«Люди как люди. Обыкновенные в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их», — характеризовал Михаил Булгаков москвичей в романе «Мастер и Маргарита». Минчане, годами боровшиеся за лучшие условия жизни, не исключение. Рассказываем, где и в каких условиях в ХХ веке жила столичная элита, кому из ее представителей строили личные дома в центре города и кому досталась квартира с восемью комнатами.
Лучшие дома — в центре, телефон — у 888 человек
Минск вступил в ХХ век достаточно крупным по меркам того времени городом. По данным Первой всероссийской переписи населения 1897-го, в нем жили 90,9 тысячи человек. Среди городов империи он занимал по этому показателю 19-е место.
Правда, его площадь расширялась стремительно. В 1891-м она составляла 1700 десятин, в 1913 году — уже 5417. Откуда такой резкий рост? Тогда действовали дискриминационные законы, по которым евреи, а также католики могли покупать земли только в городе. Как объясняли историки Захар и Софья Шибеко (в книге «Минск: Страницы жизни дореволюционного города»), эти категории людей лоббировали расширение Минска, а городские власти ходатайствовали перед Санкт-Петербургом о включении в границы города все новых и новых земель. В результате в начале века Минск среди всех городов Российской империи занимал по площади уже 11-е место.
Теперь города делятся на районы, до революции они делились на полицейские части. Самой престижной была первая (на карте выше она отмечена зеленым цветом). А вот современная Немига — на карте отмечена синим цветом — была местом торговли и престижной тогда не считалась.
Но вернемся к первой части. Ее граница проходила по Революционной улице (тогда она и другие объекты назывались по-другому, но для удобства читателей дадим современные названия), пересекала по диагонали площадь Свободы, шла по Интернациональной до района ресторана «Журавинка», правым берегом вниз по течению Свислочи до деревянного моста, находившегося напротив Красноармейской улицы. Затем по улицам Октябрьской и Белорусской, после чего выходила на Свердлова.
Как отмечали историки Шибеко, все улицы в этой части, за исключением прибрежных переулков, смотрящих на Свислочь, были вымощены и усажены по бокам деревьями. Только на жителей этой части Минска распространялись все блага коммунальных услуг.
По словам историков, квартиры там были снабжены «центральным водяным отоплением, электроосвещением, ваннами и телефонами. Квартиры украшали выложенные узорчатой кафельной плиткой камины, дорогостоящие ковры, мебель, настенные часы. В быт зажиточных горожан входили пианино, граммофоны, велосипеды. В среднеобеспеченных семьях можно было увидеть швейную машинку, металлическую посуду, включая традиционный самовар, висячие керосиновые лампы с абажуром, гитары».
Кстати, о телефоне. В Минске он появился в 1896-м. К началу Первой мировой его имели 888 человек — наиболее зажиточные горожане. Существовала даже междугородная телефонная сеть Минск — Борисов, одна из четырех по всей Российской империи.
«Дом специалистов» и дачи в Слепянке
Революция 1917 года совершилась под лозунгом социального равенства. Поэтому модным стал партийный аскетизм. Роскошные дома в центре города превращали в коммуналки или же занимались их уплотнением — к хозяевам квартиры селили еще несколько семей.
Правда, партийная элита уже тогда предпочитала жить с удобствами. Часть вчерашних революционеров разместились в доме банкира Обромпальского, благодаря чему здание назвали «Первым домом Советов». Теперь его адрес Советская, 17, он входит в ансамбль площади Независимости.
Относительно недалеко — на пересечении Маркса и Ленина — в особняке начала ХХ века разместился «Второй дом Советов». В нем жил Александр Червяков, один из самых влиятельных политиков довоенной Беларуси, председатель Центрального исполнительного комитета БССР в 1922—1937 годах. А еще премьер Николай Голодед, историк Николай Никольский, поэт Петрусь Бровка — в здании находится его музей (улица Карла Маркса, 30). Всего на фасаде дома находятся девять мемориальных досок.
