Летом 2023 года 39-летняя Оксана Кузьменко из российского Екатеринбурга познакомилась в продуктовом магазине с Олегом Щеголихиным. Сперва он показался ей «тем самым»: встречал с работы, приносил кофе в постель, заботился, однако со временем стал все больше ревновать и контролировать. После того как Кузьменко решила расстаться с ним, Щеголихин похитил ее, пытал и собирался убить. Как ей удалось вырваться и позвать на помощь — в новом материале еженедельной тру-крайм рубрики «Холода».
25 октября 2023 года в четвертом часу утра на трассе ЕКАД в Екатеринбурге произошла авария.
Темно-синий автомобиль Honda Fit вылетел на встречную полосу и врезался в китайский внедорожник марки Exeed. Сразу после этого из Honda выскочил мужчина и побежал в сторону лесополосы. Однако другие водители, остановившиеся из-за аварии, заметили его побег не сразу. Вместо этого они в шоке наблюдали, как по обочине к ним приближалась женщина.
Без обуви, в одних носках, пропитанных кровью, с обгоревшими волосами и ожогами на лице к месту аварии, «как зомби из фильмов ужасов», ковыляла пассажирка легковушки — это была Оксана Кузьменко. Подойдя ближе, она попросила: «Мальчики, спасите, пожалуйста, меня хотят убить».
«Он был идеальным»
39-летняя сотрудница отдела кадров в банке Оксана Кузьменко была в разводе и жила одна — по словам подруг, ей не везло в отношениях — пока летом 2023 года не вышла в продуктовый магазин и случайно там не познакомилась с мужчиной. Они улыбнулись друг другу, и тот предложил донести ее сумку.
«У него открытые глаза, приятная улыбка. Мы с ним разговорились, по пути обменялись телефонами и решили общаться», — позже рассказывала Кузьменко. Мужчину звали Олег Щеголихин, в прошлом он тоже был женат, но развелся. В Екатеринбург переехал из Асбеста, устроился сварщиком в автомастерскую, снимал квартиру, но мечтал накопить деньги и построить дом.
Сперва Кузьменко думала, что новый знакомый — ее ровесник, но вскоре узнала, что он «на очень прилично» ее младше — почти на восемь лет. Хоть это и немного смутило Кузьменко, Щеголихин казался надежным и обаятельным, красиво ухаживал и умел произвести впечатление. Вскоре они начали встречаться.
«В моих глазах он был идеальным. Кофе в постель с утра — это всегда. „Доброе утро“ — всегда. Мне даже докопаться было не до чего», — позже вспоминала Кузьменко. Щеголихин старался сделать так, чтобы быт «не пожирал» отношения: предлагал готовить не каждый день и помогал с мытьем посуды. Однажды сходил в магазин за кабачками, пока Кузьменко была на работе, и к ее приходу сделал сюрприз — приготовил оладушки. Пара ездила за город с палатками: Олег ловил рыбу и жарил Оксане шашлыки.
Заботился он не только о партнерше. Когда они увидели в подъезде клетку с хомяком, брошенную кем-то из соседей, Олег первым предложил забрать его домой и сам смастерил домик из обувной коробки.
От прошлого брака у Щеголихина было двое несовершеннолетних детей. Однако о тех отношениях он Оксане ничего не рассказывал и пресекал ее попытки узнать подробности. Он объяснял это тем, что «женщины любят себя накручивать и делать домыслы, чего не было на самом деле».
Молчал Щеголихин и о том, что в прошлом шесть раз был судим — за пьяное вождение, кражу, угоны, угрозу убийством, грабеж и причинение вреда здоровью средней тяжести. В 2018 году он получил два с половиной года колонии общего режима за угон трех автомобилей. Он вышел на свободу в марте 2021 года, а уже в июле за два дня избил двух знакомых и одного из них ограбил, за что в декабре 2021 года получил второй срок и провел два года в колонии строгого режима.
Он вышел из тюрьмы 28 июля 2023 года и почти сразу познакомился с Оксаной Кузьменко.
