Новости о сгоревших автобусах для Беларуси сейчас не редкость. В декабре 2023 года пассажирский МАЗ сгорел в Дрибинском районе, в апреле 2023 года — в Червенском, а в октябре 2022-го угнанный автобус выгорел дотла под Барановичами. Кроме того, автобусы Минского завода регулярно загораются в России — только с начала 2024-го произошло уже как минимум четыре таких случая. К счастью, в большинстве своем происшествия обходятся без человеческих жертв. Но ровно 44 года назад, 3 марта 1980 года, возгорание автобуса в Минске привело к одной из самых страшных трагедий в послевоенной истории Беларуси. Вспоминаем об ужасающей катастрофе, жертвами которой стали не менее 23 человек.
Как 62-й автобус оказался в озере из бензина
Минск 1980 года был индустриальным городом, численность населения которого перевалила за 1,3 миллиона человек. Весной быстрорастущая столица БССР готовилась принять часть соревнований XXII летних Олимпийских игр, для которой реконструировали стадион «Динамо» (он получил второй ярус трибун, новое табло и осветительные мачты, а также чашу для олимпийского огня).
Пожалуй, главным принципиальным отличием Минска 1980 года от современного города, которое бросилось бы в глаза гипотетическому путешественнику во времени, было отсутствие метро. Первую сваю Московской линии метростроевцы вбили в землю в июне 1977 года, но до открытия метрополитена в 1984 году оставалось ждать еще четыре года.
Пока же минчан из новостроек-спальников к заводам и обратно перевозил лишь наземный транспорт — автобусы, трамваи и троллейбусы. Одной из главных рабочих лошадок минских автобусных парков наряду со львовскими ЛАЗами и ликинскими ЛиАЗами тогда были венгерские «Икарусы» — вместительные и комфортные для своего времени машины.
Около 11 утра 3 марта 1980 года один из таких автобусов вез около трех десятков пассажиров по 62-му маршруту через большую кольцевую развязку, которая соединяет улицы Столетова, Запорожскую и Филимонова (в то время — Металлистов). Среди минчан эта развязка известна как Запорожская площадь, хотя официально такого статуса не имеет. За рулем «Икаруса» находился неопытный стажер.
Весна в Минске к тому моменту наступила лишь по календарю: в городе все еще был трехградусный мороз, в городе с зимы лежали сугробы, местами шел небольшой снег.
Чуть раньше автобуса на кольцевую развязку выехал бензовоз с цистерной, полной топлива. А чуть позже — легковой автомобиль «Москвич» медицинской службы. Такие машины использовались для доставки медработников на дом к пациентам. Так на Запорожской площади оказались все участники будущей трагедии.
Есть две версии событий, которые описывают то, как участок проезжей части на Запорожской площади оказался залит слоем бензина. По одной из версий, бензовоз ЗИЛ-130 тянул за собой еще одну цистерну-прицеп. Поворачивая на кольце с Запорожской на Металлистов (Филимонова), водитель бензовоза не справился с управлением и правым колесом прицепа наехал на бордюр. Из-за этого цистерна-прицеп опрокинулась. По второй версии, в роли бензовоза выступал автомобиль ГАЗ — и он двигался без прицепа. Просто крепление между цистерной и кузовом не выдержало нагрузки, последняя «съехала» со своего места и накренилась вбок примерно на 90 градусов.
В обеих версиях указывается, что люк цистерны по преступной халатности не был закрыт герметично (крышка была закручена болтом только с одной стороны вместо двух — возможно, для экономии времени). В результате бензин из емкости хлынул на асфальт. Водитель бензовоза, выскочив из кабины, попытался закрыть люк и уперся в него спиной. Но поток бензина был таким, что мужчина только промок — и отошел в сторону. По одной из версий, после этого водитель вместо того, чтобы обозначить место аварии знаками «Движение запрещено», пошел в ближайшее здание, чтобы позвонить руководству своего предприятия и доложить ему о происшествии.
