Белорусские власти все чаще говорят о том, что стране нужна «правильная» историческая политика, а еще предлагают бороться с «искажающими историю учебниками и книгами». При этим сами представители госорганов нередко перевирают исторические факты или откровенно ими манипулируют — достаточно вспомнить недавний «открытый урок» Александра Лукашенко. Вмешательство властей в историческую науку в авторитарных и тоталитарных режимах не редкость — так поступают многие страны. Один из самых ярких примеров — КНДР, где за годы нахождения у власти династии Кимов сформировалась фактически альтернативная версия истории этого государства. Рассказываем об особенностях исторической науки в Северной Корее, которая может стать примером и для Беларуси.
Что белорусские власти планируют делать с исторической наукой
26 октября во время заседания Республиканского совета по исторической политике глава администрации Лукашенко Игорь Сергеенко заявил, что Министерством информации и законодателями проводится работа в отношении «искажающих историю учебников и книг». В частности, по словам Сергеенко, «готовятся определенные новеллы в законодательство, чтобы эти вопросы четко регулировались и чтобы в этой сфере, как и в работе экскурсоводов, был наведен элементарный и четкий порядок». Порядок в сфере исторической науки, по мнению чиновника, означает следующее: «если человек работает в государственной структуре, работает с молодежью, с населением в целом, он должен проводить линию государства».
Выглядит так, что практика переписывания истории Беларуси в «интересах государства» получила одобрение на самом высоком уровне и будет формально узаконена. Ничего нового в этом высказывании нет. Сергеенко еще раз подтвердил давнюю позицию властей относительно истории, которая в Беларуси из научной дисциплины постепенно трансформируется в инструмент политической пропаганды. В стране продолжается «зачистка», в рамках которой недостаточно лояльных историков увольняют, а неугодные исторические книги объявляют вне закона путем внесения в «республиканский список экстремистских материалов».
Хотя политически мотивированные увольнения в белорусских вузах и Академии наук продолжаются весь период правления Лукашенко, особенно сильными они стали после выборов 2020 года и последовавшей затем волны насилия против белорусов. С этого момента к желанию властей создать свою версию истории добавилась месть в отношении ученых, которые не поверили официальным результатам выборов и осудили насилие и террор со стороны силовиков.
На фоне продолжающегося разгрома белорусской исторической науки и подмены исторического знания идеологией злой иронией выглядит объявление 2022 года Годом исторической памяти.
Может быть, в этом нет ничего страшного? Может быть, узаконенное переписывание истории ограничится, например, объявлением «экстремисткой» национальной символики (бело-красно-белого флага и герба «Погоня») и отсчетом истории самой Беларуси с провозглашения Советской Беларуси 1 января 1919 года?
Сама история говорит, что вряд ли. К сожалению, эта наука — один из любимых инструментов авторитарных и тоталитарных режимов, которые с большой охотой переписывают ее для обоснования своих (часто сомнительных) прав на власть. И чем дольше подобный режим остается у власти, тем более чудной и невообразимой историей он обрастает. Чтобы понять, что ждет белорусскую историческую науку в будущем, можно попробовать посмотреть на другие примеры авторитарных государств, которые существуют дольше, чем в Беларуси правит Лукашенко. Пожалуй, самым ярким режимом с точки зрения отношения к своей и ко всемирной истории можно считать Корейскую Народно-Демократическую Республику, в которой династия Кимов правит уже три четверти века.
Две разные жизни Кима-старшего
Сразу заметим, что «историческая память» в интерпретации белорусских чиновников и идеологов пока даже не приблизилась к своему северокорейскому аналогу. Авторитетный российский кореевед Андрей Ланьков отмечает, что в историческом «фэнтези», которое власти КНДР продвигают среди своих граждан, противниками страны в ее прошлом выступают не только очевидные оппоненты режима — США и Япония (с ними добропорядочному северному корейцу и так давно все ясно). Северокорейская «история» не щадит даже страны, которые сейчас можно считать условными союзниками КНДР и которые на отдельных исторических отрезках и вовсе спасали местный режим от неминуемой гибели — речь о Китае и СССР.