Злые красные смайлики
Кузьменко позже признавалась, что в начале отношений была в «розовых очках». Уже тогда она планировала создать со Щеголихиным семью, рассказывала подругам, что, кажется, встретила «достойного человека». Однако ни одна из них Щеголихина лично не видела: почему-то он не хотел знакомиться с друзьями Кузьменко и сам не знакомил ее со своими.
Уговорить его Оксане удалось лишь раз: вместе с ней Щеголихин поехал на дачу к ее подруге детства Олесе Скибе. Вечер закончился плохо.
Они втроем сидели за столом и «хорошо проводили время», пока подруга не ушла спать. Через какое-то время на дачу приехал ее муж Алексей и присоединился к застолью Кузьменко и Щеголихина. Вскоре между мужчинами завязался конфликт, и они вышли на улицу, чтобы подраться. Кузьменко выбежала следом. Она кричала Щеголихину: «Почему ты себя так ведешь, нас в гости пригласили», — однако тот не слушал. Щеголихин избил хозяина дома до потери сознания, после чего взял ключи от машины и уехал.
Наутро Скиба увидела избитого мужа и сказала Кузьменко, что ей такие друзья не нужны. Она посоветовала Оксане расстаться с бойфрендом, но та не послушала. А уже через два месяца сама стала замечать проблемы.
В течение всего рабочего дня Щеголихин постоянно звонил и писал Кузьменко. Сначала она это воспринимала как романтику: Олег признавался в любви и отправлял тиктоки с «зайчиками и кошечками». Однако со временем это все больше превращалось в способ контроля.
Щеголихин стал ежедневно проверять звонки и сообщения в ее телефоне. «Он говорил: „Если тебе нечего скрывать, дай мне телефон, я посмотрю твои переписки“, — вспоминала Кузьменко. — Я ему добровольно давала смотреть телефон. Если человек не доверяет, а мне абсолютно нечего скрывать, — ну на, пожалуйста, смотри».
В один из таких дней Щеголихин увидел в телефоне номер своего коллеги, который занимался покраской автомобилей. Кузьменко сохранила его на всякий случай: полезный контакт, вдруг пригодится. Щеголихину это не понравилось: он сказал, что в телефоне Оксаны вообще не должно быть контактов, которые «связаны с мужскими именами».
Регулярные проверки телефона его не успокаивали, он продолжал ревновать. Когда Кузьменко была на работе и сразу не отвечала на сообщения, Щеголихин отправлял «злые красненькие смайлики».
В офисе Кузьменко обычно носила кроксы, но переобувалась в туфли на каблуках, если выходила из помещения. Когда Щеголихин в очередной раз позвонил ей и услышал стук каблуков, начал требовать фотографию — чтобы убедиться, что Оксана его не обманывает и точно находится на работе. Такие ситуации повторялись, и Кузьменко не раз отправляла ему фотоотчеты, хотя считала, что это «детский сад». «Он говорил, что у него очень бурная фантазия, он может нафантазировать в своих мыслях очень много всего», — позже вспоминала Кузьменко. Щеголихин объяснял ей, что в принципе не доверяет людям.
«Ты никогда не должна уходить»
В конце октября 2023 года Кузьменко услышала, как Щеголихин разговаривает по телефону с девушкой. После ее вопроса «Кто это?» началась ссора. «Когда мы помирились, он мне честно сказал, что есть такая-то мадам и они с ней гуляли по центру города: „Но ты не думай ничего, у нас с ней ничего не было“», — рассказывала Кузьменко. Тогда она подумала: скорее всего, у Олега есть и другие отношения. «У нас большая разница в возрасте, поэтому я сказала: „Если тебе там интереснее, давай не будем больше ничего продолжать, усугублять ситуацию“», — вспоминала она.
