Новую методичку для белорусских идеологов власти посвятили вопросам демографии — и фактически признали, что в стране с этим серьезные проблемы. Правда, в документе забыли упомянуть размеры потерь населения (в частности, за последние четыре года Беларусь потеряла 213 тысяч человек — это как целый Бобруйск). Также на днях «самой большой проблемой» страны численность ее населения назвал Александр Лукашенко — и вновь без цифр. Но молчание о масштабах демографических проблем — еще не худший вариант, судя по истории нашей страны. Вспоминаем страшную историю 1937 года. Тогда итоги переписи в СССР не понравились Иосифу Сталину, после чего ее результаты засекретили, а организаторов расстреляли.
Старт кампании, которая должна была скрыть последствия репрессий
Еще на излете существования Советского Союза считалось, что материалы переписи 1937 года не сохранились. Например, в соответствующем библиографическом указателе, изданном Госкомстатом СССР в 1987-м, после литературы по переписи 1926 года сразу следовала литература за 1939-й. Даже обычно хорошо информированные работники сферы государственной статистики были уверены, что все итоги переписи 1937 года уничтожены. Но прошло несколько лет — и данные «репрессированной» переписи стали доступны всем.
К подсчету жителей в СССР готовились долго. Первый раз все население Союза подсчитали в 1926-м (перепись 1920-го в условиях продолжавшейся Гражданской войны охватила лишь часть территории страны). «Неутешительная, мрачная социальная и демографическая картина, полученная в результате, была списана на проклятое наследие царизма, последствия войн — империалистическую и гражданскую, разруху, голод, бродяжничество, саботаж, несознательность населения, которое в этой акции видело кару Господню и так далее», — иронично писал публицист Леонид Юдин.
Основная проблема той переписи была в численности населения — она росла совсем медленно. Дореволюционные 129,2 млн населения Российской империи (по переписи 1897 года) трансформировались в 1926-м лишь в 147 млн (для справедливости все же заметим, что территория СССР не охватывала территорию всей бывшей империи).
Следующую перепись планировали провести в 1933-м. Вскоре дату сместили на два года вперед, потом — на начало, а затем и на конец 1936-го. В конце концов определили окончательную дату — 6 января 1937-го. Как предполагали позднее ученые, переносы были связаны «не только с разгулом сталинской диктатуры, массовыми репрессиями и общей социально-политической атмосферой в стране, но и с тем, что в правящих кругах представляли себе масштабы голода, понимали, что перепись покажет его трагические результаты, и старались ее оттянуть».
В первую очередь речь шла Голодоморе 1932−1933 годов, жертвами которого по всему Советскому Союзу стали не менее 8,7 млн человек.
Но кроме Голодомора были и другие факторы: коллективизация (создание колхозов — преимущественно насильственным путем), параллельное ей раскулачивание (ликвидация наиболее зажиточного крестьянства), репрессии, постепенно становившиеся все более массовыми. Речь шла о демографической катастрофе, скрыть которую по результатам переписи было бы невозможно. В тех условиях даже предпринимались попытки стимулировать рост населения искусственно — летом 1936 года последовал запрет абортов, но кратковременный эффект этой меры сказался уже после переписи.
Вопросы от Сталина и заранее заданные цифры
Тем не менее подготовка к переписи началась. Газеты твердили, что пройти ее — это долг каждого советского человека. Соответствующее постановление в таких формулировках приняли партия и правительство СССР. Массовыми тиражами выпускались брошюры, читались лекции, проводились беседы с населением.
В печати отмечалось, что перепись проводится по инициативе Иосифа Сталина, непосредственно участвовавшего в подготовке документов, с которыми переписчики должны были приходить в каждый дом. Действительно, при участии советского диктатора, в частности, из анкет был исключен вопрос о побочных занятиях и источниках доходов, но появился вопрос о религии. Сталин и его соратники — была создана специальная комиссия — исключили вопросы о месте рождения и о продолжительности проживания в определенном месте. Ответы на эти вопросы могли раскрыть бы картину массовых депортаций на рубеже 1920—1930-х годов. Также исчезли уточнения в вопросе о грамотности.
