В 2005 году Северная Корея заявляет, что обладает ядерным оружием, фильм Мартина Скорсезе «Авиатор» с Леонардо Ди Каприо получает пять «Оскаров» (правда, сам актер остается без награды), а в Кыргызстане происходит «тюльпановая революция», завершающаяся свержением президента Аскара Акаева. Тем временем белорусская оппозиция выбирает себе единого лидера, в стране появляются первые агрогородки, Ксения Ситник побеждает на детском «Евровидении», а власти переименовывают центральные проспекты столицы.
Мы продолжаем проект «30 лет», в котором рассказываем о каждом годе белорусской независимости. Это тексты о людях, событиях и наших решениях, которые привели нас туда, где мы сейчас находимся.
«Революция Климова» и появление единого лидера оппозиции
2005 год в Беларуси должен был стать тихим в политическом плане. В прошлом, 2004-м, прошел референдум (по его итогам было отменено ограничение в два срока для Лукашенко), на 2006-й были запланированы президентские выборы.
Первым возмутителем спокойствия стал Андрей Климов — в прошлом успешный бизнесмен, у которого были собственные банк и газета. В середине девяностых он стал депутатом Верховного Совета и активно участвовал в попытке объявить Александру Лукашенко импичмент. Власти быстро за это отыгрались: в его фирме начались масштабные проверки, на рубеже девяностых и нулевых Климов получил шесть лет колонии, откуда вышел спустя два года.
Время в тюрьме не остудило решимости бизнесмена. Вдохновившись «оранжевой революцией», произошедшей за год до этого в Киеве, он решил организовать аналогичное событие в Беларуси. А для этого открыто призвал граждан выйти 25 марта на Октябрьскую площадь в Минске. На этот день Климов назначил проведение «революции». Но участников митинга собралось не так много, как ему хотелось, — всего около полутора тысяч. К тому же силовики заблаговременно перекрыли подходы к площади и достаточно быстро разогнали акцию. В том же году Климов получил за ее организацию полтора года ограничения свободы.
Забегая вперед, скажем, что и после этого политик продолжал раскачивать «лодку стабильности». В 2007-м его арестовали за призыв к свержению власти и посадили на два года. В изоляторе он пережил сердечный приступ. В итоге, выйдя на свободу, мужчина отошел от политики. Климов напомнил о себе лишь в 2021-м, неожиданно поддержав инициативу Юрия Воскресенского, представителя так называемой системной оппозиции, которая сотрудничает с властями.
Но вернемся в 2005-й. Вскоре после разгона акции Климова стартовала подготовка к будущим президентским выборам. В апреле лидером Белорусской социал-демократической партии (Грамада) стал экс-ректор БГУ Александр Козулин. Из ведущего вуза страны он ушел со скандалом. Все началось с того, что на выборах 2001-го большинство студентов и сотрудников БГУ проголосовали против Лукашенко (сам Козулин позднее говорил о 80% таких студентов). Вскоре после этого университет переподчинили Минобру (ранее его ректор имел статус министра), в вуз стали приходить частые проверки. А в 2003-м прокуратура возбудила уголовное дело по хищению золота на одном из предприятий БГУ. После этого Козулина уволили. Вскоре дело рассыпалось, всех задержанных освободили, но уволенного, разумеется, никто не стал восстанавливать в должности.
Пробыв два года вне больших должностей, Козулин ушел в политику. Ложкой дегтя был лишь один факт. Долгое время лидером партии БСДГ был Николай Статкевич. Как раз в 2005 году он получил три года заключения за акцию протеста против недавнего референдума. Тогда же место Статкевича в партии занял его заместитель, который затем передал этот пост Козулину с прицелом на президентские выборы. Но все равно получилось, что профессор занял место политзаключенного.
Козулин шел на будущие выборы как одиночка, а вот остальная часть оппозиции решила объединиться. 2 ноября прошел Конгресс демократических сил, который должен был избрать единого кандидата. Фаворитом считался Анатолий Лебедько, тогдашний лидер Объединенной гражданской партии (теперь советник Светланы Тихановской). Но сенсационно победил Александр Милинкевич. В 1990–1996 годах он был вице-мэром Гродно, а во время президентских выборов — 2001 руководил предвыборным штабом Семена Домаша (тот в итоге снял свою кандидатуру в пользу единого кандидата Владимира Гончарика).
Предполагалось, что у Милинкевича будет время на раскрутку. Формально срок полномочий Лукашенко истекал лишь в сентябре 2006-го. Выборы необходимо было провести не позднее 19 июля. Исходя из этого, кампанию ждали летом. Но Лукашенко решил сыграть на опережение. 15 декабря он встретился в Сочи с российским президентом Владимиром Путиным, а на следующий день объявил дату выборов — 19 марта следующего года.
