28-летняя биатлонистка Анастасия Меркушина, которая имеет на своем счету четыре медали в эстафетах с чемпионатов мира в составе сборной Украины, после начала войны служила в пограничных войсках, а потом постепенно стала возвращаться к тренировкам. На чемпионате Европы — 2023 она выиграла золото в спринте. Мы поговорили с Анастасией о войне и приказах, молчании Домрачевой, допуске белорусов, мотивации и победах.
«Публичным людям достается больше»
— Прошлый сезон был самым тяжелым в карьере?
— Наверное. Физическое состояние оставляло желать лучшего — было немало упущено в базовой подготовке. Что говорить: вначале не представляли в принципе, будем ли тренироваться. Потом пошли болезни. Когда стрессуешь все время, переживаешь, жив ли друг, прочитал ли знакомый сообщение, то организм дает сбой. Но чувство вины в случае неудачи в гонке никуда не девается. Понимаешь, что должен, а иногда не можешь. Если провалился — получи. Это больно.
— Вас критикуют за неудачные выступления в таких обстоятельствах?
— Бывает. Я принимаю это — никого не виню. Болельщики дают выход негативу через комментарии. Злобы столько накопилось… Ничего странного, что кто-то забывает, что биатлонисты — такие же люди.
— Обратная сторона популярности?
— Сейчас публичным людям достается больше. Они должны быть эталоном для каждого украинца. Очень важно следить за языком и своими действиями. Это большая ответственность.
— У вас получается?
— Конечно, тренируясь в относительной безопасности, ловишь себя порой на мысли, что рядом война, а тут надо улыбаться, смеяться, делать вещи, которых многие лишены. Думаешь о собственной черствости, что ли. Но на самом деле это проходит. Нельзя сравнивать постоянно лишь с худшим. Главное — никто ничего не забывает, донатит, помогает ВСУ, волонтерит. И, повторюсь, биатлонисты отвечают результатами за возможность вести такую жизнь: продолжать иметь любимую работу, выезжать за границу на соревнования.
— Верите, что война быстро закончится?
— Очень бы хотелось, но нет ощущения, что конец близок. Страшно такое говорить, однако в какой-то степени мы уже привыкли за полтора года жить с этим.
«Никто не будет отдавать победу в гонке»
— Каково вам сейчас тренироваться и жить в Украине?
— Как сказать… Мы стараемся проводить как можно больше сборов дома. Это из-за урезанного финансирования и вообще из-за желания быть ближе к родным. Не хочется куда-то уезжать за границу. Мне повезло в сравнении со всеми биатлонистами из Украины. Живу в Закарпатье. До тренировочной базы три часы езды. Даже на выходных могу съездить домой. У нас тихо. Дом не пострадал. Поэтому испытываю, наверное, наименьший стресс из всей команды. На самом деле повезло. В начале войны было, конечно, страшнее. Неопределенность, постоянная тревога. Но с тех пор стало спокойнее. Кроме того, доверяю ВСУ, нашей системе ПВО. Хотя, знаете, есть и чувство вины, что у моей семьи все хорошо, а у кого-то родные находятся в опасных местах.
— Легко ли настроиться на гонку в нынешних условиях?
— В прошлом году мне казалось, что мотивация зашкаливает. Победа и только победа. А потом осознаешь, что это дополнительный стресс. Все хотят выиграть, выходя на старт. Вне соревнований украинцам могут сочувствовать, помогать, но никто ведь не будет отдавать победу в гонке. В любом случае стараешься сделать максимум. Есть ощущение огромной ответственности. Если не получается, то срываешься и реагируешь гораздо болезненнее, чем обычно.
Иностранцам сложно до конца понять, что переживают украинцы. Вот представьте: в вашем городе, стране случился массовый теракт. Или, например, обвалилась крыша у здания, и погибли десятки людей. Наверное, вы бы сильно переживали, да? А в Украине подобное происходит каждый день! И люди не виноваты. Они гибнут просто потому, что в наш дом пришли с оружием.
— Читаете много новостей?
— Конечно. Это очень сильно бьет по психике. Демотивирует. И вроде понимаешь, что не хочешь читать, страдать — будет много боли. Но открываешь новости, ведь все равно нужно разделять любую трагедию, чувствовать сопричастность. Ты должен быть со своей страной.
— Тренировки отвлекают?
— Да. Стараюсь быть максимально активной и не давать себе слабину. Если не биатлон, то учеба, иная занятость. Еще мотивирует желание порадовать людей. Так приятно, когда с фронта пишут «спасибо за гонку» или «не расстраивайся», если старт не задался. Пусть они не смотрели трансляцию, но вот узнали результат.