В итоге были утверждены следующие вопросы: пол (мужской или женский); сколько лет или месяцев от роду; национальность; родной язык; религия; состоит ли человек в браке; гражданин какого государства; грамотен ли; в какой школе учится — в начальной, в средней или высшей; в каком классе или на каком курсе учится; окончил ли среднюю или высшую школу; род занятия (службы) в настоящее время; место работы (название предприятия, колхоза, учреждения); к какой общественной группе принадлежит.
В последнем вопросе вариантов было немного: рабочие, служащие, колхозники, единоличники, кустари (такие люди занимались штучным или мелкосерийным производством на дому или в небольших мастерских. — Прим. ред.), лица свободных профессий, а также служители культа и нетрудящиеся элементы. На вопрос, состоит ли респондент в браке, требовалось дать лишь односложный ответ: да или нет. Соответственно, не учитывалась доля разведенных, вдовцов и вдов и так далее.
При переписях обычно учитываются две категории населения: наличное, которое на момент переписи проживает в определенном населенном пункте, и постоянное — тех, кто живет там постоянно (включая временно отсутствующих на момент переписи, если их отсутствие не превышает 12 месяцев). В 1926-м перепись учитывала наличное население в деревнях, а также наличное и постоянное в городах. Но в 1937-м мероприятие решили сделать однодневным, поэтому демографы остановились лишь на фиксации наличного населения.
Но главная проблема была не в этом. Перепись проводили не в демократической и даже не в авторитарной, а в тоталитарной стране. 1937 год был пиком репрессий, а культ личности Сталина достиг огромных масштабов. В этих условиях ни о каком научном взвешенном подходе говорить не приходились. Тем более, пресса заранее утверждала, что перепись покажет «бурный рост» численности населения. Какой именно?
В 1934-м прошел XVII съезд Коммунистической партии. На нем Сталин заявил, что численность населения Советского Союза еще на конец 1933-го составила 168 млн человек. Эту цифру сложно назвать реальной: не могли не ощущаться последствия Голодомора. Но пресса исходила из нее. А также учитывала планируемый ежегодный прирост населения, связанный с якобы имевшим место в СССР повышением уровня жизни (это должно было продемонстрировать преимущество социализма перед капитализмом). В результате делался прогноз, что численность населения страны составит 180,3 млн человек.
По мнению современных специалистов, учет населения в те 10 лет, что предшествовали переписи, был далеко не точен — многие данные просто не попадали в документы по самым разным причинам. Причем недоучет смертей как правило превышал недоучет рождений. Это приводило к преувеличению масштабов естественного прироста. Из-за этого росли и цифры в прогнозах численности населения. Сотрудники Центрального управления народнохозяйственного учета (ЦУНХУ — главного советского органа при Госплане, занимавшегося статистикой), проводившие перепись, знали о недоучете по результатам проверок, но никаких поправок в существующие результаты регистрации не вносили. По словам исследователей, «попытаться с цифрами в руках опровергнуть доктрину быстрого роста населения при социализме было бы в те годы явным безумием».
Однодневная перепись и много суеты
Вся перепись подразделялась на три этапа. С 1 по 5 января 1937 года предварительно заполнялись переписные листы. 6 января с 8 часов утра до 12 часов ночи производилась сама перепись. С 7 по 11 января — проверка правильности всего счета населения и заполнения переписных листов.
Предполагалось, что людей, отсутствующих по месту работы или жилья, перепишут там, где они находились. Разумеется, это не всегда реализовывалось на практике. Но погрешности были незначительными, чтобы повлиять на итоговый результат.
Как видно, однодневность переписи была достаточно условной. Но она потребовала наличия огромного, неоправданно высокого числа людей: для проведения мероприятия привлекли 1 млн 250 тысяч специальных людей — счетчиков (по другим сведениям — 1,1 млн). На одного такого сотрудника в среднем приходилось 150 человек — и это нагрузка за один день. Для сравнения, для переписи 1939 года, проходившей семь дней (а в сельской местности и все десять), понадобилось всего 474 тысячи человек.
В целом мероприятие прошло спокойно. Хотя три вопроса — о религии, общественной группе и гражданстве — вызвали раздражение и даже страх у некоторых людей. Так, в некоторых частях страны поползли слухи, что верующих «будут обкладывать налогами», что тех, кто записался верующим, «должны забрать», что всех неверующих «выжгут фашисты, а война скоро будет», что «верующих выселят из района, а детей выбросят из школы».
