Депутат и председатель Комитета по национальной безопасности и обороне литовского Сейма Лауринас Кащюнас выразил несогласие с историческими взглядами части белорусских эмигрантов. Он заявил, что «присваивать себе историю Литвы — это уже нехорошо», и поднял вопрос о границах, по которым следовало бы делиться наследием Великого княжества Литовского. Это крупное европейское государство времен Средневековья в период расцвета включало (полностью или частично) территории семи современных стран — и естественным образом является частью их истории. Эту общую историю можно разделить — но, к сожалению, такое решение чаще всего приводит к сложностям в отношениях между народами. Есть и другой путь — когда совместное прошлое становится фундаментом для дружбы и сближения стран. Рассказываем, какие в мире есть примеры обоих сценариев.
Откуда вообще берутся споры об историческом наследии?
В первую очередь причина в том, что историю можно интерпретировать очень по-разному.
Многие из белорусов, переехавших жить в другие страны с детьми, наверняка заметили, что рассказ об одних и тех же событиях в белорусских и иностранных школьных учебниках может заметно отличаться. Разумеется, в некоторых случаях это может быть обусловлено осознанным желанием авторов пособий сфальсифицировать историческую реальность — как в случае с печально известными новыми российскими учебниками.
Однако чаще всего мы не найдем какого-то злого умысла у создателей учебных пособий, которые стремятся познакомить подрастающие поколения с прошлым своей страны. Система образования как часть госаппарата обслуживает его же интересы — в частности, помогает ему донести до своих своих юных граждан то, что существование их государства исторически предопределено, справедливо и необходимо.
Сами же события и персоны прошлого часто настолько многогранны, что безо всякой лжи и фальсификаций их можно удобно «встроить» в истории сразу нескольких государств или наций. А о «неудобных» для какой-то страны гранях можно просто умолчать.
Яркий пример — великий поэт Адам Мицкевич. Как польскоязычный писатель и один из организаторов польского национально-освободительного движения, он намертво «вмурован» в историю Польши, где справедливо считается величайшим автором польского романтизма.
Белорусские историки и литературоведы чаще всего делают упор на происхождение Мицкевича и его предков с земель современной Беларуси и многочисленные белорусские языковые особенности в польском языке его произведений — чего, по их мнению, вполне достаточно для того, чтобы считать его и белорусским писателем. В Литве же в первую очередь обращают внимание на то, что Мицкевич считал себя литвином (в современном польском языке litwin — это «литовец»), а родился на исторических землях Великого княжества Литовского (хоть уже и в период, когда они вошли в состав Российской империи). И называют Мицкевича польско-литовским писателем, чья деятельность помогла росту литовского национального самосознания.
Разумеется, Адам Мицкевич — это не какое-то исключение. Странам — наследницам ВКЛ и Речи Посполитой можно спорить о том, какой из современных наций принадлежат Витовт Великий, Константин Острожский, Ян Ходкевич, Тадеуш Рейтан, Тадеуш Костюшко. Или о том, чьи предки одержали победу под Грюнвальдом, Оршей, Клушином или при Кирхгольме.
Участниками таких соревнований при желании могут стать представители едва ли не любых народов, объединенных на каком-то временном отрезке совместной историей. Фельдмаршал и Ломбардо-Венецианский вице-король Йозеф Радецкий — одновременно и австрийский полководец, и чешский шляхтич, а исход битвы при Ватерлоо против Наполеона в зависимости от точки зрения решили как прусский полководец Блюхер, так и британский герцог Веллингтон.
История как совокупность сведений о человеческом прошлом — это объективный, беспристрастный и очень большой массив данных. А вот то, что в этом массиве обнаруживает современный наблюдатель, очень сильно зависит от его изначальных установок. Обилие фактов и почти безграничная возможность для их интерпретаций дают возможность из одних и тех же элементов собирать чуть ли не диаметрально противоположные концепции.
Наличие в истории каких-то двух современных стран общих событий или персонажей легко может навести на мысль о необходимости раздела этого наследия. А кому-то, напротив, поможет подкрепить идею о пользе сближения с соседями. Рассмотрим на примерах оба варианта.
Как общую историю используют для разъединения и чем это оборачивается
Белорусы достаточно хорошо знакомы с «присвоением» общей истории, которым активно занимаются российские политики и пропагандисты. Так, после начала российского вторжения в Украину в 2014 году из российских учебников стал исчезать термин «Киевская Русь», который на протяжении двух последних веков использовался в отношении государственного образования восточных славян, которое оформилось в IX веке. С помощью этого приема российские власти попытались отождествить его с современной Россией — и представить современную Украину со столицей в Киеве как какое-то совсем чуждое, искусственное государство без собственной истории.
