Совет Республики Национального собрания Беларуси и российский Совет Федерации предлагают правительствам двух стран разработать единые подходы к преподаванию истории. В частности, предлагается разработать «стандарт, содержащий концептуальные оценки исторических событий и личностей, а также единые подходы к преподаванию истории» и продолжить работу по формированию «общих стандартов и подходов в оценке совместной истории России и Беларуси. Но есть нюанс, и даже не один. В прошлом обеих стран хватает эпизодов, которые просто невозможно привести к единому знаменателю. Рассказываем о некоторых конкретных примерах.
Многочисленные войны и цивилизационный конфликт
Возьмем с места в карьер: войны между предками современных белорусов и русских проходили постоянно.
Будем справедливы: первоначально инициатива принадлежала именно предкам белорусов. В XIV веке великий князь литовский Ольгерд трижды ходил походами на Москву. В одном из случаев, в 1368-м, он три дня держал в осаде московский Кремль. По легенде, полководец прислонил к стене копье и сказал московскому князю Дмитрию (вскоре получившему прозвище Донской): «Памятай, што і дзіда літоўская стаяла пад Масквой». Воевал на востоке и его племянник Витовт (война 1406−1408 годов). В начале ХV века граница между двумя государствами находилась в 200 км на запад от Москвы.
Это противостояние было по-своему логичным. Между Вильной и Москвой развернулась борьба за земли, когда-то входившие в состав Киевской Руси (средневекового государства, существовавшего с IX века на территории современных Беларуси, России и Украины, а также частично Польши и стран Балтии). Но как раз в то время Великое княжество Литовское — государство предков современных белорусов и литовцев — сделало ставку на союз с Польшей. Быть центром собирания бывших земель Киевской Руси и одновременно союзником Польши Вильна не могла. Между западом и востоком наши предки выбрали запад.
После этого инициатива стала переходить к Москве. Для точности приведем все военные конфликты: наши предки воевали в 1487−1494, 1500−1503, 1507−1508, 1512−1522, 1534−1537, 1561−1570, 1577−1582, 1609−1618, 1632−1634, 1654−1667 годах. Кроме этого, Россия сражалась на территории современной Беларуси во время Северной войны, вмешиваясь во внутренние дела нашей страны (1700−1721), участвовала в войне за польское наследство (1733−1735), боролась с Барской конфедерацией (объединение шляхты; 1768−1772), воевала с нами в 1792-м и подавляла восстание Тадеуша Костюшко в 1794-м.
В большинстве случаев в перечисленных выше конфликтах Кремль выступал агрессором. Конечно, исключения случались: иногда предки современных белорусов пытались отбить захваченные ранее территории. Во время знаменитой Смуты — периода глобального кризиса, случившегося в России в начале XVII века — на русский трон пригласили Владислава, сына короля Речи Посполитой (федерация, в составе которой находились Польша и Великое княжество Литовское). Войска этого государства вошли в Москву, которую удерживали несколько лет. Но это, пожалуй, и все.
Сам факт наличия таких конфликтов может показаться типичным для того времени: между собой воевали почти все европейские страны. Но условные англичане и французы, конфликтовавшие друг с другом, являлись представителями одной, общеевропейской цивилизации. А вот предки белорусов и русских — нет. На протяжении пяти веков — с XIII до XVIII — они развивались в разных системах координат.
Великое княжество Литовское и Речь Посполитая существовали в русле европейских традиций: с вольностями для элиты, широкой автономией городов (знаменитое Магдебургское право), общеевропейскими процессами (например, Реформацией и Контрреформацией), общеконтинентальным образованием (на наших землях открывались иезуитские коллегиумы, существовавшие в других странах Европы), европейскими художественными направлениями и архитектурными стилями: романским, готикой, ренессансом.
В России всего этого не было. С европейским влиянием в сфере культуры она полноценно столкнулась лишь в ХVIII веке. Не существовало никакой автономии городов, бояре были низведены до роли княжеских слуг, курс был взят на установление самодержавной власти монарха. Недаром ученый Арнольд Тойнби выделял в своей работе «Изучение истории» отдельные западную и русскую цивилизации. Подобное развитие двух стран на протяжении пяти веков уже само по себе несовместимо, его невозможно привести к единому знаменателю.