Автомобилей на улице было немного. Большинство водителей заметили перевернутый бензовоз, оценили опасность, которая от него исходила, и начали разворачиваться. А вот 62-й автобус с неопытным водителем остановился прямо в бензиновой луже. Однако, поняв серьезность ситуации, водитель стажер открыл две автобусные двери, причем из первой мог выйти только он.
Ад на Запорожской площади
Пассажиры, которые на тот момент вряд ли осознавали нависшую над ними угрозу, потянулись к выходу через единственную доступную для них дверь. Те из людей, кто успел выйти, оказались по щиколотку в бензине, но не спешили отойти от транспорта подальше. Они надеялись вернуться в автобус, когда водитель решит продолжить движение по маршруту. Это промедление для многих из них стало роковым: спасительные сугробы, которые могли защитить от огня, находились всего в полуметре от автобуса.
Остальным дорогу к выходу перегородила женщина, которая зацепилась сумкой за поручень. Два десятка пассажиров терпеливо ждали внутри, когда она освободится и выйдет наружу.
Тем временем к образовавшейся пробке приблизился упоминавшийся выше медицинский «Москвич». Его водитель, вероятно, не увидел перевернувшуюся цистерну и решил объехать автобус и образовавшуюся около него толпу.
Выполняя этот маневр, он вдруг понял, что оказался не в обычной луже воды, а посреди небольшого бензинового озера — и резко затормозил. Двигатель «Москвича» заглох. Скорее всего, водитель чисто машинально сразу повернул ключ в замке зажигания. Но искры, которая возникла при пуске двигателя, хватило, чтобы воспламенить пары бензина, скопившиеся над местом аварии. И в считанные секунды «Икарус» и участок Запорожской площади вокруг него превратились в настоящее пекло.
Самому «Москвичу» и его водителю повезло — они успели выскочить из опасной зоны. Автобус, уже охваченный пламенем, тоже попытался выехать из бензинового озера, но заглох. У трагедии было множество очевидцев — однако они могли только беспомощно наблюдать, как внутри горящего автобуса мечутся люди: пламя не позволяло оказать им помощь.
Одна из немногих выживших пассажирок автобуса, Евгения Владимировна, ехала в тот день 62-м маршрутом вместе со своим мужем: «Мы ехали в поликлинику и сидели в конце салона. Все места в автобусе были заняты. Несколько пассажиров стояли на задней площадке. Вдруг — хлопок, будто ударили книгой по столу, и стена огня выросла вокруг автобуса. Сначала все оторопели. Потом люди повскакивали со своих мест и начали кричать, чтобы водитель открыл двери. Паники не было. Я сняла с ноги сапог и начала бить им по заднему стеклу, но безрезультатно. Через некоторое время водитель открыл заднюю дверь. Некоторые люди начали выпрыгивать. Я стала было кричать, но муж на меня цыкнул, и я замолчала. Потом говорю ему: „Давай прыгать!“ Он — ни в какую. Дескать, если выскочим, то сгорим. Я дернула его за пальто и выпрыгнула на что-то мягкое. Как оказалось, на лежащую в огне женщину. И потом уже ничего не помню».
«Сначала нас привезли в 6-ю больницу, — вспоминала женщина. — Я все о муже спрашивала. Но его не было ни в палатах, ни в реанимации. Потом всех обгоревших перевезли в 3-ю клинику. Родные, когда приехали навестить, не узнали меня. На лице живого места не было. Плакать я не могла. Соленые слезы на обожженное лицо — это страшная боль. Поэтому только кричала: от крика мне становилось легче… Обгоревшие тела были как головешки, и трупы опознавали по клочкам одежды, чудом сохранившимся между лежащими вповалку трупами и полом автобуса».
Олег Гавдурович, в то время заместитель начальника штаба пожаротушения Минска, вспоминал, что пожарные прибыли к месту пожара достаточно быстро, а потушили его вообще почти мгновенно. Но большинству жертв трагедии это уже никак не помогло.
