В конце прошлого года ресурс Media IQ изучил частоту, с которой тот или иной белорусский спикер появлялся на государственном телевидении. Первые два места заняли председатель провластной партии «Белая Русь» Олег Романов и директор Национальной библиотеки Вадим Гигин. Оба этих человека — сторонники западнорусизма, возникшей в ХІX веке идеологии, которая при поддержке властей вновь возрождается в наши дни. Рассказываем, как она появилась, какую роль сыграла в белорусской истории (на самом деле не только отрицательную), почему вновь находится на коне и к чему может привести ее популяризация.
Как появился западнорусизм
Западнорусизм появился в ХІX веке. Что это такое? Как писал один из основателей и премьер-министр БНР, исследователь Александр Цвикевич, речь идет о «плыні <…>, [прадстаўнікі якой] лічылі, што Беларусь не з’яўляецца краінай з асобнай нацыянальнай культурай і не мае <…> права на самастойнае культурнае і палітычнае развіццё, <…> што яна з’яўляецца культурна і дзяржаўна часткай Расіі і таму павінна быць разглядана як адзін з яе састаўных элементаў. Прадстаўнікі гэтай плыні імкнуліся давесці, што Беларусь як „Заходняя Расія“ непадзельна звязана з цэлым — „адзінай вялікай Расіяй“ і што беларусы як адныя са славянскіх плямёнаў арганічна ўваходзяць у склад „единого русского народа“».
Цвикевич видел истоки западнорусизма еще в событиях 1720 года, когда существовала Речь Посполитая (РП) — федерация, которая включала в себя Польшу и Великое княжество Литовское (белорусско-литовское государство). В том году прошел Замойский церковный собор, который обязал униатских священников приблизить богослужение и образ жизни к католикам (униатство — религиозное направление, в котором православные, сохранив свои обряды, признали власть папы римского). Часть согласилась, а часть не приняла эти изменения и стала ориентироваться на Россию — последние в итоге и будут основателями новой идеологии.
Но все же идеи западнорусизма принадлежат ХІX веку. К тому времени уже произошли три раздела РП (1772, 1793, 1795), а территория Беларуси была аннексирована Россией. Последняя — и до, и после разделов — проводила на наших землях антипольскую политику. По мнению историка Алеся Смоленчука, последняя стала толчком к оформлению западнорусской культурной традиции (она была непосредственным предшественником западнорусизма), которая развивалась в первой половине XIX века преимущественно на Могилевщине и Гомельщине.
«Характерные черты этой традиции — осознание самобытности Беларуси как „западной Руси“, апелляция к Полоцкому княжеству, высокая оценка роли православной церкви в истории „западнорусских земель“, антипольскость и антикатолицизм», — писал Смоленчук. К носителем западнорусской традиции он относил католического могилевского архиепископа Станислава Богуш-Сестранцевича, археолога, археографа и историка Ивана Григоровича, историка и краеведа Михаила Без-Корниловича, этнографа и публициста Павла Шпилевского.
В целом в первые десятилетия после разделов РП российская администрация не сильно вмешивалась во внутренние дела аннексированных территорий. Но после освободительного восстания 1830−1831 годов, ставившего перед собой целью восстановление Речи Посполитой, власти постепенно стали переходить к русификации белорусских земель. Еще больше она усилилась после следующего восстания — 1863−1864 годов.
Как это происходило на практике? В 1839 году Петербург насильно ликвидировал униатство, к которому перед аннексией принадлежало большинство населения современной Беларуси (епископа Иосифа Семашко, который реализовал на практике объединение, Цвикевич называет «отцом западнорусизма»). В 1840 году было прекращено действие на территории Беларуси третьего Статута (сборника законов) ВКЛ. В 1832 году власти закрыли Виленский университет, а в 1864-м — Горы-Горецкий земледельческий институт, после чего в Беларуси не осталось ни одного высшего учебного заведения. До начала XX века не было ни одной школы с преподаванием на белорусском. До того же времени запрещалось печатание книг на родном языке на латинице. А подавляющее большинство книг на кириллице не пропускала цензура.