Но существовал еще один аспект. Взятая на вооружение концепция «Москва — третий Рим» обосновывала исключительность России. Она предполагала, что страна становится преемницей, собственно, Рима, а также Константинополя (современного Стамбула) — центров, соответственно, Римской и Византийской империй. При таком подходе о равноправном союзе с нашей страной не могло идти речи. «Третий Рим» мог лишь покорять соседние народы и страны — что и произошло на востоке (например, с покоренным Казанским ханством), а затем и дальше, в Сибири. Неудивительно, что целями войн, которые мы перечисляли выше, были захват современных белорусских земель и их включение в Московское государство.
В конце концов именно это и произошло в конце XVIII века, когда произошли разделы Речи Посполитой и территория Беларуси была насильственно включена в состав Российской империи.
Битва под Оршей, резня в Мстиславле и Могилеве
В истории каждой нации существуют события, которые вошли в национальную мифологию и национальный пантеон. Среди них обязательно встречаются битвы. К примеру, в России таковой является битва на Куликовом поле (1380). И в данном случае совершенно не важно, что вскоре после этого сражения монголы, против которых боролся князь Дмитрий Донской, сожгли Москву, а иго существовало еще на протяжении века. Куда более принципиальным является факт, что была одержана однозначная победа в «генеральном сражении», которая стала первым шагом к освобождению. Поэтому для современных русских это великое событие.
Битва под Оршей (1514), в которой ВКЛ разгромило превосходившую по численности армию Русского государства, полностью вписывается в эту модель. Да, наши предки разбили войска захватчиков с востока, но не смогли вернуть какие-либо крупные захваченные теми города. Да, война продолжалась еще восемь лет, но тот же Смоленск остался в составе Московского государства. Однако главное другое.
По словам историка Алеся Кравцевича, «милитаризованное Московское государство, намного большее [по территории] чем ВКЛ, нарастило военную силу в монголо-татарские времена. Когда иго свергли, они бросили эту военную массу на Запад, а потом на Сибирь — как когда-то испанцы, после окончания Реконкисты, — на Америку. Для ВКЛ нашествие такой массы московитов было неожиданностью. От середины XV века то и дело из-за восточной границы появлялась армия и несла разорение. И невозможно было ее остановить. А под Оршей удалось не просто остановить, а уничтожить. Это была яркая победа среди страшной полосы поражений». Также, как отмечал историк, «образ гетмана [Константина] Острожского (именно он возглавлял войско ВКЛ. — Прим. ред.) ломает российскую идеологему. Мол, войны с ВКЛ — это противостояние православной Руси с католическим Западом. Острожский был православным, он сидел в московской тюрьме. Он мог перейти на сторону Москвы, как сделали многие, но с первой возможностью убежал. Выбрал борьбу за свое Отечество. Для него православная Москва была страшнее, чем католический Запад».
С 1990-х годов день Оршанской битвы — 8 сентября — отмечается как День белорусской воинской славы. Вписать это событие в общую историю нереально: как объяснить, зачем вроде бы «братские» народы сражались друг против друга?
Аналогичная ситуация с другими событиями, произошедшими во время противостояния с Москвой — точнее, во время кровавой войны 1654−1667 годов. В самом ее начале, в 1654-м произошла страшная «мстиславская резня», во время которой — по оценке самого московского царя Алексея Михайловича Тишайшего — были убиты более десяти тысяч человек (есть и более масштабные оценки, утверждающие, что было уничтожено более 15 тысяч человек).
Эти события не отрицают и современные российские историки. Правда, трактуют они их оригинально. Например, Алексей Лобин утверждал следующее: «гарнизон и жители Мстиславля оказывали упорное сопротивление армии А.Н.Трубецкого, вследствие чего воевода не мог гарантировать по царскому указу сохранность “домов и достояния от воинского разорения”. Город был взят приступом, а его жители были убиты или взяты в плен; т.е. в данном случае действовали законы войны. Если город оказывал жестокое сопротивление, то осада его шла согласно правилам военной науки того времени — с разорением и опустошением прилегающей к городу области, с массивным обстрелом укреплений и строений, с жестокой сечей и резней в самом городе. Именно таким образом действовали все без исключения войска на враждебной территории».