Кузьменко собрала вещи и хотела временно перебраться домой к маме — чтобы побыть одной, пока Щеголихин «решает вопрос» с девушкой. Но тут он начал вести себя агрессивно. «Он открыл дверь, вызвал лифт, все мои сумки туда побросал, меня в тапках выставил в коридор и говорит: „Ты сейчас пойдешь вот так к маме“», — рассказывала Кузьменко. Она просила дать ей обуться и накинуть пальто. Щеголихин отказал. А когда Кузьменко зашла в лифт, кинул в нее чугунный казан — она едва успела увернуться. Казан с грохотом разбил зеркало в лифте.
Кузьменко испугалась и решила «не развивать конфликт». Она сказала, что никуда не поедет, вернулась домой, и они пошли поговорить на кухню. Щеголихин признал, что был не прав, но сказал ей: «Что бы ни происходило, ты никогда не должна уходить». Кузьменко ничего на это не ответила.
«Раньше я списывала на возраст: горячая кровь, 32 года. Но после кастрюли я для себя галочку отметила, что надо уже принимать решение, чтобы мы разошлись, — вспоминала она. — Я сделала вывод: блин, если этого человека довести, то физическое насилие будет. Но то, что произошло со мной дальше, — у меня даже в голове не укладывалось, что можно до такой степени быть маньяком».
Плохое предчувствие
Дождавшись, когда Щеголихин уйдет из дома, Кузьменко собрала вещи и уехала к матери. По телефону она сказала об этом Щеголихину, после чего он стал ей «названивать»: в течение дня звонил каждые 15−30 минут по видеосвязи. На следующее утро Оксана поехала на работу на метро, а машину оставила во дворе.
Вечером 24 октября мать Кузьменко Наталья Черепанова смотрела телевизор, когда в квартире погас свет. «Я выхожу в коридор [подъезда], свет горит. Я к счетчику. Захожу в квартиру, закрываюсь на щеколду и слышу шорох в большой комнате. Пошла в большую комнату. У нас там шифоньер, вешалка. Он оттуда вылазит, этот молодой человек», — рассказывала мать Оксаны: пока свет был выключен, Щеголихин пробрался в ее квартиру. На вопрос «Зачем?» он не ответил — молча смотрел на Черепанову и улыбался. Она сказала, что вызовет полицию. Тогда он скрутил пенсионерке руки за спиной и забрал телефон.
Примерно в то же время Кузьменко закончила работу и вышла из офиса. Домой она возвращаться не хотела: было плохое предчувствие. Она позвонила подруге Елене и договорилась пожить у нее несколько дней — а потом планировала снимать квартиру.
Кузьменко волновалась, что мама не отвечает на звонки, и хотела забрать машину, которая осталась во дворе. Вместе с Еленой они поехали к дому ее матери и в первом часу ночи были на месте.
Кузьменко попросила подругу высадить ее у соседнего дома. Дальше она пошла пешком, а Елена осталась сидеть в машине. Во дворе никого подозрительного не было. Через некоторое время Елена поехала к магазину: подруги заранее договорились о месте встречи. Она ждала больше десяти минут, и, по ее подсчетам, Оксана должна была уже успеть заглянуть к матери, прогреть машину и приехать — но она все не появлялась. Тогда Елена поехала обратно.
Подъехав к дому, она увидела, что темно-синей Honda Кузьменко нигде нет, металлические ворота открыты, а следы от шин уводят за пределы двора.
Молча слушал музыку
О том, что произошло, позже вспоминала сама Кузьменко. «Ничего угрожающего не было. Тихо, спокойно во дворе. Все равно я смотрела по сторонам», — вспоминала она минуты, когда подходила к машине. Кузьменко открыла дверцу и села внутрь. Перед тем как выезжать, включила фары — и пожалела об этом. «Откуда он [Щеголихин] вылетел, откуда он выпрыгнул, я вообще не поняла. Я понимаю, что он бежит на скорости, подбегает, открывает двери и начинает меня сразу же бить с кулака, — рассказывала Кузьменко. — Я наклоняюсь, и он начинает меня просто долбить. У меня сразу все опухло, нос набекрень, из носа кровь».