Как эти идеи стали официальными для российских властей
Новой имперской политике русификации было нужно идеологическое обоснование. Здесь и пригодились уже готовые идеи представителей западнорусизма. Одним из главных идеологов стал археолог, историк и журналист Ксенофонт Говорский, родившийся под Новогрудком и раньше работавший преподавателем в униатской семинарии. В 1862 году он переехал в Киев, где стал издавать журнал «Вестник Юго-западной и Западной России» (под этими регионами имелись в виду соответственно нынешние Украина и Беларусь).
«Случилось так, что русская литература впервые предстала передо мной в виде одного только „Вестника Юго-Западной и Западной России“, издававшегося для целей обрусения Говорским. Выписка его была обязательна для чиновников, поэтому целые горы „Вестника“ лежали у отца в кабинете, но кажется, что мой старший брат и я были его единственными и то не особенно усердными читателями. По содержанию это была грубо тенденциозная стряпня. Все русские изображались героями добродетели, а из поляков хорошими представлялись только те, кто изменял своим соотечественникам… Все это оставляло в душе осадок безвкусицы и сознательной лжи», — вспоминал писатель Владимир Короленко.
В 1864-м редакция журнала переехала в Вильну, он получил и новое название — «Вестник Западной России». Вокруг этого издания сложилась группа единомышленников, которые и стали первыми представителями западнорусизма.
Как пишет Цвикевич, журнал издавался благодаря поддержке властей. «Выдаваны мной „Вестник“ больш чым напалову абавязаны сваёй ініцыятывай прадугледжанасці, абгаварэнню і кіраўніцтву „вашага сіяцельства“. Вы цалкам зразумелі важнасць яго заданняў, вы паказалі месца для яго дзейнасці, вы мяне зрабілі шчаслівым абяцанкай і маральнага, і матэрыяльнага падтрымання „Вестника“, — цитирует Цвикевич письмо, написанное Говорским князю Сергею Урусову, тогда одному из руководителей Святейшего синода (органа, руководившего православной церковью). — Наша мэта — змаганне з нігілізмам, з сепаратызмам, які імкнецца зрушыць непадзельнасці Расіі, змаганне за адзіную рускую народнасць <…> і як аснову ўсяго — змаганне з Польшчай, з яе здраднымі замерамі, з яе хітрым лацінствам».
С тем, что и журнал, и в целом идеология западнорусизма поддерживались властями, согласен и Алесь Смоленчук. По его словам, Петербург как раз в это время стал активно разыгрывать «белорусскую карту». В правительственных статистических сборниках наряду с «великороссами» и «малороссами» начали использовать термин «белорусы». Расширялось употребление термина «Белоруссия». В 1869-м власти даже разрешили печатать на белорусском языке этнографические сборники.
Все это было нужно для того, чтобы вытеснить из общественного сознания образ белорусских земель как самостоятельных. Запретив работу прежних исследователей (таких как Адам Киркор или Евстафий Тышкевич, которые рассматривали Беларусь-Литву как отдельную и самобытную страну), власти предложили разрешенную альтернативу — западнорусизм, который хотя и признавал некоторую особенность белорусских и украинских земель, но настаивал, что их культура является частью большой общерусской идентичности.
Главным теоретиком западнорусизма стал богослов и историк Михаил Коялович, родившийся в Гродненской губернии (деревня Кузница, откуда он родом, теперь находится в Польше, около самой границы с Беларусью — аналогичное название даже носит пограничный пункт пропуска с польской стороны).