Но как раз во время того конфликта московский правитель отдавал однозначные приказы. Например, все тому же князю Трубецкому в 1655-м предписывалось «вверх по Неману реке по обе стороны и те места воевать, села и деревни и хлеб и сено и всякие конские корма жечь, а людей побивать и в полон имать и со всем без остатку разорять», а затем «до основания разорить, выжечь весь Слуцкий уезд».
В той же войне досталось и Минску, который оккупировали в 1655-м на пять лет. В 1667-м, когда завершилась война, в городе проживали всего две тысячи человек (ранее, в конце XVI века, — около 4−5 тысяч человек). Минчан даже освободили от части налогов (сдачи хлеба, приема армии на постой и других). О разорении города спустя 18 лет после освобождения упоминал и чешский путешественник Бернгард Таннер. Он ездил в Москву вместе с посольством Речи Посполитой, а позже издал на латинском языке книгу «Описание путешествия польского посольства в Москву в 1678 году». Вот как он описывал будущую белорусскую столицу: «Это — город большой, широко раскинувшийся по холмам и долинам. Он пострадал от москвитян, которые обратили его почти в развалины; но с течением времени стал он принимать лучший вид». По словам Таннера, русские не грабили православные храмы, а лишь католические и униатские.
Но вернемся к приказу Трубецкому о Слуцком уезде. «Выдранная из контекста цитата создаст впечатление, что перед нами — наглядное свидетельство кровавой политики московского царя. Действия царских войск на враждебной территории ничем не отличались от подобных действий поляков, литовцев или шведов», — утверждает Лобин.
Действительно, не стоит наивно верить, что предки современных белорусов в XVII веке следовали положениям еще не созданной Женевской конвенции. Но разница в том, что в подавляющем большинстве войн с Москвой жители нашей страны защищались, а агрессорами выступали соседи с востока. Соответственно, и страдали от этих конфликтов в первую очередь предки белорусов. Достаточно вспомнить, что по итогам упомянутой войны 1654−1667 годов население белорусских земель сократилось в два раза, они находились в состоянии экономической разрухи.
Есть и обратные примеры действий в защиту своей территории, завершившиеся массовой резней, — например, Могилевское восстание 1661 года, случившееся во время все той же войны. Во время него местные жители вырезали большую часть российского гарнизона, стоявшего в городе после его захвата. Считается, что восстание началось с оскорблений, которыми царские солдаты осыпали местных торговок на рынке, и криков «Пора! Пора!» — они прозвучали из уст бургомистра города Язепа Левановича, что и стало сигналом к уничтожению оккупантов.
«Долгое время видя себя в пренебрежении у москвитян, обезумевших от своего счастья, в унижении и в упадке, он [Могилев] отер свои бесполезные слезы рукою отчаяния и, одушевившись местью, составил заговор 11 Февраля 1661 года: при бое в набат перебил 960 человек московской городской стражи, из которой 150 ускользнуло, и тем возвратил себе свободу», — писали в своих записках о Могилеве западные послы, отправленные в Москву.
Разработать единый подход к этим событиям невозможно. Для русских восстание в Могилеве — предательство, для белорусов — одна из страниц борьбы за свободу.
Ликвидация национальной религии
Когда-то христианство было единым. Затем в 1054 году оно раскололось на православие и католичество (а затем и на протестантизм). С того времени церковные иерархи и светские правители не оставляли попыток вновь объединить две ветви этой религии. Особенно активными в этом вопросе были правители ВКЛ. Причина — среди их подданных имелись как католики, так и православные. Но последние подчинялись Москве — главному противнику ВКЛ на востоке.
В 1439 году была заключена Флорентийская уния. По ее условиям признавалось верховенство папы над всеми христианами. В обмен Рим обещал помощь православной Византийской империи в отражении агрессии со стороны турок-османов. В силу ряда причин этот документ так и не стал действовать, но сама идея была озвучена.
