

- С ней всегда было интересно поговорить. Я старалась побыть с Леной полчасика, потому что она там сидит или лежит, ничего не делает, с ней никто не разговаривает. Мало того, что Лена в отчаянии, так еще и не в курсе, что дальше, что с ее здоровьем. Понимает, что много времени упущено, которое можно было бы потратить на лечение, а ей придется все заново начинать на свободе, - вспоминает Дарья. - Естественно, когда была возможность все это выплеснуть, она со мной и поплакала, и делилась, как все несправедливо, как переживает, что не знает, как после освобождения приходить в себя. Но при этом держится молодцом. Лена улыбалась, шутила, находила силы и меня послушать и поддержать! Она, как и все девочки по нашей десятой категории, смелая и отважная женщина, которая сейчас вынуждена выживать в этих условиях, которых ни она, ни кто-либо другой из нас не заслужил.

Как минимум в марте этого года, когда Дарья Афанасьева выходила из колонии, гродненка все еще находилась в санчасти. Что с Еленой сейчас, неизвестно.

- Когда я выписывалась из санчасти, вроде бы, ей становилось получше, прислали таблетки, а сотрудники обещали их давать. Но как там дальше, я не знаю. Когда другие девочки попадали в санчасть, они оттуда тоже особо нового ничего не приносили. Говорили, что Лена так и лежит, не двигается, медикаменты так же с трудом получает. Видимо, она в санчасти проведет весь срок. Это такой урон здоровью… Говорили, у нее все же был рапорт за конфликт с другой осужденной, но подробностей, к сожалению, я не знаю, - объясняет экс-политзаключенная. - Хорошо, что девочки, кто выходит, как я сейчас, хотя бы могут сообщить обо всем, что происходит. Потому что информация из колонии в другом случае не выходит. И вот та же Лена вынуждена справляться со всей этой болью, беззащитностью и безысходностью одна. Потому что добраться в ту санчасть, банально что-то принести простая осужденная не может - это может сделать только начальница отряда, у которой есть пропуск. Эти условия - бесчеловечны. Не знаю, что происходит в мужских колониях, но в женских - фемицид, это нельзя замалчивать.

Как мы уже рассказывали раньше, на сколько лет Елену Ефременко осудили, правозащитникам не известно. По словам Дарьи, политзаключенную могли приговорить к 3,5 года колонии и, вероятно, в ноябре 2024-го она должна выйти на свободу.