Цвикевич приводил в своей работе следующую цитату Кояловича, которая в наибольшей степени характеризует его убеждения: «Расійскі народ складаецца з трох плямёнаў: вялікарусаў, маларусаў і беларусаў. Гэта — факт расійскага жыцця; даўно ён існуе і, безумоўна, будзе існаваць далей, пакуль у Расіі будзе просты народ <…>. Але зусім іншая справа, калі мы гаворым аб расійскай т. зв. інтэлігенцыі <...>. Усе мы, расійскія інтэлігентныя людзі, навучаліся размаўляць і размаўляем адной і той самай расійскай літаратурнай мовай, выхоўваліся на адных і тых жа самых нашых расійскіх пісьменніках, на агульна-расійскіх паданнях і звычаях. Бязглузда было б нам дзяліцца на племянныя групы. А тым больш праводзіць гэты падзел у народ». В других книгах Коялович выражал уверенность, что политическая независимость Беларуси — вредная утопия.
Все это полностью соответствовало официальной идеологии Российской империи, важной частью которой была концепция триединого русского народа, включавшего в себя великороссов (современных русских), малороссов (современных украинцев) и белорусов. В официальных документах того времени Беларусь называлась «Северо-Западным краем», отрицалось существование белорусов как отдельного народа. По логике властей наша страна была неотъемлемой частью России, которую с большим трудом удалось вернуть под свое крыло после столетий «отторжения».
Главный парадокс западнорусизма
Парадоксально, но развитие разрешенной властями концепции западнорусизма имело и свои положительные моменты для нашей страны. Пытаясь доказать правоту своих теорий, апологеты этих идей очень активно исследовали Беларусь и белорусов, их язык и культуру — и зачастую приходили прямо к противоположным выводам, чем предполагалось изначально. В своих работах, которые без проблем публиковались в Российской империи, они фиксировали важнейшие факты о жизни нашей страны того периода и наработали огромный пласт материала, который остается важным и сейчас.
«Усилить западнорусизм должны были многочисленные научные исследования народной культуры белорусов, развернувшиеся при поддержке правительства в 60- 70-е гг. XIX в. Ученые ([Иван] Носович, [Михаил] Дмитриев, [Юлиан] Крачковский, [Александр] Сементовский и др.) действительно стремились к этому. Однако на деле их исследования только подтвердили существование самостоятельного белорусского этноса», — писал Алесь Смоленчук.
Наверное, самый яркий пример — деятельность академика Евфимия Карского. Будучи западнорусистом, он рассматривал в своих работах белорусский язык как одно из русских наречий — причем, как до революции 1917 года, так и после нее (за что советские ученые называли его шовинистом). Но его важнейшей работой стал трехтомник «Белоруссы», ставший фактически первой энциклопедией белорусоведения. Вопреки своим взглядам, Карский показал национальную самобытность белорусов как самостоятельного народа.
Карский первым определил границы расселения белорусов, составив в 1903 году соответствующую карту. Правда, будучи в первую очередь лингвистом, он взял за основу исключительно языковой критерий — а, например, диалекты западного Полесья имеют как украинские, так и белорусские черты. Поэтому на его карте регионы Вильны, Смоленска и Белостока входили в число заселенных белорусами, но окрестности Бреста и западное Полесье считались украинскими.
Заметьте: будучи западнорусистом, он подписал, что это карта «белорусского племени», а не «белорусского народа». Но созданный им документ очень понадобился в марте 1918 года после провозглашения независимости Белорусской Народной Республики. Когда представители БНР создали комиссию, работавшую над определением границ государства, за основу взяли как раз карту Карского и ее обновленную версию за 1917-й.
В целом взгляды западнорусистов — в том числе, благодаря поддержке российских властей — получили достаточно широкое распространение в Беларуси. Как писал историк Захар Шибеко, в начале ХХ века среди белорусов были распространены три типа самосознания: белорусское национальное, западнорусское и польско-белорусское «краевое». Но наличие двух последних, скорее, сдерживало процесс создания единой белорусской нации и мешало достижению независимости. Провозглашение Белорусской Народной Республики в 1918 году произошло не благодаря, а вопреки им.