Следует учесть, что северокорейские историки-пропагандисты занимаются своим творчеством в условиях тотального государственного контроля над доступом к историческим документам и литературе. В их трудах описываются многочисленные никогда не происходившие события и сражаются огромные никогда не существовавшие армии. А одновременно реальные события и исторические персонажи в лучшем случае отодвигаются на второй план.
Конструирование альтернативной истории для северных корейцев началось давно, поскольку реальная история их страны и окружающего ее мира очень плохо стыкуется с потребностями правящего режима. С 1910 года, когда Корея была аннексирована Японией, и до окончания Корейской войны в 1953 году ее жители мало влияли на судьбу родины. Почти все решалось иностранцами: японцами, китайцами, русскими и американцами. Это еще куда ни шло, но на судьбу страны в этот период совершенно не влиял и первый из династии Кимов, Ким Ир Сен. Вот с этим мириться было нельзя.
В реальной истории первый лидер КНДР Ким Ир Сен родился в 1912 году и провел детство на территории Маньчжурии. В начале 1930-х он вступил в Коммунистическую партию Китая (КПК) и присоединился к партизанскому отряду, созданному китайскими коммунистами для борьбы с японцами (те оккупировали этот регион и создали на его территории марионеточное государство Манчжоу-Го). Здесь храбрый и образованный этнический кореец хорошо зарекомендовал себя и стал младшим командиром.
А вот как в двухтомной «Истории трудовой партии Кореи» 2017 года описываются эти события. В «правильной» истории для жителей КНДР Ким Ир Сен никак не мог состоять в иностранной компартии и сражаться в иностранном вооруженном формировании. Поэтому в 1932 году 20-летний Ким, по версии историков из КНДР, основал и возглавил Корейскую народно-революционную армию (КНРА), которая взаимодействовала с китайцами как с союзниками.
В реальной истории к концу 1930-х японцы подавили партизанское движение в Маньчжурии. Многие китайские партизаны, среди которых был и Ким Ир Сен, ушли на территорию СССР. Летом 1942 года из маньчжурских партизан была сформирована 88-я отдельная стрелковая бригада Красной армии, которая дислоцировалась под Хабаровском. В этой бригаде капитан Ким Ир Сен командовал стрелковым батальоном.
Поначалу северокорейские историки вообще не упоминали о том, что Ким Ир Сен находился в это время в Советском Союзе. Считалось, что в 1941—1945 годах вождь со своей супругой Ким Чен Сук подобно богам-олимпийцам пребывали на склонах священной горы Пэктусан, где в тайном лагере родился их сын Ким Чен Ир, будущий руководитель Северной Кореи. На самом деле Юрий Ирсенович Ким, позднее известный как Ким Чен Ир, родился в селе Вятское под Хабаровском.
В 1990-х северокорейские историки все же признали, что в военные годы Ким Ир Сен с семьей бывал в СССР, но продолжали утверждать, что часть времени он все равно проводил на священных склонах Пэктусан. Разумеется, и в этом варианте северокорейской истории мудрый вождь не командовал стрелковым батальоном. Вместо этого он предложил создать совместные корейско-китайско-советские международные вооруженные силы. А после того как китайские и советские товарищи согласились, Ким Ир Сен стал корейским командующим этих сил — одним из трех равноправных командиров союзной группировки.
Великие битвы несуществующей армии-освободительницы
В ночь с 8 на 9 августа 1945 года Забайкальский и два Дальневосточных фронта Красной армии начали Маньчжурскую наступательную операцию, в ходе которой к концу месяца разгромили японцев в Маньчжурии и северной Корее. Советский Тихоокеанский флот высадил несколько десантов в корейских городах на побережье Японского моря. В боях за освобождение Кореи погибли около двух тысяч советских солдат и офицеров. Ни батальон Ким Ир Сена, ни другие корейские национальные соединения из состава Красной армии участия в этих боях не принимали.
В альтернативной северокорейской истории события этого периода выглядят совершенно иначе. Вот как их описывает северокорейский учебник истории для первого класса средней школы (что соответствует нашему шестому):
«Начало 34-го года Эры Чучхе (1945 года) еще больше приблизило конец японского империализма. Падение японской империалистической сволочи было только вопросом времени. Любимый Генералиссимус рассчитал все это и еще более самоотверженно стал работать над тем, чтобы ускорить Освобождение Родины.