В 1569-м ВКЛ и Польша объединились в Речь Посполитую, где приоритет отдавался католичеству. Представители этой конфессии, а также руководители государства делали ставку на окатоличивание страны. В этом им, казалось бы, могла помочь уния, заключенная в Бресте в 1596 году. По ее условиям все верующие признавали власть папы римского, но при этом сохраняли свою литургию на церковнославянском языке.
Уния устанавливалась кроваво. Достаточно вспомнить убийство в 1623 году униатского митрополита Иосифа Кунцевича в Витебске. Но прошло время, и случилось то, на что инициаторы процесса даже не надеялись, — униатство стало самой популярной религией в ВКЛ. Историк Анатолий Грицкевич приводил в своей статье следующие цифры: в конце XVIII века 75% жителей белорусских земель были униатами (в сельской местности — 80%).
«З канца XVI да канца XVIII ст. беларуская мова ў рэлігійным жыцці была раўнапраўная з царкоўнаславянскаю. Навучанне, малітвы за выключэннем літургіі, адбываліся на беларускай мове. У XVIII ст. беларуская мова ва ўніяцкай царкве абмяжоўваецца. Аднак у розных пастановах гэтага перыяду загадвалася гаварыць з вернікамі на іх мове, або “простай мове”, выкладаць катэхізіс, тлумачыць Евангелле, прамаўляць казанні па-беларуску», — писал Грицкевич. По словам последнего, газета «Мужыцкая праўда», которую издавал Кастусь Калиновский, называла униатство национальной религией белорусов.
Униатство сыграло положительную роль в белорусской истории. Оно отчасти помогло сохранить национальную идентичность после вхождения земель Беларуси в состав Российской империи, хотя и сблизило жителей ВКЛ с поляками.
Впрочем, российские власти быстро сделали ставку на ликвидацию унии. В 1839 году состоялся Полоцкий собор. Основным инициатором его проведения стал митрополит Иосиф Семашко. Унию ликвидировали под девизом «Отторгнуты насилием, воссоединены любовью». Именно такая надпись появилась на специально отчеканенной медали.
Только вот в реальности никакой любви не наблюдалось — верующих снова переводили насильственным путем. Как отмечала историк Светлана Морозова, имели место многочисленные протесты со стороны униатских священников и их обращения в Санкт-Петербург. Несмотря на все угрозы, 593 священника и вовсе отказались менять веру. Всех их изолировали и отправили в монастырские тюрьмы. Затем 160 из них выслали в глубину России и в Сибирь.
О методах перевода в православие обычных верующих можно узнать из корреспонденции, опубликованной русским публицистом и писателем Александром Герценом в газете «Колокол»: «Мы получили на днях некоторые подробности о деле православного разбоя в Гродненской губернии, о котором мы писали в прошлом листе. Итак, эта ужасная история справедлива, и гнусный Симашко высек (здесь и далее отдельные слова выделены курсивом самой редакцией. — Прим. ред.) себе новый памятник на спине беззащитных жертв. Со стороны гражданского начальства истязанием заведовал окружной Новицкий. Этот полицейский апостол сек людей до тех пор, пока мучимый соглашался принять причастие от православного попа. Один 14-летний мальчик после двухсот розог отказался от такого общения со Христом, его снова начали сечь, и тогда только, уступая страшной боли, он согласился. Православная церковь восторжествовала!»
Кстати, в Западной Украине униатство (его другое название — греко-католичество) сохранилось, поскольку эта территория после разделов Речи Посполитой принадлежала не Российской, а Австрийской империи. Оно стало опорой для украинцев в их национальном движении и вырастило кадры для борьбы за Украинскую народную республику.
В 1946 году униатство было запрещено и в СССР. Его возрождение в Украине и Беларуси началось во время перестройки. Исследование БГУ 1992 года показало, что греко-католиками считали себя около 100 тысяч белорусов. Возможно, цифра была завышена, возможно, отражала романтизм первых лет независимости. Впрочем, в 2008-м число униатов в Беларуси все равно выглядело внушительно — около 10 тысяч.
Как объяснить белорусам, почему россияне насаждали в стране свою религию силой и кровью, а россиянам — почему белорусы-униаты не собирались массово возвращаться в православие, совершенно неясно.