Щеголихин велел Кузьменко пересесть на пассажирское кресло, а сам сел за руль. Он забрал у нее зарплатную карту, ключи и серьги — потребовал их снять, «чтобы не опознали». После этого сказал открыть ворота. Кузьменко ответила, что брелок не работает, нужно просить соседей. Тогда Щеголихин вышел из машины и открыл их силой. А затем вернулся в машину и повез Кузьменко в автомастерскую, где работал сварщиком.
По дороге Щеголихин достал из кармана и показал Кузьменко телефон ее матери. На вопрос «Зачем?» ответил: «Чтобы на контроле тебя держать». Затем он открыл историю вызовов, где увидел номер подруги, и позвонил ей, чтобы сказать, что с Кузьменко все хорошо — она это подтвердила, испугавшись, что он снова ее ударит. Она сказала в трубку: «Я с Олегом», — надеясь, что если с ней что-то случится, Елена будет знать, кто в этом виноват.
По дороге она пробовала успокоить Щеголихина. «Я ему говорю: „Ты почему так себя ведешь? Давай поговорим, что тебя не устроило, причину расскажи, объясни“. Он включил музыку погромче. Ехал, слушал музыку, на меня никак не реагировал», — рассказывала она.
«Такая большая, а в сказки веришь»
Мастерская, где работал Щеголихин, расположена в одном из районов, который в Екатеринбурге называют «депрессивным». Вдоль дороги шли деревянные одноэтажные дома, пока машина не свернула в гаражный комплекс.
Щеголихин вышел, чтобы открыть гараж, а затем вытащил Кузьменко за воротник на улицу, стал избивать и толкать ее в сторону гаража. Это попало на запись камеры видеонаблюдения.
Кузьменко оказалась в тесном помещении, заваленном вещами. Внутри стояли столы, диваны и ожидающие ремонта машины. На одной из стен висели инструменты.
«Включил на всю катушку музыку, взял биту, маленько меня поколотил. У меня вся левая сторона спины была один сплошной синяк», — рассказывала Кузьменко в эфире ток-шоу «За гранью». Когда уставал бить, Щеголихин пил водку, слушал музыку и пел песни.
В какой-то момент он сделал музыку тише и сказал Кузьменко: «Снимай ботинки». На вопрос «зачем» он ответил: «Я тебе сейчас буду ноги приколачивать». Оксана не поверила — думала, он просто хочет напугать. Однако тот действительно взял в руки деревянный брусок.
Щеголихин пытал Оксану, облил бензином и поджег. Осторожно, в тексте описаны особенно жестокие сцены насилия
Он прибил к нему ступни Кузьменко: левую гвоздем, а правую — винтовой железкой, похожей на штопор. Потом он решил открепить доску от ног: гвоздь вышел сразу, а вот железка не поддавалась. С помощью пассатижей за несколько подходов у Щеголихина так и не получилось с ней справиться. «Он походил-походил и потом просто говорит: „Что у меня, силы не хватает?“ Берет мою ногу и как дернул… Я так орала, это адская была боль. У меня кровища [шла] именно с правой ноги, потому что это винтовая [железка]… Две сквозные дыры у меня», — говорила Кузьменко.
К тому моменту Кузьменко была без сил. Щеголихин потребовал встать, но она не могла — тогда он поднял ее за подмышки и несколько раз ударил по спине молотком. «Потом он меня заставил принять позу слоника: подогнуть колени к груди, руки за спину, связал руки-ноги. Я была перевязана буксировочным тросом», — рассказывала Кузьменко.
Щеголихин потащил ее в соседнюю комнату, когда ему на глаза попались канистры с бензином. Он начал поливать им Кузьменко. Где-то в процессе ей удалось освободить связанные ноги. Она стирала с лица бензин и одновременно с этим пыталась поговорить с Щеголихиным. Однако это не помогло: «Достал сигарету, зажигалку и поднес эту зажигалку к струйке бензина. Я вспыхнула, как свеча, а Щеголихин взял огнетушитель. Но до того, как он его взял, курил сигарету и смотрел, как я горела», — говорила Кузьменко.
