В 2002-м на территории Европейского Союза вводится новая валюта — евро, Бразилия становится чемпионом мира по футболу, а нападающий Роналдо («Зубастик», о Криштиану Роналду еще почти никто не знал) — лучшим снайпером турнира. Завершается показ культового сериала «Секретные материалы». Тем временем в Беларуси начинают возбуждать уголовные дела за «клевету» на Александра Лукашенко, Владимир Путин предлагает стране войти в состав РФ шестью областями, а наши соотечественники выходят на футбольные протесты и сотворяют чудо в олимпийском Солт-Лейк-Сити.
Этим материалом мы продолжаем проект «30 лет», в котором рассказываем о каждом годе белорусской независимости. Это тексты о людях, событиях и наших решениях, которые привели нас туда, где мы сейчас находимся. Проект стартовал в августе 2021-го — во время 30-летия провозглашения независимости. Однако февраль 2022-го резко сделал события настоящего гораздо более важными, чем прошлое, а потому мы были вынуждены поставить публикацию текстов на паузу. Спустя почти год мы вновь возвращаемся к проекту.
«Клевета» на Лукашенко, закрытие изданий и посадки журналистов
В 2001 году вступил в силу новый Уголовный кодекс (действует до сих пор), в котором появились статьи о клевете в отношении президента и представителей власти. Что касается Александра Лукашенко — ведь статья писалась «под него» — то предусматривалось следующее наказание: штраф, исправительные работы до двух лет, ограничение или лишение свободы до четырех лет.
Эту статью очень быстро применили на практике. В сентябре 2001-го, во время предвыборной президентской кампании, КГБ конфисковало номер гродненской газеты «Пагоня». Клевету обвинение нашло в трех цитатах. В них двух из них — письме читателя из Слуцка и материале журналиста Павла Можейко — упоминалось о причастности Лукашенко к исчезновению оппозиционных политиков, пропавших в 1999 и 2000 годах. Третья представляла собой частушку:
«Абящал народу я,
Што пагибнет мафия…
Можэце миня паздравиць:
Мафию рашыл… вазглавиць я».
Причем никакой конкретной фамилии в произведении не называлось.
12 ноября 2001 года Высший Хозяйственный Суд ликвидировал гродненское издание. Для этого требовалось два предупреждения. В наличии было только одно, поэтому уже во время процесса прокуратура вынесла второе — за клевету. Но ее факт еще не был доказан, предупреждение было сделано во время процесса, поэтому оно не имело юридической силы.
Попытки зарегистрировать новое издание остались безрезультатными. А вслед за закрытием газеты в 2002-м суд привлек к уголовной ответственности за клевету Можейко и главного редактора Николая Маркевича. Но обвинение в клевете (даже если бы ее факт доказали) было сложно обосновать, ведь весь тираж номера «Пагони» конфисковали в типографии — до читателей он не дошел. В итоге прокуратура заявила, что номер был размещен на сайте газеты — свидетелем тому был допрошенный во время суда сотрудник КГБ. Николай Маркевич утверждал, что предоставленная «чекистом» распечатка была взята не из интернета, а с жесткого диска редакционного компьютера, изъятого в редакции. Журналисты вину не признали.
«Этот процесс является лакмусовой бумажкой и для его вдохновителей, и для общества в целом: „Съест общество этот абсурд, проглотит его молча — или будет протестовать, покажет, что за эти 65 лет, которые прошли после 1937 года, мы получили прививку против беззакония, насилия и вероломства?“ — заявил в суде Маркевич. — Сейчас не 1937 год. Однако если общество проспит опасность, не заметит, что ловкие прокуроры тянут его назад в концлагерь, то… Аппетит, как известно, приходит во время [еды]».
24 июня Маркевича и Можейко приговорили, соответственно, к двум и двум с половиной годам «химии». Это был первый доведенный до конца уголовный процесс за клевету на Лукашенко.
В марте 2003-го приговор Маркевичу, работавшему на «химии» вахтером на лесопилке, заменили на исправительные работы по месту жительства с удержанием 15% заработка, и он вернулся в Гродно. В том же месяце Можейко, бывшего на лесопилке рабочим, освободили условно-досрочно.
В сентябре того же 2002-го два года «химии» получил Виктор Ивашкевич, главный редактор газеты «Рабочий», принадлежавшей независимому «Свободному белорусскому профсоюзу». Это издание тоже закрыли. Поводом стала публикация статьи «Злодей должен сидеть в тюрьме», в которой рассказывалось, что Лукашенко торгует оружием.