Любимый Генералиссимус спланировал то, каким образом нашему народу удастся своими силами разгромить японский империализм и самому освободить Родину. В лагере Канбэксан на горе Пэктусан были собраны части славной Корейской Народно-революционной армии, действовавшей в северной части страны. <…>
Любимый Генералиссимус поставил перед каждой частью конкретные задачи по направлению наступления и по районам боевых действий. <…>
Великий Генералиссимус обеспечил славные части Корейской народно-революционной армии в достаточном количестве современным оружием и боеприпасами. <…>
Великий Вождь Генералиссимус Ким Ир Сен, завершив приготовления, 9 августа 34-го года Чучхе отдал всем частям Корейской Народно-революционной армии приказ о всеобщем наступлении для освобождения Родины. Под ударами КНРА в мгновение ока рухнула вся линия пограничной обороны противника. <…> Тем временем остальные части Корейской Народно-революционной армии, нанеся мощные удары по врагу, стремительно продвигались по территории Кореи. <…>
Малые отряды КНРА, действующие во внутренней части страны, начали формировать отряды народного ополчения и вооруженные повстанческие организации, и широкие массы развернули повстанческое движение против японского империализма. В Пхеньяне и других районах страны вспыхнуло вооруженное восстание. Повстанцы разгромили японскую полицию и жандармерию, повсеместно занимали военные учреждения и преследовали бегущих в страхе врагов и их пособников. <…>
Не выдержав мощных ударов Корейской народно-революционной армии и восставших народных масс, японский империализм 15 августа 1945 г. согласился на безоговорочную капитуляцию».
«История трудовой партии Кореи» отводит на события 1945 года шесть страниц. В книге подробно описываются многочисленные операции корейских войск, указываются места, в которых японская Квантунская армия терпела от корейцев одно поражение за другим. Настоящим украшением операции стали действия северокорейских парашютистов, которые десантом с воздуха якобы захватили важнейшие стратегические районы. В трехтомной «Истории Кореи» 2016 года история с десантом обрастает деталями — оказывается, парашютисты по личному приказу Ким Ир Сена заняли пхеньянский аэродром.
Масштаб этой фальсификации о не таком уж и далеком прошлом поражает воображение. С одной стороны, никакая КНРА в августе 1945 года Корею не освобождала — ее там просто не было. С другой стороны, Красная армия, действительно разбившая японцев в Северной Корее, упоминается на шести страницах «Истории ТПК», описывающих события августа 1945 года, пять раз. Десант в Пхеньяне, кстати, действительно был — тоже советский.
Итог Второй мировой войны на тихоокеанском театре военных действий в «Истории ТПК» выглядит так. Японская империя была повержена под ударами всенародного и повсеместного активного сопротивления корейского народа, мощными ударами Корейской народно-революционной армии и при некотором участии Советской армии. Советские войска во всем этом играли роль, примерно соответствующую роли Войска польского в традиционном советско-российском описании Второй мировой войны: в войне участвовали, небольшой вклад в победу внесли — и на том спасибо. Всяко больше, чем американская армия.
Слишком Корейская война
История Корейской войны (в итоге которой на мировой карте окончательно появились две Кореи: Северная и Южная) в версии для северных корейцев также заметно отличается от той, к которой привыкли люди вне КНДР. В реальность после окончания гражданской войны в Китае в 1949 году победившие китайские коммунисты перебросили в Северную Корею три дивизии Народно-освободительной армии Китая (НОАК), укомплектованные китайскими корейцами. Сформированы, вооружены и обучены они были на территории Китая.
Когда в августе 1950 года КНДР вторглась в Южную Корею, эти опытные и хорошо оснащенные соединения сыграли ключевую роль на первом этапе войны, успешном для северян. В частности, одна из этих дивизий, 6-я (бывшая 166-я дивизия НОАК), захватила в конце июня 1950 года Сеул — нынешнюю столицу Южной Кореи.