Оксана горела заживо, но была в сознании. Она бегала по гаражу и кричала. В какой-то момент Щеголихин поманил ее пальцем и показал на стоящий рядом с ним огнетушитель. «Я подбегаю вот с такими глазами, вся горю. К нему подбегаю, как котенок, и прошу его: „Пожалуйста, потуши меня“», — рассказывала она. Щеголихин облил ее пеной, а после начал отдирать с тела расплавленный трос. Затем он принес ведро с тряпкой и заставил Кузьменко отмывать пол от ее же крови — а под конец проверил, насколько полы чистые.
После этого Щеголихин велел Кузьменко садиться в машину, и она пошла в носках по снегу. Все тело было в ожогах, пострадали лицо и волосы — она чувствовала, что «пахнет паленым».
В ту ночь Кузьменко спрашивала у Щеголихина: «Ты же говорил, что у тебя есть ко мне чувства. Где же наши чувства?» Он ответил: «Ты такая большая, а в сказки веришь».
«Сама себе могилу будешь копать»
В машине Кузьменко ехала спокойно: по ее словам, в этот момент ей было уже все равно, что с ней будет дальше. Щеголихин выехал на ЕКАД (екатеринбургскую кольцевую автомобильную дорогу) и повез ее в сторону Ягодного кладбища. Он говорил: «Ты сейчас сама себе могилу будешь копать», — и угрожал ей ножом. Говорил, что собирается «расправиться» с Кузьменко, а автомобиль продаст, — и спрашивал, где лежат документы.
«Я молилась. Я очень сильно молилась. Думала о матери в первую очередь. Я у нее одна. И как будто бы мне внутренний голос такой говорит: либо сейчас, либо никогда. Потому что были его последние слова, что жить осталось мне недолго: „Я перережу тебе глотку, проси у Бога прощения“», — рассказывала Кузьменко журналистам.
Увидев, что по встречной полосе движется плотный поток машин, она поняла: это шанс на спасение. «Я лежу и думаю: „Я лучше умру под колесами встречного автомобиля, чем от него“», — вспоминала Кузьменко.
Она открыла дверь и попыталась выпрыгнуть из машины. Щеголихин схватил ее за капюшон и стал тянуть обратно в салон, но потерял управление автомобилем — и он вылетел на встречную полосу. Щеголихин отпустил Кузьменко и попытался избежать аварии, но не успел.
«Они врезаются, я кубарем, видимо, поэтому под колеса не попадаю», — рассказывала Кузьменко. Она влетела в ограждение, из последних сил поднялась на ноги и пошла к водителям, которые остановились и вышли из машин.
Помогите!
«Они были накачанные и высокие ростом. Почему-то я подумала, что они мне точно помогут. Я кричала: „Помогите, меня хотят убить! Там мужчина, и у него есть нож“», — вспоминала Кузьменко.
Свидетели аварии вызвали скорую помощь и ГАИ. «Меня от холода трясло, я была в носках, носки окровавлены. Я начала у мужчин просить пустить в автомобиль. Но они меня в салон не пустили. Сказали: „Ты вся в бензине, сама должна понимать“. Я уже смутно что вообще понимала», — рассказывала она. Только один из водителей дал Кузьменко свои сланцы.
Она плохо помнит, что происходило дальше. Помнит только, что постоянно спрашивала, где скорая — та приехала минут через 20−30. Только когда Кузьменко на носилках погрузили в машину скорой, она поняла, что находится под защитой и может расслабиться.
Сотрудники ДПС задержали Щеголихина меньше чем через два часа после ДТП. От места аварии он ушел всего на два километра, вероятно, потому, что был в одном ботинке.
В десять утра Щеголихин снова позвонил Елене — сказал, что ее подруга попала в аварию и сейчас в больнице. Почти сразу после него Журавлевой написала Олеся Скиба. Она скинула скриншот материала газеты, в котором было написано: «Женщину приколотил гвоздями сожитель, облил бензином и поджег».
