В свое время переход уроженки Новополоцка в Украину сопровождался громким шумом. В новой сборной биатлонистка стала бронзовым призером чемпионата мира-2021 в эстафете, но из-за положительных тестов на COVID-19 не выступила на Олимпиаде. Войну в Украине Дарья Блашко встретила на лыжной базе в Чернигове. Потом были дни ужасов, когда приходилось прятаться в подвалах. Белоруска называет чудом то, что ей удалось выбраться живой. В интервью для блога «Отражение» девушка рассказала про самый страшный эпизод, заявила, что хотела бы жить в Украине, вспомнила Чернигов и поделилась разочарованием от поездки на Олимпиаду. Мы перепечатываем этот текст.
«Главное — остались живы»
— Как вы, Дарья?
— Жива. После того, как выбралась из Украины, нахожусь в Словении на спортивной базе. Это в Поклюке, где проводятся этапы Кубка мира по биатлону. В нормальной жизни апрель — период для биатлонистов, когда отдыхаем и немного поддерживаем форму. Сейчас по возможности действую так же, хотя стараюсь и участвовать в волонтерской работе, помогать Украине. Здесь в основном наши молодые спортсмены, а большая часть национальной команды служит в армии. Тренировки, отдых и новости о войне — таковы мои нынешние будни. На большее не хватает сил.
— Как спите?
— Иногда хорошо, иногда так себе. Война тоже снится. Но это больше что-то абстрактное, а не пережитое в Чернигове.
— К психологу обращались?
— Пока нет. Возможно, в будущем. Как и, наверное, понадобится углубленное медобследование — ничто не проходит для здоровья бесследно. В подвалах, где мы провели пару недель, бывало холодно. И сейчас иногда воспоминания о произошедшем вызывают дрожь, когда рассказываю о войне. Хотя тепло одета.
— То, что вы выбрались живой, — чудо?
— Можно и так сказать. Оставаться в Чернигове уже было нельзя. Один из биатлонных тренеров, который жил в том же районе, где мы попали под обстрел, помог выехать из города на свой страх и риск. К счастью, обошлось. Через Тернополь добрались до Львова, а потом перебрались в Словению.
— Ваш многолетний наставник Владимир Махлаев по-прежнему рядом?
— Да, Владимир Анатольевич здесь. Конечно, он сильно переживает эту ситуацию. Мы вместе прошли через все события в Чернигове, поддерживали друг друга. У нас и раньше было немало критических ситуаций, в том числе, когда решила выступать за Украину. Знала, что на Владимира Анатольевича можно рассчитывать. Раз до сих пор вместе работаем — это о чем-то говорит. Он один из немногих людей, которые для меня проверены временем. Как и я для него. Тренер тоже потерял вещи, лишился микроавтобуса после обстрела. Но главное — остались живы.
— События в Чернигове — один сплошной кошмар или были особенно острые моменты?
— Пару раз мысленно прощалась с жизнью. Например, когда в четыре утра летел самолет. Он начал снижаться. Понимали, что будет сбрасывать бомбу. В голове тут же возникло много вопросов: «Когда это случится? Повезет ли нам?» Бежать было некуда — жили в то время в доме. Самолет сбросил бомбу, но она упала чуть дальше. Еще впервые в жизни увидела труп… Знаете, нам много раз повезло на самом деле.
«Не поддерживают войну, но не могут высказаться публично»
— От белорусских спортсменов почти нет публичного осуждения войны.
— Мне писали личные сообщения и помогали. Этого было более чем достаточно. Нужно понимать, какие могут быть последствия для белорусов в случае открытых выступлений.
— Разочарования имели место?
— Да, от некоторых спортсменов не было поддержки, хотя вроде вместе выступали, знаем друг друга. С другой стороны, никто ничего никому не должен. Я так и стараюсь жить — не ждать чего-либо от окружающих.
— А ваши родители?
— Они в Беларуси. Конечно, беспокоятся. Сильно переживали, когда была под обстрелами.
— Согласны с решением об отстранении россиян и белорусов от международных стартов?
