Год назад в Гомеле судья Николай Доля приговорил Сергея Тихановского к 18 годам колонии усиленного режима. Как его семья провела этот год? Как дети относятся к заключению отца? И есть ли у близких надежда, что он не проведет за решеткой весь срок? Об этом и многом другом «Зеркало» поговорило с супругой политзаключенного и лидером демсил Беларуси Светланой Тихановской.
В счет ущерба у семьи хотят забрать квартиру, где прописаны дети
Связь с мужем Светлана Тихановская до последнего держала через его адвоката Виктора Мацкевича. Однако недавно его лишили лицензии. Из сообщений адвоката Светлана знает, что Сергей держится.
— Там очень тяжело, особенно в период, когда было очень холодно в ШИЗО. Настолько холодно, что там невозможно находиться, невозможно даже спать. Но Сергей — борец. Он все равно не сдается, он не сломлен. Но это все тяжело. Мы знаем, как глумятся, издеваются над политзаключенными в тюрьмах. Сергей, конечно же, не исключение, — объясняет Тихановская.
Все это время ее муж пытается добиться соблюдения своих прав, как через обращения в инстанции Беларуси, так и в международные структуры.
— В сентябре от имени Сергея было направлено сообщение в Комитет по правам человека ООН о нарушении его прав на свободу, справедливый суд, свободу выражения мнений, собрания, участия в государственных делах, право не подвергаться дискриминации и так далее, — рассказывает Светлана. — Сейчас в суде Центрального района Гомеля рассматривается жалоба на выставление квартиры на продажу в счет «ущерба», якобы нанесенного Сергеем, а в этой квартире зарегистрированны дети.
Изначально с шести фигурантов дела взыскивали 2,5 млн рублей. А в ноябре этого года стало известно, что суд увеличил эту сумму до 22 млн рублей для компенсации милиционерам, которые участвовали в разгонах послевыборных акций протеста. Хотя всех шестерых арестовали еще до выборов.
«Дочка сама читает письма и плачет навзрыд»
Старший сын Корней и дочка Агния знают, что папа за решеткой, а также о том, почему он там вот уже 2,5 года. Светлана рассказала им о том, что произошло.
— Думаю, пора знать, чтобы они понимали, что папа не где-то там, — объясняет принятое решение политик. — Что они знают тюрьме? Может, по картинкам в интернете. Им же ужасы, которые там происходят, никто никогда не рассказывал. Но я решилась на это, чтобы они понимали, как это тяжело.
Письма от Светланы мужу не доходят, только письма от детей и мамы.
— Знаете, иногда сыну, когда мы в выходной день садимся писать письма, хочется отдохнуть и он папе пишет пару строчек. А я говорю: «Знаешь, как папе важно знать, как вы растете, что нового вы узнаете?» Рассказала, как важно писать подробные письма, чтобы папа участвовал в их жизни. Сейчас они более ответственно описывают каждый день в своих письмах.
— Однажды был такой момент, когда мы сели писать. Дочка нарисовала ручкой картинку. Тогда я рассказала, что папа там один, у него нет доступа к ярким цветам, он не видит небо, у него все серое вокруг, поэтому ему важно, чтобы рисунки от нее были красочными, — вспоминает Светлана Тихановская. — Это вызвало бурю эмоций у дочки, она расплакалась и сразу разложила все карандаши и села рисовать. А обратные письма Сергей пишет обычным почерком. Однажды сын написал ему: «Папа, а ты можешь Агнии писать печатными буквами, а то она еще твой почерк не понимает». Сейчас папа так и пишет, и она сама читает письма и плачет навзрыд каждый раз. Такова их реальность. Это часть их жизни, их детства.
— Может быть, неправильно их от этого ограждать, потому что они должны понимать, что папа у них герой (и они об этом знают), что несмотря на такие тяжелые условия, он о них заботится. Присылает подарки. Вот уже готовы подарки от него на Новый год. И для Сергея это очень важно — понимать, что дети постоянно чувствуют его присутствие, — продолжает политик.