Прокуратура обвинила журналиста сразу по двум статьям Уголовного кодекса: «Оскорбление президента» и «Клевета на президента». На свободу Ивашкевич вышел год спустя. «Я вышел на волю гораздо более терпимым и рассудительным, чем раньше, — говорил он в интервью. — Проблема не в Лукашенко. Вся наша зона ненавидела президента, но в каждом отдельном зеке, в каждом охраннике, в каждом из нас я узнавал его черты. Лукашенко не свалился с неба, его приход не был случаен. Он воплотил в себе худшие стороны нашего народа, потому и показался людям родным…»
Еще одним по сути уничтоженным изданием стал еженедельник Федерации профсоюзов Беларуси (ФПБ) «Беларускі час». С поста главного редактора летом 2002 года был уволен Александр Старикевич, после чего за ним ушла большая часть редакции. Репрессии были вызваны рейдерским захватом Федерации — в 2001-м она выдвинула на пост президента своего руководителя Владимира Гончарика. После выборов его предсказуемо заставили уйти на пенсию, а летом 2002-го ФПБ возглавил Леонид Козик, до этого бывший заместителем главы Администрации Лукашенко. Одним из его первых кадровых решений стало увольнение Старикевича. Газета продолжила выход, но превратилась в очередное предсказуемое провластное издание.
Отделение «мух от котлет» и приглашение к аншлюсу
2002 год стал временем первого конфликта между Владимиром Путиным и Александром Лукашенко. Два предыдущих года им было не до того: оба занимались собственными избирательным кампаниями.
Первый конфликт был неизбежен, поскольку Лукашенко все еще продолжал действовать в политической манере 1990-х. В интеграционных процессах того времени именно он был «мотором», заставляя администрацию предыдущего российского президента Бориса Ельцина следовать в своем фарватере. Уже тогда основой белорусского экономического благополучия была покупка российской нефти и газа по «братской» цене.
Но Путина такая перспектива, да еще при политической инициативе Лукашенко, не устраивала. Он хотел другого. Как писал Александр Федута в книге «Лукашенко. Политическая биография», российский президент стремился получить согласие на участие компаний из РФ в приватизации белорусских нефтеперерабатывающих заводов. А еще в приватизации «Белтрансгаза» — компании, управлявшей белорусским участком трубы, по которой российский газ шел на Запад. Его белорусский коллега на это не пошел.
Тогда пришло время резких политических заявлений. «Не должно быть юридической шелухи и каши, с которыми мы потом не сможем разобраться. Нужно, чтобы наши партнеры поняли для себя, определились, чего они хотят… Не будем забывать, что экономика Беларуси — это 3% от экономики России. <…> Не должно быть так, что с одной стороны право вето на все, но и зато и требования на все. У нас тоже должно быть право вето тогда <…>. И нужно понять, чего мы хотим, чего хотят наши партнеры. Котлеты отдельно, мухи отдельно должны быть», — отметил Путин летом 2002-го, комментируя белорусский проект по построению Союзного государства, в котором Беларусь и Россия фактически уравнивались в правах. В предложенной Путиным метафоре было очевидно, какая их стран выступает в роли котлет, а какая — мух.
Решение, предложенное российским президентом, было простым. Вскоре после этого, в августе, он озвучил идею провести в мае 2003 года в России и Беларуси референдум по вопросам окончательного объединения, в декабре — выборы в единый парламент. А весной 2004-го — выборы президента Союзного государства. Важно, что кандидатом от России в таком случае был бы уже не больной и непопулярный Ельцин, а «свежий» спецслужбист, только что пришедший к власти. Понятно, что у должности должен был остаться именно он. При этом пост вице-президента в проекте объединения не предусматривался.
Вскоре после этого, в том же августе 2002-го, Путин озвучил три варианта дальнейшего развития интеграции (в сентябре они были сформулированы уже письменно): полная интеграция в единое государство, надгосударственное образование по типу Европейского союза, а также «работа по объединению на основе положений действующего Договора о создании Союзного государства».
Лукашенко возмутился. «Даже Ленин и Сталин не додумались до того, чтобы раздробить республику и включить в состав СССР (Беларусь все же была в составе СССР, но как отдельная республика. — Прим. ред.), — заявил он в ответ. — Никто не пойдет на то, чтобы порезать Беларусь на части и включить ее в состав пусть даже братского государства». Речь в первом варианте не шла ни о какой, даже формальной, автономии — входить в состав России белорусам предлагали шестью областями, то есть на правах таких же областей самой РФ.
Также был отвергнут и второй вариант, предложенный Путиным, — развитие отношений по модели Евросоюза: «Я не могу разрушить федеративный договор [Договор о создании Союзного государства 1999 года], который стоил мне больших пота и крови и который дорог не только мне, но и бывшему руководству России», — сказал Лукашенко, прикрываясь авторитетом Ельцина, подписавшего этот документ.