Но уже в 1930-е годы для элиты стали строить специальное жилье. Например, в Москве появился знаменитый 505-квартирный «Дом на набережной», позже получивший свое название по одноименному роману Юрия Трифонова. В здании были газ и горячая вода, в каждой из квартир имелся телефон, ванная и туалет. При этом большинство москвичей жили в коммуналках и ходили в баню.
В Минске престижность центра сохранилась, но его география расширилась. В 1934-м аналогичное здание, получившее название «Дом специалистов», появилось в районе перекрестка современных улицы Козлова и проспекта Независимости. До войны это место было далекой городской окраиной. Дом состоял из шести этажей, 100 квартир, в нем имелись лифты и обширные подвальные помещения. Жилье в нем давали как работникам промышленности, так и культурной элите — например, писателю Змитроку Бядуле.
По планам архитекторов вокруг «Дома специалистов» должен был вырасти целый район аналогичных зданий. Но уже в первые дни войны дом сгорел. После освобождения на его месте появилось новое жилое сооружение — восстанавливать было уже нечего.
Не посчастливилось и «Третьему дому Советов», построенному в 1936 году. В первые дни войны в нем начался пожар. Люди, спрятавшиеся в его подвале, не смогли выбраться и сгорели заживо. Сам дом пострадал лишь частично, после войны его восстановили (Максима Богдановича, 23 — напротив Оперного театра и около Троицкого предместья).
Для отдыха довоенная партийная элита облюбовала Слепянку (тогда пригород Минска). В лесу построили правительственный дом отдыха, а также отдельные дачи. На одной из них жил упомянутый Александр Червяков. На другой — наркомы внутренних дел БССР, запятнавшие себя репрессиями. Чаще всего дачу связывают с именем Лаврентия Цанавы, который возглавил ведомство в 1938-м. Именно в ее стенах после войны был убит актер Соломон Михоэлс. После того как Цанаву уже после войны отозвали в Москву, в здании долгое время работал ведомственный садик МВД, а в 2011-м постройку снесли.
Будущие лидеры БССР, например, Петр Машеров, жили в Слепянке и после войны. Но в середине 1950-х конкуренцию этому месту навязали, а затем выиграли Дрозды.
Отдельный особняк для Коласа, дома для писателей и Дрозды
После войны центр Минска серьезно изменился. Некоторые здания не пережили налеты немецкой авиации, другие решили уничтожить уже советские власти. Они не соответствовали их представлению об идеальном социалистическом городе.
В центре Минска начали возводить дома, построенные в стиле «сталинского ампира», куда стала селиться элита. Например, в 1953-м на Карла Маркса, 36 возвели писательский дом (сейчас на его первом этаже находится книжный магазин «Веды», а рядом — вход на станцию метро «Купаловская»). Два подъезда из трех отдали представителям творческой интеллигенции. В том числе — писателям: на одной площадке с Иваном Шамякиным жил Иван Мележ, ниже — Василь Витка и Петро Глебка, выше — Янка Брыль и Ян Скрыган. В этих двух подъездах насчитывалось всего 24 квартиры по две, три или четыре комнаты.
Что касается Якуба Коласа, то ему после войны даже построили отдельный двухэтажный особняк, вокруг которого находился сад площадью 0,4 га. Общая площадь дома составила 319 м². На первом этаже находились спальни сыновей писателя, гостиная, столовая, веранда и кухня. На втором — кабинеты детей, кабинет и спальня самого Коласа, а также еще одна гостиная. Особняк располагался за Академией наук — классик белорусской литературы был ее вице-президентом. После смерти писателя в этом доме находится его мемориальный музей.
Параллельно со строительством домов в центре города в Минске появился и престижный район для отдыха — Дрозды. В конце XIX века эти земли скупил зажиточный крестьянин Павел Дрозд. Его семья построила там дома, которые сдавала дачникам. Но в 1930-м владельцев раскулачили. Дачи отдали пионерскому лагерю, затем они перешли НКВД. В середине 1950-х там стали отдыхать высшие чиновники. Они пользовались небольшими деревянными домиками на несколько семей.