Похожим образом еще раньше, в 2010 году, президент России Владимир Путин присвоил победу во Второй мировой войне. Тогда он заявил, что Россия победила бы в ней даже без помощи Украины и других советских республик: «Теперь по поводу наших отношений с Украиной… Я позволю с вами не согласиться, когда вы сейчас сказали, что, если бы мы были разделены, мы не победили бы в войне. Мы все равно бы победили, потому что мы страна победителей. <…> Война выиграна, не хочу никого обижать, за счет индустриальных ресурсов Российской Федерации. Это исторический факт, это все в документах».
Интересно, что Путин здесь даже не вольно трактует известные и объективные исторические факты, а откровенно фантазирует с помощью сослагательного наклонения и занимается подтасовками. Российская Федерация никак не могла внести индустриальный вклад в победу над нацизмом, так как появилась только в 1991 году. В войне же участвовала ее предшественница — республика в составе Советского Союза, РСФСР, которая, впрочем, в годы Второй мировой войны заметно отличалась от современной РФ своими границами (например, в ее состав не входили нынешняя Калининградская область, бывшая отдельной республикой Карелия, Тыва, Курильские острова и Южный Сахалин — и это далеко не все). Пассаж политика очень хорошо демонстрирует сам метод присвоения общей истории, когда совместный советский период 15 современных независимых государств и связанные с ним достижения «приватизируются» одной Россией.
Много ярких примеров присвоения общей истории можно обнаружить между соседями по балканскому полуострову. Например, и в Греции, и в Турции претендуют на наследие Византийской империи. Турки-османы, захватившие ее столицу Константинополь (нынешний Стамбул) в 1453 году, считали себя настоящими наследниками византийских (а следовательно, и римских) императоров. А взявший город султан Мехмед Фатих даже принял титул кайзер-и-Рум — «цезарь Рима». На этом фоне довольно забавной выглядит российская концепция «Третьего Рима», согласно которой единственным преемником Римской империи и Византии являлось Московское государство.
Со своей стороны, греки на протяжении многих веков являлись доминирующим народом Византийской империи. На этом основании еще в начале XX века они даже планировали восстановить ее со столицей в Константинополе, который должны были отвоевать с этой целью.
К сожалению, отношения Греции и Турции далеки от идеальных (в XX веке страны несколько раз воевали друг с другом), и точки зрения стран на совместную историю не особенно стремятся к сближению. Поэтому тенденция к присвоению общего прошлого постепенно охватывает все более и более далекие времена. Например, в школьном турецком историческом атласе греки-ионийцы из эпохи Античности изображаются в одном разделе с другими пращурами турецкого народа в Малой Азии (наряду с хеттами, фригийцами и лидийцами). Хотя на самом деле тюркоязычные предки турок переселились сюда только в X–XI веках нашей эры.
Кроме того, прародиной одного из важнейших древнегреческих этносов на карте обозначена входящая в состав современной Турции западная часть Малой Азии, тогда как населенные ионийцами регионы Балканского полуострова выглядят как их торговые колонии. Это противоречит историческим источникам, которые утверждают, что ионийцы, напротив, мигрировали на восточный берег Эгейского моря из района современных Афин и соседних с ними регионов Греции. Но зато подкрепляет «турецкоцентричность» мира в сознании школьников.
Разумеется, часть населявших Малую Азию византийских греков действительно была ассимилирована и стала греческим субстратом (подосновой) при формировании современной турецкой нации. Примерно так же, как, по отдельным концепциям, балтские племена стали субстратом для современных славян — белорусов. Тем не менее прямыми прародителями белорусов обычно называют именно славянские племена кривичей-полочан, дреговичей и радимичей — пусть и впитавшие некоторые элементы балтской культуры.
Из всего сказанного выше очевидно, что страны и народы, которые активно делят на части общую историю и настаивают на верности лишь своей точки зрения на нее, обычно не особенно дружны между собой — а нередко и вовсе воюют друг с другом (в случае с Россией и вовсе происходит приватизация общей истории с другими государствами, а затем и агрессия в их адрес). Ведь «приватизация» какой-то части наследия нередко совпадает и с территориальными претензиями. А сами по себе исторические амбиции обычно являются дополнительным инструментом пропаганды, которая настраивает людей враждебно к какому-либо из соседей.
В частности, по некоторым оценкам, нынешняя антиукраинская позиция Венгрии обусловлена пророссийскими взглядами ее премьер-министра Виктора Орбана. Но она также подкрепляется «обеспокоенностью» за судьбу украинских венгров и территориальными претензиями на Закарпатскую Украину, история которой, по мнению провластных венгерских СМИ, неразрывно связана с Венгрией.
Как общая история может объединять
К счастью, есть и обратные примеры, когда общее (даже противоречивое) историческое прошлое разных стран помогает им сблизиться.