«Пожар потушили за 15 секунд, — вспоминал мужчина. — Собственно, тушить было практически нечего: кроме человеческих тел, в автобусе ничего не горело. Но температура огня была высокая: поручни, к примеру, обгорели почти до основания. Можете представить, что осталось от пассажиров. Когда огонь был потушен, первым, что бросилось в глаза, стало лицо начальника караула. Маску ужаса, застывшую на лице пожарного, я помню до сих пор. И ни один фильм ужасов даже близко не может передать картину, которая открылась нашим глазам».
Одна из жертв пожара особенно отпечаталась в памяти Гавдуровича: «Очень хорошо запомнилась молодая беременная женщина. Она успела выйти на тротуар, и до снежного покрытия ей остался один шаг. Спасти ее не удалось».
Начальником городского штаба пожаротушения тогда был Франц Пасканов. Его воспоминания о катастрофе на Запорожской площади похожи на рассказ Гавдуровича.
«То, что довелось увидеть на месте происшествия, невозможно передать словами, — рассказывал он. — Первой на мостовой увидел беременную женщину. Никогда не смогу этого забыть — скрюченные обгоревшие руки обнимали живот, словно она пыталась защитить так и не родившегося младенца. Рядом мужчина, женщина и еще мужчина. Тела безжизненные, хотя и не полностью обгоревшие. Автобус потушили. Зрелище не для слабонервных — черный остов, в котором в невероятных позах застыли люди, вернее, то, что от них осталось. Они не сумели пробиться сквозь пламя. Не хотелось верить в реальность произошедшего. К тем, кто подавал хоть малейшие признаки жизни, сразу бросалось несколько пожарных-спасателей. Не представляете, каким огромным было желание вытащить и спасти хотя бы кого-нибудь».
По мнению Пасканова, трагедия стала возможной из-за необдуманных действий водителей автобуса и медицинского автомобиля: «Много думал об этом и уверен: это не роковое стечение обстоятельств, а результат необдуманных действий. Трагедия могла и не случиться, если бы водитель автобуса не въехал в бензиновую лужу, а свернул в пешеходную зону, не растерялся и сразу открыл двери, если бы водитель „Москвича“, трезво оценив обстановку, просто покинул бы свой автомобиль, а не старался его спасти».
В Минске все спокойно
До сих пор не совсем ясно, сколько человек погибло в огне 3 марта 1980 года. Пожарные несколько раз пересчитывали останки, но цифры у них все время получались разные. В том числе из-за того, что иногда было просто невозможно понять, где заканчивается одно тело и начинается следующее. По официальным данным, погибли 23 человека. Девятерым самым расторопным удалось спастись, добравшись до снежных сугробов.
Ужасная трагедия на Запорожской площади совершенно не вписывалась в радужную картину советской жизни, которую рисовала для своих граждан пропаганда в преддверии Олимпиады.
Ни власти Минска, ни власти БССР не объявили траура по людям, погибшим в автобусе № 62. Напротив, они сделали все, чтобы граждане не узнали о трагедии. О ней не писали в газетах и не рассказывали в других советских СМИ. Белорусы узнали о страшных событиях благодаря быстро распространившимся слухам, а также из сообщений зарубежных радиостанций вроде «Голоса Америки».
Поддержка государства для родственников погибших ограничилась расходами по организации похорон. Те из выживших пострадавших, кто нуждался в улучшении жилищных условий, получили квартиры и по три тысячи рублей (средняя зарплата в СССР в 1980 году составляла 168,9 рубля).
Суд посчитал виновными в трагедии на Запорожской площади водителей бензовоза и медицинского «Москвича», которые получили 12 и 5 лет лишения свободы соответственно. Скорее всего, перед судом предстал бы и неопытный водитель автобуса, который остановил «Икарус» в луже с топливом, не предупредил пассажиров об опасности и не вывел их подальше от автобуса и от бензиновой лужи. Но его самого доставили в тяжелом состоянии в больницу, где через несколько дней он скончался.
Читайте также