Советское забвение и появление неозападнорусизма
В советское время возникла необычная ситуация. С одной стороны, мечты западнорусистов не сбылись. Наоборот, произошло прямо противоположное: факт существования белорусской нации стал аксиомой, а Беларусь формально даже получила свою государственность (пусть и в виде квазиреспублики под названием БССР, в реальности не имевшей никакой самостоятельности). А взгляды самих западнорусистов (например, Карского) советской наукой осуждались, о чем мы говорили выше.
Но с другой стороны, отказавшись от западнорусизма, советская власть сохранила в обороте ряд его положений (например, о трех «братских» народах) и даже навязывала их сверху. А в начале 1970-х в СССР и вовсе заявили о появлении советского народа. Заявлялось, что такая общность возникла в Советском Союзе в результате «социалистических преобразований и сближения трудящихся классов и слоев, всех наций и народностей». Общим языком этого народа был признан русский, что объяснялось «той ролью, которую играет русский народ в братской семье народов СССР». Тезис о существовании «советского народа» абсолютно вписывался в западнорусскую концепцию — и даже был шире ее.
Добавим, что во времена СССР власти и официальная наука осуждали в основном внутреннюю, но не внешнюю политику Российской империи. Действия императоров по расширению территории государства и «воссоединению исконно русских земель» встречали среди советских историков исключительное одобрение. Это среди прочего создавало предпосылки к тому, что западнорусизм мог возродиться при благоприятных условиях.
Так и произошло в независимой Беларуси — во многом благодаря политике Александра Лукашенко. К моменту распада СССР и провозглашения белоруской независимости приверженцем западнорусизма не был ни один крупный ученый. Но апологеты этой идеологии в академическом сообществе все же встречались — например, западнорусистом был одиозный преподаватель Могилевского пединститута Яков Трещенок, так и не сумевший защитить кандидатскую диссертацию. Но он преподавал у Лукашенко, а потому после 1994-го даже стал автором школьных учебников.
По словам Алеся Смоленчука, в созданных им пособиях наблюдалась попытка «мадэрнізаваць гістарыяграфічную савецкасць з дапамогай канцэпцыі „заходнерусізму“ <…>, дапоўненай добрай дозай праваслаўнага празелітызму» (стремления обратить других в свою веру. — Прим. ред.). В работах Трещенка утверждалось, что отход от православия неизбежно приводил к «культурной, языковой, этнической ассимиляции [белорусов]». Представители белорусского национального движения осуждались не только как «антинародная» (в духе советского времени), но и как «антироссийская сила». Именно националистов Трещенок представлял врагом № 1 в белорусской истории. «Гісторыя Беларусі ізноў тлумачыцца пераважна як поле дзеяння розных чужародных сіл. Беларусам у чарговы раз адмаўляюць права быць суб’ектам гістарычнага працэсу», — так обобщает Смоленчук трактовку Трещенка.
Смоленчук также утверждал, что попытки власти навязать такую концепцию были неудачными. В том числе, потому что «стваральнікам новага канону выразна не хапае інтэлектуальнага патэнцыялу». И в этом была правда. Западнорусизм XIX — начала XX веков еще имел определенные достижения, его представители, несмотря на свои взгляды, добросовестно относились к научной части своей работы и тем самым развивали белорусоведение. Но появившийся к концу девяностых неозападнорусизм был откровенно маргинальной идеологией.
К тому же, как отмечал исследователь Игорь Ляльков, «до начала XXI века власти России фактически не видели смысла в поддержке русофильских инициатив внутри Беларуси, если они не исходили напрямую от администрации Лукашенко. В этих условиях носители идей западнорусизма, пожалуй, не считали нужным проявлять некую особенную активность, поскольку располагали всеми возможностями их реализации на государственном уровне».