Когда Сергея Тихановского арестовали, его младшей дочери было пять лет. Воспоминаний об отце у нее меньше, чем у старшего брата, поэтому Светлана часто показывает ей фото и видео, вспоминает совместные моменты, чтобы «папа был в их жизни каждый день».
— Сын очень интересуется историей, понимает, что такое демократия, автократия. Он следит за новостями, понимает, что произошло в 2020 году на более глубоком уровне. А дочка в минуты откровений говорит: «Ну, почему злой Лукашенко папу не может отпустить? Когда уже он уйдет? Когда уже папу выпустят?» На таком примитивном уровне она понимает, что папа боролся за свободу (у нее есть в лексиконе это слово), а его за это посадили, — делится политик. — Рассказываю им, что у меня сейчас такая работа, а им нужно учиться, делать уроки, чтобы понимать, как этот мир устроен, чтобы не допустить больше таких ситуаций в Беларуси, когда они вырастут, что кто-то будет сажать людей в тюрьмы за то, что у них другое мнение. Дети учатся жить в правильном мире на примере своих родителей.
— Как вы сами пережили очередной год без него?
— Мне его не хватает как человека, который умеет мотивировать людей. Мне не хватает его харизмы. Он же такой, что из него энергия прямо прет, а я более спокойная. Он умеет с людьми так разговаривать, что ему верят. Справиться с детьми, жизненными трудностями — с этим проще. Мы же женщины такие, что на нас обычно и семья, дети, и работа. Но, конечно, без него тяжело. Сергей — хороший партнер, любящий отец. Тяжело без его силы. На протяжении нашей жизни он был двигателем нашей семьи, деятельным, а я — рядышком. Я у него многому научилась.
Я-то справлюсь, у меня и белорусы вокруг, и злость, которая превращается в энергию, чтобы работать не покладая рук. Мне больше всего жаль, что у Сергея и остальных жизнь проходит в застенках. Они теряют годы. Мы понимаем, что все они — наши герои. Но как представишь себя на месте человека, который сейчас в тюрьме…
У нас тоже жизнь проходит мимо. Твоя жизнь — борьба. Знаете, как говорят наслаждаться каждым моментом, ценить то, что у тебя есть. Но ты не можешь, потому что каждый раз возвращаешься мыслями к нашим любимым, которые в заточении. Ты не можешь жить полноценно, пока им плохо. Ты не можешь позволить себе радоваться чему-то, потому что не можешь разделить эту радость с любимым человеком.
— Год назад после вынесения приговора вы сказали, что не верите, что Сергей все эти 18 лет будет сидеть. С тех пор произошло немало жутких событий, в связи с которыми Беларуси оказалась в еще более тяжелом положении. Как вы смотрите на этот вопрос сейчас?
— Точно так, как год назад. Ситуация сейчас тяжелая, даже тяжелее, чем год назад. Но в нынешнем положении другая динамика. Сейчас больше шансов на новую, вторую волну сопротивления. Потому что сейчас под угрозой не только жизни и судьбы людей, а само существование Беларуси: мы видим крадущуюся оккупацию России.
Думаю, что все больше людей задумываются о судьбе нашей страны. Мне хочется верить, что люди не продолжают жить жизнью «моя хата с краю». Что все больше людей, даже те, кто, может быть, не был вовлечен в 2020 году в протестную деятельность, задумываются о нашей судьбе. О том, кто — самая большая угроза нашей независимости. О том, что в тот момент, когда откроется окно возможностей, больше белорусов будет вовлечено в освободительное движение, если мы можем его так назвать.
Нам всем очень хочется, чтобы людей освободили. У меня вопрос: хотели бы люди, которые будут освобождены, вернуться в ту же самую диктаторскую Беларусь? Или их жертва не напрасна и они вернутся в Беларусь, в которой происходят перемены, ради которых они пострадали и ради которых мы продолжаем бороться.
Читайте также