О самом голосовании и событиях, последовавших сразу после него, мы расскажем в следующем тексте нашего цикла. Пока же отметим важную тенденцию, ставшую итогом событий именно 2005-го: на ближайшую пятилетку белорусская оппозиция получила единого лидера, а затем и своего представителя на международной арене. Съедаемое внутренними противоречиями демократическое движение вскоре после выборов бросила Милинкевичу вызов, после чего произошел очередной раскол. Но вплоть до кампании 2010 года именно этот политик воспринимался Западом как представитель интересов сторонников демократии в Беларуси.
Предыдущий единый кандидат — Владимир Гончарик на выборах-2001 — быстро сошел с арены. На выборы-2010 шла большая группа демократических кандидатов. В 2015-м в Татьяне Короткевич видели представителя «системной оппозиции». Поэтому Милинкевича можно считать первым и единственным предшественником Светланы Тихановской.
Появление агрогородков и переименование улиц
В сфере экономики в 2005-м наблюдалось медленное улучшение ситуации. ВВП за год вырос на 9,5%. Темп роста потребительских цен сократился почти вдвое. Хотя инфляцию, разумеется, окончательно не победили: ее годовой рост составил 10,3% (впрочем, за год до этого он находился на уровне 18,1%). А в обращение ввели купюру в 100 тысяч рублей.
Трендом 2005-го стали агрогородки. В том году была принята «Государственная программа возрождения и развития села на 2005−2010 годы». Идея была проста: вместо развития множества маленьких деревень заняться обустройством наиболее перспективных, построив там комфортное жилье с центральным водоснабжением и газом, асфальтированные дороги, детские сады, школы и больницы, АЗС, гостиницы, организовав удобный транспорт до ближайших городов, сферу торговли и ЖКХ.
Деревня Езёры Чериковского района первой получила такой статус. В этом случае идея, пожалуй, сработала: в населенном пункте есть вся необходимая инфраструктура. Но в целом процесс переселения деревенских жителей в города от этого не остановился, зарплаты на селе остались низкими, а молодежь не стремится переезжать в агрогородки из более крупных населенных пунктов.
2005 год также стал временем масштабных переименований. В первую очередь они коснулись центральных улиц столицы. Проспект Франциска Скорины (главная артерия Минска) стал проспектом Независимости, проспект Петра Машерова — проспектом Победителей. Официально это решение приняли «по инициативе ветеранских организаций Беларуси и в ознаменование 60-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне».
В Минске прошло несколько акций против переименования двух проспектов. Около 100 человек вышли на Октябрьскую площадь с повязками на голове с красной надписью «SOS!». Кто-то держал плакат «Ветераны, мы вас уважаем, но не трогайте Скорину и Машерова!». В другой раз молодые люди шли по проспекту с книгами первопечатника. Минчане постарше также протестовали — с портретами руководителя БССР.
Улицей Франциска Скорины стал бывший Староборисовский тракт на окраине города в районе Уручье. А именем Машерова назвали сразу три улицы, объединив их в одну: Варвашени, Иерусалимскую и Дрозда. На этом эпопея с переименованиями не закончилась, ведь прежние названия не должны были совсем исчезнуть — пришлось переименовывать другие улицы или их участки, чтобы вернуть исчезнувшие названия «в оборот».
Это была последняя масштабная волна по переименованию улиц: с того времени и до наших дней такие акции больше не проводились. При этом процесс во многом оказался механическим. Ведь никто не покусился на улицы, названные в честь многочисленных коммунистических лидеров, многие из которых вообще были настроены против белорусской государственности. «Мы считаем, что белорусы не являются нацией, и те этнографические особенности, которые их отделяют от остальных русских, должны быть изжиты. Нашей задачей является не создание новых наций, а уничтожение старых национальных рогаток», — заявлял в октябре 1918-го один из лидеров белорусских коммунистов Вильгельм Кнорин. Но, разумеется, минскую улицу, названную в его честь, никто тронуть не посмел.
Летом того же года Лукашенко подписал указ «О дополнительных мерах по упорядочению использования слов «национальный» и «белорусский». В соответствии с ним негосударственные организации и средства массовой информации теперь не могли иметь в названиях эти слова. Исключение было сделано для банков, политических партий, общественных организаций и профессиональных союзов, причем только для слова «белорусский». В течение трех месяцев многие СМИ и негосударственные организации должны были зарегистрироваться под новыми названиями. Так, в начале сентября «Белорусская газета» стала «БелГазетой», «Белорусский рынок» — «Белорусами и рынком», «Белорусская деловая газета» — «БДГ. Деловой газетой», а «Национальная экономическая газета» — «Экономической газетой».