В отдельных республиках и регионах люди отказывались принимать участия в переписи — в том числе и в Беларуси. Например, в Мстиславском районе БССР единоличник (человек, не вступивший в колхоз) отказался от переписи, четыре раза не пускал в дом счетчиков. Когда к нему пришли в пятый раз, дом был заперт. Ему выломали окно и нашли в доме пять спрятавшихся единоличников. Хозяина дома арестовали, а остальные согласились переписаться. На Лепельщине в переписи отказались принимать участие около двухсот человек. Это посчитали действием контрреволюционной организации, стремившейся к срыву переписи.
Многие проблемы с результатами были вызваны неудачными формулировками вопросов. Причем формулировали их не демографы, а чиновники, включенные Сталиным в соответствующую комиссию. Так, не были разъяснены важнейшие понятия переписи. Например, что состояние в браке учитывается независимо от того, зарегистрирован ли он. Не все понимали, кого следует считать грамотным, не было точного определения религии и многих других терминов. Как констатировали историки, «следствием вмешательства Сталина и комиссии была затяжка подготовки переписи, обернувшаяся впоследствии чрезвычайной спешкой и неизбежными огрехами». В отдельных документах — «Правилах» и «Указаниях» для переписчиков — организаторы переписи пытались хотя бы отчасти исправить недостатки инструкции, сформулированные чиновниками. Но дошли эти документы не всем.
Однако главная проблема была совсем не в этом.
Ненужные результаты
24 января 1937 года латыш Иван Краваль сообщил первые результаты переписи Сталину и его соратнику Вячеславу Молотову (тогда председателю Совета народных комиссаров СССР — говоря современным языком, премьеру). Без учета сотрудников НКВД (организации-предшественницы КГБ), военнослужащих, пассажиров поездов и пароходов численность населения СССР составила 156 млн человек. В середине марта в докладе для этих же двух человек были названы уже полные уточненные данные — 162 млн.
Это были далеко не те цифры, на которые рассчитывала партия. Пытаясь оправдаться, Краваль писал: «По сравнению с 1926 г. <…> численность населения увеличилась <…> на 15 млн человек, или на 10,2%, или в среднем 1% в год. Эти данные показывают, что прирост населения у нас значительно превышает темпы естественного прироста населения передовых капиталистических стран, как то: Англии (0,36% в среднем за 9 лет с 1927 г. по 1935 г.), Германии (0,58%), Франции (0,11%), США (0,66% в среднем за пятилетие 1930−1934 гг.), равен итальянскому (1,02%) и уступает лишь Японии (1,37%).
Это не убедило власти — результаты переписи публиковать не стали. Их разослали лишь ограниченному числу лиц. Среди них были глава НКВД Николай Ежов, заведующий Отделом научно-технических изобретений и открытий компартии Карл Бауман, а также заместитель председателя Комитета народного контроля Яков Яковлев — именно он возглавил созданную в январе комиссию по проверке результатов переписи.
В марте 1937 года Яковлев обвинил организаторов переписи в подтасовке данных. Среди претензий было то, что в записке Краваля не учитывались некоторые статистические данные по Казахстану, в определенных регионах показатели считали не за весь год, а за несколько месяцев и так далее.
Наименьший прирост населения наблюдался в Украине, Казахстане, Поволжье и на Северном Кавказе, где особенно свирепствовал голод. Но начальство отказывалось это признавать. Тогда в ряд регионов были направлены проверки. Например, в Казахстан отправилась бригада под руководством Ивана Верменичева, одного из руководителей ЦУНХУ, также активно участвовавшего в проведении переписи.
Для проверки выбрали районы, где наблюдалось наибольшее уменьшение численности по сравнению с переписью 1926 года. Всего проверили 23 региона с общей численностью населения 655,9 тысячи человек. Данные проверялись придирчиво, каждый сомнительный случай трактовали как ошибку организаторов переписи. Но даже при таком подходе недоучет составил всего 0,99%. И все же в условиях террора было понятно, каких результатов ждут сверху. Поэтому в докладной записке на имя Якова Яковлева Верменичев оценил недоучет по Казахстану в 4,7%. Вероятно, аналогично поступили и другие проверяющие.
С точки зрения карьеры Верменичев поступил логично. В мае 1937 года его начальника Краваля арестовали (уже в сентябре он был расстрелян), а сам он занял его место — и начал чистки и репрессии в отношении своих недавних коллег.