Как итог, интеграция пошла по прежнему вялотекущему — до поры до времени — варианту. Лукашенко потерял инициативу в интеграционных процессах, но смог выбить стране некоторые экономические преференции: с начала десятых годов началась продажа Беларусью нефтепродуктов по мировой цене и без возврата пошлин российскому бюджету. Это стало еще одной основой белорусского экономического благополучия, за что, впрочем, пришлось заплатить частью суверенитета.
Выдворение Немцова и первые визовые санкции
Неладны были дела и на западном направлении. Хотя завязка одной из историй начиналась как раз с востока. В те годы представители Объединенной гражданской партии, которую тогда возглавлял Анатолий Лебедько, наладили тесное сотрудничество с российским Союзом правых сил. Либералы из РФ еще заседали в Государственной думе, а их лидер Борис Немцов даже был вице-спикером парламента.
В конце октября 2002 года Немцов и его соратница Ирина Хакамада прилетели в Минск для участия в белорусско-российском круглом столе по проблемам интеграции. Но у трапа их встретили сотрудники белорусского КГБ, которые отправили политиков обратно в Москву. Представитель Хакамады отметила, что поводом для задержания стали якобы найденные у россиян некие «бумаги» и пачка долларов. Ходили слухи, что они предназначались для поддержки белорусской оппозиции. «Основанием для принятия данного решения послужили неоднократные факты вмешательства Немцова в дела Республики Беларусь, а также его деятельность, направленная на нанесение ущерба государственным интересам Беларуси», — заявил тогдашний пресс-секретарь белорусского МИД Павел Латушко.
Вскоре белорусские власти в очередной раз арестовали Анатолия Лебедько. В российских СМИ и вовсе считали, что те собираются предъявить ему обвинения в попытке совершения государственного переворота. Якобы именно по этой причине из страны был выслан Немцов.
Тем временем в Праге планировался саммит НАТО. 6 ноября 2002-го чешские власти заявили, что решение о выдаче визы Лукашенко будет принято в зависимости от результатов проверки информации о задержании Лебедько. 15 ноября в визе было окончательно отказано. Причиной стало «массовое нарушение прав человека». Как заявил тогда журналистам министр иностранных дел Чехии Цирил Свобода, «Чехия обеспокоена ситуацией в Беларуси, где правящий режим авторитарно и жестко подавляет любые выступления оппозиции и массовым образом нарушает права человека».
А еще спустя несколько дней въезд в государства Евросоюза в целом закрыли для Лукашенко и еще для семи белорусских чиновников: премьера Геннадия Новицкого, руководителя КГБ Леонида Ерина, министров обороны (Леонида Мальцева), внутренних дел (Владимира Наумова), иностранных дел (Михаила Хвостова), юстиции (Виктора Голованова), а также для госсекретаря Совбеза Геннадия Невыгласа. Позже к санкциям Евросоюза присоединились и США. Затем эти ограничения продлевались и были сняты лишь в 2009-м — чтобы затем к ним вернулись в начале десятых. Однако на внутреннюю политику Лукашенко это практически никак не повлияло.
Митинги из-за футбола
После президентских выборов 2001 года белорусская внутренняя политика представляла собой зачищенное поле. Никаких крупных митингов не проходило. Поэтому самой яркой протестной акцией стал «футбольный» митинг.
Причина в следующем. Вплоть до 2002 года белорусы смотрели чемпионаты мира и Европы по футболу по российским каналам. Поэтому белорусская Национальная телерадиокомпания (теперь — БГТРК) даже не приобретала права на показ матчей.
Очередной чемпионат в Японии и Южной Корее начинался 31 мая. Но за неделю до этого, 24 мая, правообладатель — немецкая компания KirchMedia — ограничил для российского телевидения права на показ исключительно территорией России. Причиной была нехватка денег: в сентябре того же года компания объявила о банкротстве.
Белорусские телевизионщики начали оперативные переговоры о трансляциях, но к 31 мая договориться не успели. Церемонию открытия турнира шокированным болельщикам не показали. А вот матч открытия между Францией и Сенегалом на экранах неожиданно появился: БТ не нашло ничего лучшего, чем украсть картинку у телеканала НТВ+, замазав на ней логотипы источника.
Как рассказывали тогдашние сотрудники БТ, такое решение было принято на уровне председателя Национальной телерадиокомпании. Тогда ее возглавил Егор Рыбаков.