Квота в 75% на фоне черных списков и победа на детском «Евровидении»
В первой половине нулевых годов власти начали «сверху» продвигать белорусскую музыку. С июля 2003 года для белорусских радиостанций ввели норму — 50% песен в эфире должны были быть белорусскими. Осенью 2004-го Лукашенко потребовал еще больше увеличить их количество. «В вечернее время, когда весь народ в автомобилях едет, слушает, должен транслироваться именно наш продукт, наших людей. [Аллу] Пугачеву мы слышим с каждого утюга. Я не говорю, что ее там не должно быть. Вот 25 процентов остается для других», — заявил он на совещании по вопросам развития фестиваля «Славянский базар» (цитата из архива TUT.BY).
В начале 2005-го квоту белорусской музыки увеличили до 75 процентов. Уже весной, выступая с посланием белорусскому народу и Национальному собранию, Лукашенко объяснил свою позицию: «Сколько было шума, сколько возмущения! Кричали, что нет качественных дисков, хороших певцов и певиц. Посмотрите на результат! За последний год большинство отечественных исполнителей записали свои новые альбомы, причем по современным технологиям. Их песни органично вливаются в эфир наряду с российскими и зарубежными хитами».
Реальность оказалась не такой радужной. На радиостанциях резко стали искать белорусские корни у популярных российских исполнителей. Например, у группы «Би-2»: оба солиста были родом из Бобруйска. А еще значительную часть отечественной музыки ставили в эфир по ночам, когда большая часть аудитории спала, чтобы днем иметь возможность транслировать песни зарубежных исполнителей.
Минкульт возмутился три года спустя, в 2008-м: белорусскую музыку настойчиво «рекомендовали» ставить именно в прайм-тайм. А вот в 2009-м чиновники смягчились и ограничили 75-процентную квоту девятью часами в сутки.
Пожалуй, квота на белорусскую музыку косвенно помогла группе «J:МОРС» — в 2005-м у музыкантов вышли два альбома: «Апрель» и «Мое солнце». Их активно ставили в ротацию. Но Владимир Пугач и его коллектив как раз начали восхождение на музыкальный олимп, их продукция действительно была качественной. Так что, скорее, тут сошлись звезды. Также квота помогла многим другим коллективам и исполнителям: группам «Тяни-Толкай» и «Топлесс», Алексею Хлестову и Анжелике Агурбаш.
Но в целом мера была бессмысленной и отвлекала от главного: еще в 2004-м в белорусской музыке появились черные списки, куда вошли лучшие исполнители — от Neuro Dubel до N.R.M. Поэтому установленная квота скорее давала зеленый свет не самой качественной музыке.
Главным же позитивом в сфере популярной музыки стала победа Беларуси на детском «Евровидении». В этом конкурсе мы принимали участие с момента его основания, с 2003-го. Два года спустя в бельгийский город Хассельт отправилась мозырянка Ксения Ситник — победительница детского конкурса в рамках фестиваля «Славянский базар». К «Евровидению» ее готовила мама и художественный руководитель в одном лице — Светлана Стаценко.
В конкурсе участвовали юные исполнители из 16 стран. Но Ксения покорила публику и жюри своей песней «Мы вместе» (известными стали слова из припева: «О-а-о, только вместе мы большая сила»). А еще белоруска выгодно отличалась от конкурентов, многие из которых пытались подражать своим взрослым кумирам, — она выглядела искренне и естественно.
Интрига сохранялась вплоть до самых последних этапов голосования телезрителей — Испания практически до самого конца занимала лидирующую позицию. Но в итоге белоруска сумела обойти конкурента. У Ксении Ситник оказалось 149 баллов, у ее соперника — 146.
В те годы Беларуси не было равных на этом конкурсе. В 2006-м второе место на детском «Евровидении» занял Андрей Кунец, затем победу одержал Алексей Жигалкович. Многим запомнилось и необычное выступление Юрия Демидовича в 2009 году — он, правда, оказался в финале лишь девятым. В целом белорусские дети, в отличие от взрослых, практически никогда не выпадали из первой десятки.С 2021-го Европейский вещательный союз приостановил членство в организации Белтелерадиокомпании, поэтому наша страна больше не участвует в «Евровидении» — ни в детском, ни во взрослом.
Взрывы в Витебске
Осенью 2005-го в Витебске прогремело два взрыва. 14 сентября на автобусной остановке «Площадь Свободы» сработало самодельное взрывное устройство, заложенное в цветочную клумбу. Тогда пострадало два человека: молодая женщина и 16-летний школьник — они получили осколочные ранения и были доставлены в больницу.
Второй взрыв случился через неделю, 22 сентября, в центре города — через дорогу от ратуши на открытой площадке возле летнего кафе. На этот раз пострадавших было гораздо больше — более 50 человек (в основном молодежь), из которых 39 госпитализировали. В обоих случаях взрывным устройством оказались жестяные банки из-под пива, начиненные гвоздями и шурупами.