Подавление восстаний и национального движения
Ликвидация униатства оказалась далеко не единственным репрессивным шагом со стороны Российской империи после разделов Речи Посполитой.
Был закрыт Виленский университет (1832), а затем Горы-Горецкий земледельческий институт (1864), после чего в Беларуси не было ни одного высшего учебного заведения. До начала XX века не было ни одной школы с преподаванием на белорусском языке. До того же времени запрещалось печатание книг на родном языке на латинице. А подавляющее большинство книг на кириллице не пропускала цензура. В официальных документах Беларусь называлась «Северо-Западным краем», отрицалось существование белорусов как отдельного народа.
Все попытки противостоять этому — как мирно, так и с оружием в руках — карались. Примером мирного сопротивления стали тайные общества филоматов и филаретов, существовавшие в Вильне в 1820-х годах. Среди их представителей были поэты Адам Мицкевич и Ян Чечот, ученый Игнат Домейко и многие другие. Все они были связаны с Виленским университетом.
Как отмечал историк Алесь Белый, в итоговое обвинение для участников этих сообществ вошли следующие «грехи»: «1. Сам удзел у таемных таварыствах. Па сутнасці, аналагічны беларускаму жупелу “дзейнасці ад імя незарэгістраванай арганізацыі”, <…> 2. Беззаконнае прыўлашчванне сабе самавольнага ўплыву на выхаванне моладзі. <…> 3. Чытанне на сходах філарэтаў вершаў, не сумяшчальных з вернасцю расійскаму трону».
За эти «преступления» под суд отдали 108 человек, 20 из них выслали в Россию или заключили в тюрьму. «І за гэтую “жахлівую віну” былі паламаныя сотні лёсаў! Бо апроч 108 чалавек, прыгавораных урэшце да таго ці іншага пакарання, многія зламаліся нават ад самой дэманстратыўнай расправы», — писал Белый.
На протяжении ХІX века жители Беларуси трижды с оружием в руках поднимались на борьбу с властями. Речь о восстаниях 1794, 1830−1831 и 1863−1864 годов. И упомянутый выше Мицкевич, и Тадеуш Костюшко, лидер первого по времени восстания, называли себя литвинами — ведь название «Беларусь» еще не закрепилось за всей территорией нашей страны. Они принадлежат одновременно нескольким культурам — белорусской, польской и литовской, на основе которых формировалось их самосознание.
Целью восстания 1794 года было предотвратить раздел Речи Посполитой. Оно потерпело неудачу, а его руководитель оказался в заключении в Петропавловской крепости. Страна прекратила существование. Практически с аналогичной целью — но уже восстановления Речи Посполитой — выступали повстанцы 1830−1831 годов. Среди последних была Эмилия Плятер, участвовавшая в восстании и умершая в возрасте 25 лет. И лишь во время третьего восстания — в Беларуси оно проходило под руководством Кастуся Калиновского — появились национальные лозунги.
В национальном вопросе все участники восстания выступали за восстановление Речи Посполитой. Но если часть восставших, скорее, стояли на позиции унитарного государства, то Кастусь и его соратники были за восстановление федерации и признавали права белорусов, литовцев и украинцев на самоопределение. Калиновский настаивал, чтобы отношения с Варшавой строились на равноправии и суверенности. Символичен пароль повстанцев «Каго любіш? — Люблю Беларусь! — То ўзаемна!». В 2013 году в издании «Беларускі гістарычны часопіс» были опубликованы оригиналы показаний Витольда Парфияновича, предавшего Калиновского. В них упоминался этот пароль, свидетельствовавший, что повстанцы боролись именно за Беларусь.
Кровавое подавление Россией восстаний и национального движения никак нельзя вписать в белорусскую историю как положительное явление. Все те события и обусловили в итоге то, что наша страна все же стала независимым государством, однако Россия этому всячески противостояла. Для белорусов происходившее тогда — борьба за самостоятельность, для россиян — попытки колонии отколоться от метрополии. Возможно, единственный шанс для властей хоть как-то вписать эти факты в общую историю — заявить, что боровшиеся за независимость белорусы были «неправильными» (что в целом уже и происходит).
Читайте также