Понадобились десятилетия, чтобы найти правду — и уже в 1990-м ученые определили, что общий недоучет при переписи 1937-го составил примерно 700 тысяч человек или 0,43% (что было некритично при упомянутом выше хаосе с организацией мероприятия).
Тем временем наиболее хитрые статистики уже поняли, что дело идет плохо и надо спасать свои жизни. В том же мае 1937-го начальник Ленинградского областного и городского отделения ЦУНХУ отправил наверх замечания о недостатках переписи. Тон этого документа еще относительно спокойный. Но уже в июне 1937 года все материалы переписи приказали отправить в спецспектора ЦУНХУ, где доступ к документам был ограничен. Сориентировавшийся чиновник в августе написал новый документ. Записка начинается словами: «Вредительская организация переписи населения 1937 г. привела к тому, что часть населения не охвачена переписью».
В первом документе вопрос о численности населения был лишь небольшим эпизодом. А во втором автор насчитал уже несколько групп недоучтенного населения — например, тех, кто отсутствовал во время переписи по месту жительства или работы и не был пересчитан в других местах, а также в транспорте. По версии составителя документа, произошел недоучет среди беспаспортных и непрописанных, а также «сектантов и других лиц, уклонившихся от переписи под влиянием классово-враждебной агитации». Как отмечали ученые, «в исчислениях своих автор наряду с правдоподобными (хотя и взятыми по максимуму) оценками, использовал достаточно произвольные экстраполяции поправок на недоучет».
Важно не это, а сама ситуация — многие ответственные за перепись лица поняли, в чем заключается претензия властей, и попытались вывести себя из-под удара с помощью критики коллег.
Репрессии и новые фальсификации
Постановлением правительства от 25 сентября 1937 года результаты переписи были объявлены неверными, а сама перепись — методически порочной. Немного позже, в декабре того же года, в сообщении о результатах выборов в Верховный Совет СССР было указано, что в стране якобы проживает 169 миллионов человек (а не 162, как утверждала перепись).
В редакционной статье «Правды», реагировавшей на постановление, говорилось следующее: «Враги народа сделали все для того, чтобы извратить действительную цифру населения. Они давали счетчикам вредительские указания, в результате которых многочисленные группы граждан оказались не внесенными в переписные листы».
«Советский народ очень сознательно отнесся к этому важнейшему государственному мероприятию, — писали в еще одном издании, «Блокноте агитатора», о переписи 1937 года. — Однако это дело было сорвано презренными врагами народа — троцкистско-бухаринскими агентами фашизма, пробравшимися в то время к руководству ЦУНХУ <…>. Славная советская разведка, во главе со сталинским наркомом товарищем Н.И. Ежовым, разгромила змеиное гнездо предателей в аппарате советской статистики»
Репрессий долго ждать не пришлось, ведь они начались еще раньше, в марте того же года, продолжились летом и получили ускорение после правительственного постановления.
Из пяти руководителей ЦУНХУ, занимавших этот пост в предыдущее десятилетие, были расстреляны все. Это Валериан Осинский, Владимир Милютин, Сергей Минаев, а также уже упоминавшийся Иван Краваль и сменивший его Иван Верменичев. Последнему участие в репрессиях не помогло. Все эти люди слишком много знали. Кроме них, была репрессирована вся верхушка статистического управления: исследователи называют десятки фамилий — и это только вершина айсберга.
Вдобавок были репрессированы и члены комиссии по проверке результатов переписи (в частности упомянутые Карл Бауман и Яков Яковлев), а также сам «доблестный» нарком Николай Ежов.
В 1939 году состоялась новая перепись, которая показала необходимые цифры: население Советского Союза якобы составило 170,6 млн человек — все еще не требовавшиеся за два года до этого 180 млн, но и не «жалкие» 162. Правда, и эти официальные цифры, похоже, не соответствовали действительности. Тогдашний глава ЦУНХУ оценил численность населения СССР по переписным листам в 167,3 млн человек.
Вся эта история показала сущность советского тоталитарного государства в миниатюре. По словам специалистов, «всячески оттягивая перепись, которая неминуемо должна была обнаружить результаты демографической катастрофы 1933 г., Сталин сперва испортил проект своим невежественным вмешательством, а затем свалил вину на статистиков, честно выполнивших свой профессиональный долг, но не давших ему желаемой цифры».
Читайте также