На следующий день силовики начали обыски у активистов витебской оппозиции. Не найдя взрывчатки, милиция забирала «крамольную» литературу, партийные документы и бело-красно-белые флаги. Впрочем, уже вечером 23 сентября КГБ отрапортовал, что подозреваемые задержаны. 21 октября Лукашенко рассказал подробности. «В Витебске эти два охламона взорвали имитационное устройство и думали, что их не найдут. Их быстро вычислили, нашли, и они уже рассказали, где брали порох и как хотели попугать людей», — заявил он (цитата по архиву TUT.BY). Были названы и имена подозреваемых: родные братья Виталий и Юрий Мурашко.
При этом ответственность за взрывы взяла на себя некая Белорусская народно-освободительная армия. Еще с весны 2005-го она заявляла, что минировала административные здания в Минске, а также железнодорожные пути. Судя по всему, в реальности такой структуры никогда не существовало. Но кто использовал это название и в каких целях — до сих пор неизвестно.
Обвинение против братьев Мурашко рассыпалось. Едва ли не единственный козырь следствия заключался в следующем: отец парней когда-то работал часовым мастером, и после его смерти в квартире осталось множество запчастей, которые можно было использовать в качестве часового механизма для взрывного устройства. Правда, у братьев было алиби: в день второго взрыва они вместе с матерью находились на поминках по умершему два года назад отцу. Но слова Лукашенко уже были сказаны публично, поэтому расследование продолжалось. Позже Юрий жаловался, что его на допросах избивали, но проверка предсказуемо показала, что следов насилия на теле не обнаружено.
Через некоторое время после общения со следователем главный свидетель, который давал против братьев показания, оказался в «психушке». В итоге в апреле 2006 года Виталий и Юрий вышли на свободу после полугода в СИЗО, им даже выплатили компенсацию. Впрочем, милиция наведывалась к ним и после взрывов 2011-го — о них мы еще расскажем.
Всего в Витебске тогда было задержано около десяти человек. Но действительно виновных так и не нашли.
Хоккейный провал в Риге и переезд Глеба в Лондон
На 2005 год пришлось одно из самых болезненных белорусских поражений в сфере спорта. Речь о хоккее.
Тогда сборную Беларуси возглавлял Михаил Захаров, многолетний главный тренер минской «Юности», неоднократно приводивший этот клуб к победе в чемпионате страны. А еще именно он приобщил Лукашенко к хоккею. Неизвестно, каким было бы финансирование вида спорта, сколько у нас было бы ледовых дворцов и выступало ли бы «Динамо» в КХЛ, если бы в 1997-м Захаров не подарил Лукашенко хоккейные коньки. Сразу после этого была создана команда политика, которая стала постоянно побеждать на любительских турнирах. Финансирование клубов возросло, а курировать хоккей доверяли самым влиятельным генералам: Юрию Бородичу, Владимиру Наумову, Игорю Шуневичу и Игорю Рачковскому.
В середине нулевых Захаров отправился со сборной на отборочный турнир в Ригу, где разыгрывалась единственная путевка на Олимпиаду. В решающем матче против хозяев белорусов устраивала и ничья. За четыре с небольшим минуты до завершения третьего периода наши выигрывали — 4:2. Но латыши совершили, казалось, невозможное, забросив за 140 секунд три шайбы.
Впрочем, нет худа без добра. Провал в Риге сделал отставку Захарова неизбежной. После этого в белорусском хоккее возобладал североамериканский вектор. На чемпионатах мира 2005, 2006 и 2009 годов командой руководил канадец Глен Хэнлон, в 2007 и 2008 годах — американец Курт Фрейзер. Под руководством Хэнлона команда дважды входила в восьмерку сильнейших на планете, а еще взобралась на 8-ю строчку мирового рейтинга, благодаря чему попала на следующие Олимпийские игры (2010) без отбора. Это оказалось настоящим везением, ведь больше наша команда никогда не играла на Олимпиадах, проваливая отборы.
В 2005-м случился и один из наиболее успешных трансферов в истории белорусского футбола. Восходящая звезда, 23-летний белорус Александр Глеб перешел из немецкого «Штутгарта» в лондонский «Арсенал». Уйти на повышение белорус мечтал еще за год до этого, но новый тренер Маттиас Заммер убедил его остаться. В сезоне 2004/2005 Глеб стал лучшим распасовщиком немецкой бундеслиги. Но летом Заммер ушел из клуба, после чего Александра там больше ничего не удерживало.
Первоначально немцы не сошлись в цене с «Арсеналом». Но после того как Глебом заинтересовался «Челси», «пушкари» согласились с ценой «Штутгарта». Белоруса ждали три лучших года в карьере: 130 матчей, десять голов, а также финал Лиги чемпионов.
Читайте также