Разразился скандал. НТВ+ обвинил белорусов в воровстве и пообещал подать в суд. Однако до него не дошло. «Нам пришлось деэскалировать ситуацию на высоком уровне», — расплывчато отмечали сотрудники БТ. Однако, по их словам, руководство компании в итоге неофициально похвалили за решение о «заимствовании» трансляции у россиян.
Пока продолжались эти разборки, матчи ЧМ белорусам не показывали. В наши дни на помощь пришел бы интернет, но тогда он находился в стадии становления. Самые смекалистые смотрели турнир в спортивных барах, где шли спутниковые каналы (в частности НТВ+), а вот другие выходили на акции протеста.
3 июня на минскую площадь Якуба Коласа вышли около трехсот человек. Люди держали плакаты «Дзе наш футбол?», «ОРТ и РТР — автогол, БТ — позор», «Мир смотрит футбол, а мы?». Участники даже предлагали открыть банковский счет и переводить туда деньги, чтобы телевизионщики быстрее выкупили права.
После такой активности — в митинге принимали участие и представители оппозиции, а власть не решилась разгонять акцию — переворы пришлось ускорить. БТ аврально заплатило KirchMedia около полумиллиона долларов, после чего трансляции из Японии и Южной Кореи возобновились — правда, лишь со стадии плей-офф. Кстати, немцы тогда поставили условие, чтобы комментаторы работали на белорусском языке, что не стало ни для них, ни для зрителей проблемой.
На всех последующих турнирах (кроме последнего форума-2022) права БТ покупало заранее. Но условия о белорусском языке уже никто не ставил.
Чудо в Солт-Лейк-Сити
В 2002 году в американском Солт-Лейк-Сити прошли очередные Зимние Олимпийские игры. Оттуда мы привезли всего одну медаль — бронзой отметился фристайлист Алексей Гришин. Но главная, пусть и безмедальная, сенсация ждала нас в хоккее.
В хоккейном турнире второй раз в истории участвовала сборная Беларуси. В 1998-м в японском Нагано она попала в восьмерку лучших. Целью было повторить этот результат. В предварительном турнире команду под руководством тренера Владимира Крикунова ждали Украина, Швейцария и Франция. Проблем нашей сборной они не доставили. Беларусь заняла первое место и отобралась в сильнейшую восьмерку. Затем их ждал еще один групповой раунд. Там подопечные Крикунова проиграли россиянам (4:6), финнам (1:8) и американцам (1:8). Но в плей-офф по тогдашним правилам выходили все участники раунда. Правда, белорусы, занявшие в своей группе последнее место, выходили в ¼ финала на сильнейших шведов, победивших на всех матчах этого турнира. Казалось, что результат предрешен.
Матч состоялся 20 февраля 2002 года. Счет в большинстве уже на четвертой минуте открыли шведы. Но уже на восьмой минуте, играя в меньшинстве, наши счет сравняли, а на девятой даже вышли вперед. Шведы откровенно не ожидали от белорусов такой прыти. Впрочем, и удача была на нашей стороне. Противник чаще бил по воротам. Для сравнения число их бросков по воротам составляло 47 (22+12+13; речь о двадцатиминутках) — против наших 19 (10+5+4), но в рамке сборной Беларуси геройствовал голкипер Андрей Мезин.
Во втором периоде шведы счет сравняли. В начале третьего команды обменялись шайбами, но в целом белорусы почти не помышляли об атаке. За последнюю двадцатиминутку они нанесли лишь четыре удара по воротам противника.
При счете 3:3 до финальной сирены оставалось две с половиной минуты, когда защитник Владимир Копать сделал бросок почти из середины площадки — шайба ударилась в шлем шведского вратаря Томми Сало и оказалась в воротах.
«Я не мог сыграть по-другому. Шайба шла коварно, она попала мне куда-то в область шеи, и я взмахнул ловушкой, надеясь, что мне удастся ее поймать. Я думал, что шайба вылетит в поле, но она упала у меня за спиной и заползла в ворота. Как это случилось, ума не приложу. Все вышло как-то бесславно. А ведь до матча с белорусами это был лучший турнир в моей жизни, все шло отлично», — вспоминал тот эпизод несчастный Сало. За оставшееся время обескураженные шведы ничего не смогли сделать, и белорусы сенсационно довели матч до победы.
В полуфинале белорусы уступили канадцам (1:7), а в матче за бронзу — россиянам (2:7). И финишировали четвертыми. Лимит чудес был исчерпан, да и ни о какой недооценке со стороны соперников, что почти наверняка имело место в случае со шведами, уже не могло идти и речи. Но, по словам Крикунова, команда в итоге получила на всех почти миллион долларов призовых от организаторов. А их победа до сих пор остается одной из главных сенсаций в истории мирового хоккея.