В раннем Средневековье в Западной Европе существовало обширное Королевство франков. Самый могущественный его правитель, Карл Великий, в 800 году принял титул римского императора, после чего государство стало называться Империей Запада — а в современной историографии Франкской, или Каролингской империей.
Государство Карла Великого со столицей в Аахене включало — полностью или частично — территории современных Франции, Германии, Италии, Бельгии, Нидерландов, Люксембурга, Австрии, Словении, Швейцарии, Испании и других европейских государств.
Как и большинство других средневековых монархов, Карл Великий был неоднозначным правителем. Кроме объединения большей части Западной Европы, создания эффективной системы государственного управления и распространения грамотности среди подданных, на его счету и менее славные деяния — например, кровавое покорение саксов, некоторые эпизоды которого (вроде обезглавливания почти пяти тысяч заложников) очень похожи на то, что сейчас называется геноцидом. Тем не менее роль самого франкского монарха и его государства в истории западноевропейских народов и их соседей очень велика. Даже само слово «король» вошло в славянские языки, скорее всего, как слегка искаженное имя Карла.
Империю Карла унаследовал его сын, Людовик Благочестивый. После его смерти в 840 году Каролингскую империю разделили на три части внуки Карла. Старший, Лотарь, получил Срединное королевство, или Лотарингию, протянувшуюся полосой от Северного моря на севере до Апеннинского полуострова на юге. Это государство вскоре распалось на части, которые можно считать отдаленными предшественниками современных Италии, Нидерландов, Бельгии, Люксембурга.
Восточно-Франкское королевство к северу от Альп и востоку от Рейна получил Людовик II Немецкий. Это населенное преимущественно германскими племенами государство стало предшественником Священной Римской империи германской нации, на основе которой, в свою очередь, сформировалась в конце концов знакомая нам Германия.
Западно-Франкское королевство досталось Карлу II Лысому. Только эта часть государства германского племени франков, заселенная в основном романизированными галлами, удивительным образом унаследовала до наших дней общее название обширной империи Карла Великого. В русском языке современная страна на этом месте известна как Франция. Впрочем, о германском происхождении франков не дает забыть Франкония — прародина этого племени в северной части современной Баварии.
Роль империи Карла Великого в истории Западной Европы в чем-то похожа на ту, которую сыграло Великое княжество Литовское несколькими веками позднее в истории Европы Восточной. Небольшое германское племя франков сумело объединить обширные и этнически неоднородные области, большинство из которых не так давно входило в состав обширной Западной Римской империи. Хотя германская знать стала новым господствующим классом на этих землях, она не смогла навязать свои язык и культуру — и население Франции и Италии до сих пор разговаривает на романских языках, произошедших от латыни.
На историческое наследие империи Карла Великого по праву могут претендовать (и претендуют) те современные государства, которые расположились на его бывшей территории. Например, во Франции именем Карла Великого называют боевые корабли и улицы городов (Charlemagne с французского переводится как «Карл Великий»). А в Германии не забывают, что по происхождению Карл был франком (то есть представителем одного из германских племен), и считают его своим соотечественником.
Но в современной Западной Европе образ Карла Великого из предмета возможного раздора между соседями превратился в настоящий символ общеевропейского объединения. «Отцом Европы» его называли еще современники, а в трудах нынешних историков его называют подлинным «первым европейцем» в современном понимании этого слова. С начала 1950-х годов, когда на западе Европы появился «пилотный проект» будущего ЕС — Европейское объединение угля и стали, — Карл Великий стал восприниматься как прародитель современной европейской интеграции и покровитель объединенной Европы.
С 1950 года в бывшей столице Каролингской империи Аахене за вклад в объединение Европы вручается престижная премия имени Карла Великого. Ее лауреатами в 2022 году стали белоруски Мария Колесникова, Светлана Тихановская и Вероника Цепкало («за мужественную и вдохновляющую приверженность свободе, демократии и защите прав человека»), а в 2023 году — народ и президент Украины Владимир Зеленский, которые, по мнению оргкомитета, «защищают не только суверенитет своей страны и жизни ее граждан, но и Европу и европейские ценности».
За более чем 70 лет идея общеевропейской интеграции, одним из символов которой стал Карл Великий, доказала свою жизнеспособность и полезность. Пространство единой Европы от Португалии до Финляндии и от Ирландии до Греции стало одной из крупнейших экономик мира и успешно избавляется от внутренних границ. А входящие в Евросоюз государства, многие из которых в прежние эпохи враждовали между собой, после вступления в организацию вообще ни разу не воевали друг против друга.
Общая история Беларуси и ее соседей тоже дает возможность выбора. Можно пытаться делить ее, обижаясь друг на друга за то, что кто-то успел «приватизировать» себе лакомый кусок в виде значимого исторического деятеля, великого писателя или крупной военной победы. А можно увидеть в богатом на события совместном прошлом замечательную основу для мирного и взаимовыгодного будущего.
Читайте также