Но к середине нулевых годов ситуация изменилась. «Отказавшись принимать „союзную конституцию“, переходить на российский рубль в качестве единой валюты „союзного государства“ и, наконец, входить в состав России „шестью областями“, Беларусь обозначила границы интеграционного проекта, которые никак не могли удовлетворить адептов западнорусизма», — писал Ляльков. Как раз в это время в России стала выкристаллизовываться концепция «русского мира», связанная с неозападнорусизмом.
Случайно или нет, но в 2008 году неозападнорусист, доктор философских наук Лев Криштапович стал заместителем директора Информационно-аналитического центра при Администрации Лукашенко (и занимал этот пост до 2014-го). Приведем лишь название одной из его книг — «Беларусь как русская святыня».
В том же году журнал «Беларуская думка» — орган Администрации Лукашенко — возглавил еще один неозападнорусист Вадим Гигин. В этом издании он публиковал тексты своего единомышленника Криштаповича. Сам же отмечал в одной из своих статей: «Если не понимать метафизики, особого смысла существования русского народа, состоящего из великорусов, белорусов и малороссов, то невозможно истолковать многие вещи».
В 2010 году появился интернет-проект «Западная Русь», ставший главным медиаресурсом неозападнорусистов (он существует до сих пор). В разделе о целях и задачах проекта приводится высказывание московского патриарха Кирилла, сделанное им в 2009-м: о том, что якобы «нынешние Российская Федерация, Беларусь и Украина не просто родственные государства, а неотъемлемые слагаемые — Святой Руси». Главный редактор проекта Игорь Зеленковский называл людей, стоявших у его истоков: это историки Валентина Теплова, Александр Бендин, Александр Гронский, Кирилл Шевченко, священники Александр Романчук и Алексий Хотеев, поэт Анатолий Аврутин, публицисты Юрий Аверьянов и Владислав Гулевич.
Например, Бендин защитил в 1989-м диссертацию на откровенно идеологическую тему: «Деятельность Компартии Белоруссии по идейно-политическому воспитанию студенческой молодежи (1928−1937 гг.)». Позже он занялся восхвалением виленского генерал-губернатора Михаила Муравьева по прозвищу Вешатель, в крови утопившего восстание Кастуся Калиновского. Дискредитацией национального героя Беларуси занимался также историк Александр Гронский и другие неозападнорусисты.
Поддержка этих маргиналов со стороны властей, а также безусловные перспективы продвижения по службе приводили в стан неозападнорусистов некоторых молодых карьеристов. Например, в 2003-м 35-летний историк Игорь Марзалюк, который, возможно, также учился у упомянутого Якова Трещенка, защитил докторскую диссертацию (тема — «Этнаканфесійныя і сацыякультурныя стэрэатыпы насельніцтва беларускіх зямель у X-XVII стст.»). Молодой ученый в духе советских времен пытался доказать существование единой древнерусской народности, из которой потом появились белорусы, украинцы и русские. Адептами этой теории как раз были представители западнорусизма.
Также Марзалюк выдвинул теорию, согласно которой формирование белорусского этноса произошло на православной основе, а католицизм якобы был ему враждебен. Католиков он называл поляками, а «полонизацию» рассматривал как синоним «католизации». Постепенно от науки Марзалюк ушел в идеологию и в десятые годы стал депутатом Совета Республики, а затем — Палаты представителей.
Но все же в девяностые, нулевые и десятые годы неозападнорусизм не был доминирующей государственной идеологией (не говоря уже в целом о белорусской общественной жизни, которой он в целом оказался чужд). Его редкие представители во власти уравновешивались другими чиновниками, которые придерживались более либеральных взглядов.
Например, упомянутый Вадим Гигин на протяжении десятых годов вел несколько передач на ТВ. Нередко он приглашал в эфир оппонентов власти, но для контраста всегда «разбавлял» таких спикеров их антиподами — западнорусистами и пророссийскими активистами. По неофициальной информации, именно последнее обстоятельство повлияло на прекращение в 2017-м сотрудничества Гигина с ОНТ: ему якобы предложили не артикулировать так явно свою пророссийскую позицию во время передач или найти более подходящую для этого площадку.