— Если брать белорусских биатлонистов, то ощущения двоякие. Они не поддерживают войну, но не могут высказаться публично. Хотя кто-то, повторюсь, помогал не только морально. Но белорусы идут прицепом с россиянами. Вот с их стороны не заметила осуждения происходящего. Это касается и части россиянок, выступавших за сборную Украины. Они молчали и молчат. Для меня это показатель отношения к стране. Видимо, они хотели лишь продлить свою спортивную карьеру, потому что, наверное, меньше конкуренция, но не собирались жить в Украине, защищать ее имя на международной арене. Ведь в первую очередь бегаешь за страну, а потом зарабатываешь деньги и все остальное. Отсюда острая реакция со стороны местных спортсменов в отношении натурализованных. Сейчас белое или черное — не может быть полутонов.
«В сборной говорили на двух языках»
— Что для вас значит Украина?
— В последние годы я проводила больше времени в этой стране, чем в Беларуси. Мне комфортно жить в Украине. Поэтому готова продолжать выступать за нее и, скорее всего, оставаться жить. Внутренняя свобода украинцев сильно подкупает. Люди добиваются той жизни, которую хотят. Это очень важно — человеческий век недолог.
— Как ваш украинский?
— Постоянно учу язык. Пока понимаю больше, чем говорю. Но была ситуация, когда на Олимпиаде в Пекине давала интервью на украинском. Тогда уже хватало напряжения, слухов о предстоящей войне. Нас просили, чтобы больше высказывались на украинском. Хотя никто не ругал, если общались на русском, как некоторые могут подумать. Никакого притеснения этого языка в Украине нет, как и людей с российским или белорусским паспортом. В Чернигове, например, почти все говорят на русском. Так было и в нашей биатлонной сборной — использовали два языка. И хорошо ладили. С начала войны мне тоже лишь бескорыстно помогали, хотя я и не этническая украинка. Такая поддержка от незнакомых людей сильно поддерживала и позволила выжить.
— Как вообще вы оказались в Чернигове?
— Я там жила и тренировалась между сборами. У меня была комната на лыжной базе. Это удобно — никаких разъездов. Там и лес рядом. Любила гулять. Наушники, музыка — и наслаждалась природой. Чернигов тоже — красивый город. Небольшой, но очень уютный. На моих глазах он обновлялся, хорошел. Практически везде положили ровный асфальт, парки облагораживались. К сожалению, базу уже разрушили. И не только ее. Невозможно смотреть без боли на то, что сделали с городом.
— Появлялись ли мысли эвакуироваться в Беларусь?
— Да, не буду скрывать. Но решили оставаться в Чернигове как можно дольше, чтобы помогать военным и тем, кто нуждался. На базе, например, были медикаменты, вещи первой необходимости. Собирали все это, передавали. Эвакуировались с базы, когда уже стало совсем небезопасно.
— А из белорусского посольства звонили, предлагали помощь?
— Нет. Только потом, когда покинула Чернигов и появилась связь, нашлись люди, которые писали всякие несуразные вещи. Это те, кто зомбирован пропагандой. С такими белорусами перестала общаться. К счастью, их немного.
«Никаких симптомов ковида не было»
— Как пережитое в Чернигове изменило вас?
— Наверное, не кардинально. Но у меня хватало времени подумать, когда сидела в подвалах. Сразу понимаешь, что времени нам всем отпущено немного. И хочется не упускать его. Кроме этого, осознаешь, что все в твоих руках. Ну и, конечно, повторюсь, не нужно ждать от кого-то чего-то, а действовать по возможности в своих интересах.
— Простите, для вас ведь кошмарный год получается: кроме войны, еще и на Олимпиаде не выступили, хотя это и не совсем корректное сравнение, но все же.
— Да, поехала в Пекин, готовилась, настраивалась. А перед индивидуальной гонкой сдала положительный тест. Пришлось отправиться в «ковидный» отель на карантин. Сильно расстроилась. Надеялась, правда, что все равно удастся выступить, поддерживала форму как могла — на этаже была беговая дорожка. Но я сдавала положительные тесты на протяжении 10 дней — так Олимпиада и прошла без меня. Хотя чувствовала себя хорошо, никаких симптомов болезни не было. И когда вышла на первые тренировки после изоляции, пульс и иные показатели оказались такими же, как и до карантина.
— Рассчитываете, что это была не последняя Олимпиада?
— Конечно, есть такая цель. Но что-то загадывать в нынешней ситуации сложно. Можно было элементарно погибнуть в Чернигове — какие сейчас тут планы. Все мысли о том, чтобы война быстрее закончилась и люди вернулись к обычной жизни. Нужно восстанавливать страну.