Отдельно были построены дачи для первого секретаря компартии и белорусского премьера. Например, когда в 1954-м последнюю должность занял Кирилл Мазуров, то сдал свою дачу в Слепянке Петру Машерову, тогда занимавшему не такую высокую должность, и переехал в Дрозды.
Ондатровая республика и квартира из восьми комнат
В сталинские времена по сути существовало жилье двух типов: дома в стиле «сталинского ампира», в которых жила элита, а также бараки с коммуналками, где ютились все остальные. Эту проблему надо было решать.
В 1955 году появилось постановление «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве». Основным типом домов стали многофункциональные хрущевки, до сих пор раскиданные по Минску. Позже, в 1970-е, появились более просторные архитектурные проекты, называемые в народе брежневками. Разумеется, на статус элитного жилья они не претендовали.
Однако чиновники не горели желанием жить в квартирах для обычных людей. Как решалась эта проблема?
Представители элиты получали жилье в домах, построенных раньше. Например, в 1950-е в дом на Янки Купалы, 11 переехал Петр Машеров. Для него из двух обычных квартир сделали двухуровневую пятикомнатную. В этом же доме жил председатель Президиума Верховного Совета БССР Сергей Притыцкий, в честь которого в столице названа большая улица. Позднее в квартиру последнего переехал писатель Иван Шамякин. В соседнем доме на Янки Купалы, 7 также имелась пятикомнатная квартира, где жил писатель Иван Мележ, переехавший туда с улицы Карла Маркса.
Самую роскошную квартиру на проспекте Независимости, 28 получила семья Василия Козлова, председателя Президиума Верховного Совета БССР до Притыцкого. «Там на пять человек имелось восемь комнат, расположенных в двух уровнях: на первом этаже — помещение для охраны, которое после смерти Василия Ивановича осталось за семьей. Все сохранялось, до кончины Ольги Васильевны (дочери чиновника. — Прим. ред.), в неприкосновенности: массивная мебель из ценных пород дерева, ковры, большие картины — подарки художников, шкафы-витрины с бесчисленным количеством сувениров», — писала Татьяна Шамякина в работе «Как жила элита при социализме».
Но существовал и второй путь решения проблемы: получить квартиру в новом жилье. По сравнению с первой половиной ХХ века в Минске практически не появлялись элитные районы жилья (Дрозды не совсем подходят под это определение, поскольку там находились дачи).
Пожалуй, единственное исключение — так называемая Ондатровая республика или «район ондатровых шапок». Она возникла в районе улицы Пулихова. Эти места во все времена любило начальство. В XIX веке там находилась резиденция местного архиепископа (по другим сведениям, архиерея). Позже вокруг усадьбы выросли деревянные дома. Поэтому район получил название Архиерейская слобода. А уже в 1970-е здесь поселилась советская элита, которая часто носила дефицитные шапки из ондатры, из-за чего минчане стали называть район Ондатровой республикой.
А так в городе возникали своеобразные островки повышенной комфортности, соседствовавшие с домами обычных людей. В некоторые дома селили номенклатуру. Например, когда Машеров стал руководителем БССР, то переехал в дом на Красноармейской, 13 — его специально построили в начале 1960-х. Там было всего 22 квартиры. В доме по адресу Броневой переулок, 4 в разное время жили шесть человек, возглавлявших правительство БССР.
В других домах селили интеллигенцию. Например, на улице Сурганова возвели типовые постройки того времени. Но два строения, сданные в конце 1970-х годов (№ 42 и 44), предназначались для известных художников. Поэтому на первом и последнем этажах находились просторные мастерские.
Более просторное жилье, чем обычные минчане, имели владельцы квартир в знаменитом «красном доме» на улице Максима Танка (около станции метро «Фрунзенская»). Среди них и Василь Быков, который со второй женой въехал в трехкомнатную квартиру. Его соседями были танцовщики и певцы из Театра оперы и балета. Любопытно, что юридически речь идет о нескольких домах, имеющих нумерацию Максима Танка 4, 6, 10, 14 и — почему-то — 36. Но в реальности речь шла об одном доме, называющемся в народе «Брестская крепость».