«В современной Беларуси западнорусизм в чистом виде практически отсутствует, поскольку за период советской власти эта идеология была основательно дискредитирована как шовинистическая и отрицающая существование самостоятельной белорусской нации. <...> Cама тема западнорусизма остается во многом табуированной», — признавался в 2015 году представитель этого направления Всеволод Шимов.
2020-й и расширение влияния
Все изменилось в начале двадцатых годов. После начала массовых репрессий либерализм в госструктурурах стал синонимом нелояльности властям. Маятник качнулся в консервативном направлении. А появившуюся после разгрома национально ориентированных организаций и СМИ идеологическую пустоту в том числе стал заполнять неозападнорусизм.
Яркий пример принятия властями идей неозападнорусистов после 2020 года — председатель партии «Белая Русь» Олег Романов — тот самый, что занял первое место по появлениям в СМИ в упоминавшемся в начале этого текста исследовании. Более того, в общем рейтинге, в который были включены также и чиновники, Романов оказался пятым — после Александра Лукашенко, Натальи Кочановой, Игоря Сергеенко и Романа Головченко (самых влиятельных людей во власти). Свою карьеру Романов сделал в Гродненском университете, защитил докторскую диссертацию по философии «Восточнославянская цивилизация как субъект современных глобальных социальных трансформаций». Бывшие студенты ГрГУ называют Романова западнорусистом. Об этом говорит и его научная деятельность.
Беларусь в названиях его работ практически не упоминается — лишь «восточные славяне» или Россия. «Философия русского зарубежья о судьбе России и русской идее», «К проблеме духовно-ментальных оснований хозяйственной деятельности восточнославянских народов», «Русская философия в духовном опыте восточнославянских народов: прошлое, настоящее, будущее» — вот только некоторые названия публикаций этого автора.
Между тем «Белая Русь» осталась одной из четырех разрешенных властями партий. Очевидно, что на грядущих парламентских выборах ее представители будут назначены властями работать в нижнюю палату и смогут транслировать там свои идеи.
Периодически напоминают о себе и другие неозападнорусисты. Например, 7 сентября 2021 года государственная газета «Мінская праўда» вышла с первой полосой, где была опубликована оскорбительная карикатура. На ней высмеивались представители католической церкви и ее прихожане. На рисунке представитель католической церкви исполняет гимн «Магутны Божа», на его сутане — свастика. Также автор смеялся над трагедией деревни Росица в Верхнедвинском районе, где во время войны нацисты уничтожили более двухсот жителей вместе с двумя католическими священниками.
Карикатура вызвала огромный резонанс и негативную реакцию костела, но важно понимать, что она иллюстрировала статью одного из главных неозападнорусистов Льва Криштаповича — в тексте публикации также дискредитировались католики страны.
Десятки представителей неозападнорусизма продолжают (как и в середине десятых годов) продвигать среди белорусов свои взгляды на историю благодаря тому, что могут преподавать в вузах.
Представители этого течения и сейчас продолжают расширять свой доступ к образованию. Рецензентом всех трех школьных учебников о геноциде белорусов в годы войны, содержащих множество лживых фактов, выступил Игорь Марзалюк.
Незадолго до Нового года стало известно, что десятиклассники начнут с 1 сентября изучать новый курс по истории. Учебник для него ожидался к 2025 году, но уже готов макет. Вполне возможно, что это и другие пособия также будут созданы при участии неозападнорусистов.
Чем все это грозит белорусской государственности и белорусам, сказать пока невозможно, но очевидно, что сам факт существования отдельной страны под названием Беларусь для западнорусистов — лишь случайность и ошибка, подлежащая исправлению.
Читайте также