В августе 1950 года КНДР контролировала уже 9/10 всего корейского полуострова, но в сентябре в Инчхоне высадились американцы, и северокорейская армия была практически полностью уничтожена. Только вмешательство Китая, отправившего в Корею сотни тысяч «китайских народных добровольцев», спасло государство Ким Ир Сена от полного разгрома. С этого момента и до конца войны на самых важных и ответственных участках фронта воевали китайские соединения, а малочисленные северокорейские, как правило, располагались на второстепенных направлениях. Важную роль в боевых действиях, особенно в небе над Кореей, сыграла также военная и военно-техническая поддержка со стороны Советского Союза — советские истребители (часто и с советскими экипажами) прикрывали с воздуха как китайско-корейские войска, так и города с промышленными объектами.
«История ТПК», напротив, рассказывает своим читателям, что в 1945—1950 годах Северная Корея оказала важнейшую помощь для победы китайских коммунистов в гражданской войне в Китае. А корейский народ в это время самостоятельно восстанавливал свою страну и строил уникальное государство, не получая какой-то значимой помощи извне. Корейская война описывается в «Истории ТПК» более чем на пятидесяти страницах, и в этом огромном тексте об участии в боевых действиях китайцев упоминается всего три раза. Советская военная помощь не упомянута вообще.
Северокорейский пример для Беларуси
Нынешняя белорусская кампания по ревизии исторической памяти, объявлению «экстремистскими материалами» книг о белорусской истории и изъятию их из школьных библиотек очень похожа на северокорейские события 1970 года. Накануне в стране была проведена работа по изъятию из библиотек и частных собраний иностранных изданий, которые затем сжигались. А в феврале 1970 года Ким Ир Сен озвучил план, перекликающийся с озвученным главой администрации Лукашенко.
«Нам надо в кратчайшие сроки проанализировать все произведения классической литературы и искусства, а также книги, посвященные истории нашей страны, и разделить их на те, которые не представляют вреда революции, и те из них, которые наносят [делу революции] вред. После этого следует отделить то, что должен читать народ, а те [книги], что следует видеть только ограниченному количеству людей, следует сосредоточить в специальных местах, где [с ними] могут знакомиться только те люди, которым это необходимо», — заявил тогда лидер КНДР.
За три четверти века, по мнению Андрея Ланькова, почти полная независимость официальной северокорейской «исторической памяти» от фактов позволила переписать историю Кореи в КНДР полностью. Или, скорее, выдумать для нее ту историю, которую лидеры Северной Кореи хотели бы иметь на самом деле.
Конструирование северокорейскими пропагандистами своей версии истории имеет ряд интересных особенностей, которые могли бы взять на вооружение их белорусские коллеги (а некоторые ими уже частично используются). Можно выделить следующие:
-
оппонентами и соперниками КНДР на международной арене в истории по-северокорейски выступает не только враждебный Запад, но и условно дружественные КНР и Россия. Для белорусских властей сейчас это выглядело бы как минимум необычно. Но достаточно вспомнить периоды белорусско-российских газовых и молочных войн, чтобы понять, почему эта особенность может быть востребована;
-
северокорейские историки-пропагандисты готовы игнорировать даже хорошо известные факты и заменять их вымышленными. Как в случае с приписыванием Ким Ир Сену победы над Японией в 1945 году тем силам, которые в этих событиях вообще не участвовали. Можно предположить, что какие-нибудь славные победы над извечными врагами официальной версии белорусской истории тоже не помешали бы;
-
псевдоисторическая пропаганда решает в первую очередь внутренние задачи и направлена на внутреннего потребителя, который в условиях тотальной информационной изоляции лишен возможности получать альтернативную информацию. Поэтому белорусским властям стоит задуматься, как не допустить того, чтобы белорусы могли узнать о своей истории что-то неканоничное;
-
главное направление фальсификации истории — придумывание и выпячивание особой исторической роли основателя правящей династии. С помощью этого приема храбрый младший офицер или директор совхоза еще на ранних этапах биографии с легкостью превращается в фигуру исторического масштаба;
-
северокорейский режим очень националистичен по сути, и еще одной его важнейшей задачей является формирование представлений о Корее и корейцах как о независимом центре силы с уникальной историей, особенным историческим предназначением и превосходством над другими странами и этносами. Правда, эту особенность, как и первую, тяжело представить в арсенале современных белорусских пропагандистов, тесно сросшихся с российскими коллегами и их великорусским шовинистическим нарративом.