Щеголихин звонил несколько раз и самой Скибе, но та не брала трубку. Тогда он стал ей писать: «Олеся возьми трубку я тебя очень умоляю» (пунктуация сохранена). Говорил, что Кузьменко лежит в больнице и надо отвезти ей таблетки — якобы сам не может ее навестить, потому что «уезжает на сезон».
Готовьтесь к худшему
Кузьменко положили в реанимацию ожогового отделения городской клинической больницы. Ей диагностировали сквозные раны на ступнях, травмы глазницы, носа и пальца на правой ноге, гематомы. Кроме того, 20−30% тела было в ожогах второй и третьей степени — больше всего от огня пострадало лицо. Врачи ввели ее в медикаментозную кому. Олеся Скиба сообщала журналистам, что друзья звонили в больницу каждый час. Врачи сказали «настраиваться на худшее»: «Крайне тяжелое состояние. Нет лица и нет волос, так мне сказала заведующая ожоговым отделением», — рассказывала Скиба.
Через несколько дней Кузьменко пришла в сознание. Она продолжала лежать в реанимации: врачи сообщали, что ее состояние «без особой динамики» и «стабильно тяжелое». На руках были ожоги и серьезные травмы, а лицо — полностью замотано бинтами.
1 декабря Кузьменко выписали из больницы, и она переехала к матери. Она сильно похудела и пережила несколько операций по пересадке кожи.
Теперь Кузьменко стесняется незнакомых людей: «Когда я иду, смотрю в землю, а не прямо. Я даже захожу в общественный транспорт в маске, потому что сразу все на меня смотрят», — рассказывала она Елене Погребижской в августе 2024 года.
«Сейчас у меня внутри очень много фобий. Охота забиться в угол», — говорила Кузьменко. Раньше она часто ездила на море, ходила на сплавы. Теперь это почти невозможно: места ожогов нужно закрывать от солнца.
«Не Наталия Орейро»
Щеголихин с осени оставался под стражей. К марту 2024 года завершилось следствие. Его обвиняли по трем статьям УК: в покушении на убийство, совершенное с особой жестокостью, в угоне автомобиля с применением опасного для жизни насилия и в очередном эпизоде нетрезвого вождения.
Кузьменко с трудом решилась прийти на заседание. Несмотря на занятия с психологами, она боялась до дрожи: «Мое внутреннее состояние было просто жуткое. Мне было очень тяжело разговаривать и вспоминать все эти события», — рассказывала она. Когда в апреле 2024 года Кузьменко рассказывала в суде о пережитом, Щеголихин сидел всего в паре метров позади нее. Давая показания, она старалась не смотреть на него, а когда вернулась на свое место, спряталась за плечо адвоката. Щеголихин закрыл лицо бумагой.
ОМС не покрывает пластическую хирургию. Кузьменко и ее адвокат оценили затраты на восстановление в 15−20 миллионов рублей, но в суде потребовали 10 миллионов (около 70 тысяч долларов по текущему курсу). В ответ на это Щеголихин заявил, что Кузьменко и раньше была не Наталия Орейро. В суде он грубил: «Да она бес во плоти! Я не видел, чтобы люди умирали просто потому, что им надавали по жопе». При этом адвокат Щеголихина утверждала, что тот любил Оксану и не собирался ее убивать.
15 июля 2024 года Щеголихина приговорили к 12 годам колонии строгого режима с ограничением свободы на полтора года. В качестве компенсации морального вреда Щеголихин должен выплатить Кузьменко полтора миллиона рублей (около 10,7 тыс. долларов).
Кузьменко рассказывала, что боится, что Щеголихин поедет на войну в Украине и избежит тюрьмы: «Я бы не хотела, чтобы его отправили на СВО. Вариантов будущего очень много. Может быть, это мои фобии, но [вдруг он] вернется героем. Может быть, он на меня сейчас зол, недоволен, может быть, чувство мести у него», — говорила она.