«Где призывы к миру с той стороны?»
— Расскажите о вашей службе в пограничных войсках в первые дни войны.
— Подробности не могу раскрывать. Скажу лишь: это было недолго. Не спрашивала, куда меня отправят. Просто явилась и выполнила приказ, ведь биатлонисты часто прикреплены к вооруженным силам.
— Было страшно?
— Да, немного. Но вместе с тем присутствовала собранность. Осознание, что исполню приказ. Это, наверное, поменяло мнение о себе самой. Поняла, как сильно хочу мира и что готова предпринять все зависящее от меня. Даже испугалась себе. Помните слова бывшей биатлонистки Зайцевой? Мол, она готова пойти на войну, потому что умеет стрелять. А я буду защищаться. Не хочу убивать, но защищала бы украинских детей, которых отнимают у родителей, защищала бы женщин, которых насилуют. У меня до сих пор в голове не укладывается, как можно прийти в чужой дом с оружием!
— Вам доводилось стрелять?
— Нет. Пограничные войска имеют и иные обязанности.
— Как реагируете, когда слышите, что спорт вне политики?
— Спорт — часть мировой дипломатии. Он не может быть в стороне от политики. Я могу согласиться, когда говорят, что спорт должен объединять, способствовать миру. Но, простите, а где призывы к миру с той стороны? Или если спорт вне политики, то чего вы участвуете в Z-митинге? То есть призываете убивать украинцев, а потом хотите с ними соревноваться?! Это я еще не сказала, сколько у нас погибло атлетов, их родных и друзей, сколько разрушено спортивных баз.
Повторюсь, спортсмены несут ответственность, как и все публичные люди. На их поведение смотрят, обсуждают. Если известный человек говорит с трибуны, что он за войну, надо мочить украинцев, то это влияет на коллективный разум.
«Не замечаю открытой вражды к белорусам»
— Как относитесь к скандалу с участием украинской саблистки Ольги Харлан, которая отказалась жать руку россиянке, а та почти час демонстративно не покидала дорожку?
— Нейтральный статус не снимает кровавых перчаток. Происходит то же самое, как было после всех допинговых историй. МОК допустил россиян соревноваться, но все равно все знают, откуда тот или иной спортсмен. Вот если бы они четко высказались против войны — тогда иное дело.
— Боятся?
— Понятия не имею. Послушайте, мы умираем, города, дома бомбят, а вы опасаетесь преследований за свою позицию? Если вы против, то, наверное, надо идти до конца. Есть же примеры селебрити, которые взяли и уехали. Они не были согласны с войной и живы-здоровы за границей.
— Ваше мнение о возможном допуске на Олимпиаду белорусов в нейтральном статусе?
— Неоднозначное. Получила некоторую поддержку от спортсменов, с которыми соревновалась, дружила. Люди предлагали помощь. Но мы сегодня по разные стороны. Ракеты летели из Беларуси — страна является соучастником происходящего. Ваши биатлонисты не высказываются публично. По крайней мере, не замечаю открытой вражды к белорусам среди спортсменов — скорее, недоверие. И вижу у вас интересные формы протеста.
— Вы про уход в декрет вначале Анны Солы и Ирины Лещенко, а теперь Динары Алимбековой-Смольской?
— Можете сами догадаться. Добавлю лишь, что была очень неприятно удивлена, когда белорусы поехали на российские соревнования вскоре после начала войны.
«Я из демократической страны»
— А в мировом биатлоне присутствует солидарность с украинцами?
— В основном да. Есть, правда, россияне, которые выступают за иные сборные. Но стараюсь с ними не пересекаться в принципе.
— У вас были разочарования по поводу позиции бывших спортсменов?
— Конечно. Та же Зайцева была в чем-то примером. У меня висели дома карточки с автографами некоторых российских биатлонистов — выбросила их в мусорку после всех высказываний о войне и Украине. Неприятно: это словно вырезать часть юности, когда происходило мое становление как личности и спортсменки. Распрощалась и с карточкой Домрачевой, кстати. Она была великолепной спортсменкой, тоже на нее равнялась, но занимать сегодня такую позицию… Не может быть полутонов, когда людей убивают. Не должно быть так!
— Как думаете, почему Дарья уже больше года не высказывается?
— Сложно судить. Я из демократической страны: сама делаю выбор и несу ответственность. И приказы исполняю только в том случае, если они отвечают моим моральным принципам и справедливы.
— А Бьорндален, муж Домрачевой, поддержал украинцев?
— К сожалению, тоже нет.
Читайте также
