Во второй год постсоветской эпохи прекратила существование Чехословакия и случился расстрел российского «Белого дома», возник трибунал по преступлениям в бывшей Югославии, а Европейское экономическое сообщество преобразовали в Европейский союз. Тем временем в нашей стране состоялся первый съезд белорусов мира, постепенно шла белорусизация, а в борьбе за власть определился фаворит — Александр Лукашенко.
Мы продолжаем проект «30 лет», в котором расскажем о каждом годе белорусской независимости. Это тексты о людях, событиях и наших решениях, которые привели нас туда, где мы сейчас находимся.
Поворот в сторону России и попытка отставки Шушкевича
В мае 1992 года в Ташкенте был подписан договор о коллективной безопасности стран СНГ. К нему присоединились Россия, Армения, Казахстан Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан, но ведущие позиции, разумеется, занимал Кремль. Тогда в белорусской элите существовал определенный консенсус: Беларусь должна оставаться нейтральной страной. Но в 1993-м ситуация поменялась. Спикер Станислав Шушкевич остался верным такой позиции, а премьер-министр Вячеслав Кебич, контролировавший парламентское большинство, выступил за тесное военное сотрудничество с Россией. Он считал, что это сохранит вооруженные силы и военную промышленность.
Предложение присоединиться к Ташкентскому договору внес на заседание парламента депутат Александр Лукашенко. В апреле 1993 года большинство его коллег по парламенту проголосовали «за» и обязали спикера подписать соответствующий договор. Одновременно было решено предоставить границам с Литвой, Латвией и Украиной статус государственных, что означало их укрепление и уровняло их с польской. А вот в Россию можно было попасть без контроля, что сохранилось до нашего времени.
Шушкевич попытался контратаковать и заявил о намерении провести референдум о том, должна ли Беларусь оставаться нейтральной. Правда эта идея так и не была реализована.
Исполняя волю депутатов, спикер отправил письмо руководителям стран-участникам Ташкентского соглашения, в котором заявил о присоединении к договору. Но оппоненты парировали, что оно не имеет юридической силы. Сам же договор спикер не подписывал. Его позиция и раньше вызывала раздражение у коммунистических депутатов, но эта ситуация стала последней каплей: номинального руководителя страны решили отправить в отставку.
Для голосование по этому вопросу не хватило кворума: группа БНФ решила — несмотря на непростые в отношениях со спикером — защитить Шушкевича, который стоял на национальных позициях. Тогда депутаты стали голосовать о доверии к Шушкевичу: в случае недоверия ему, скорее всего, пришлось бы уйти со своего поста.
Отставка спикера казалась неминуемой, поэтому некоторые «народные избранники» стали отмечать ее заранее. К тому же голосование назначили на пятницу — сказался и фактор выходных. «На момант [галасавання] некаторыя дэпутаты ўжо былі добра п’яныя. Адзін з іх, намеснік старшыні аблвыканкаму, так набраўся, што ледзь трымаўся на нагах. Другі, старшыня райвыканкаму, прыкладна ў такім самым стане нават імкнуўся да мікрафона», — рассказал газете «Свабода» депутат Николай Аксамит (цитата по книге Сергея Наумчика «Дзевяноста трэці»). Эти депутаты все же смогли проголосовать, а вот некоторые их коллеги так и остались в гостинице, где жили. В итоге за недоверие Шушкевичу высказались 166 депутатов — не хватило всего 8 голосов до большинства.
На смену спикеру рассматривали кандидатуру главы Гродненского облисполкома Дмитрия Артимени. Но в сентябре 1993-го он был убит возле своего дома. Это загадочное преступление так и осталось нераскрытым. Как писала местная газета «Погоня», в домашнем сейфе покойного следователи нашли около 30 тысяч долларов. Зарплата Шушкевича тогда составляла 80 долларов.
Что касается касается спикера, то 31 декабря 1993-го он все же подписал официальный документ о присоединении к Ташкентскому договору. Это не спасло Шушкевича от скорой отставки, но во внешнеполитическом и военном отношении еще больше привязало Беларусь к России.
Белорусизация: Солодуха на родном языке и один человек со знанием белорусского в министерстве
За несколько лет до этого, в январе 1990 года, белорусский язык — по инициативе коммунистов, пытавшихся перехватить инициативу у БНФ — получил статус государственного. Русский признавался языком «междунациональных отношений».
Закон являлся очень либеральным, а его реализация — растянутой по времени. Он не регламентировал употребление языка в неофициальных отношениях или в разговорах на работе между сотрудниками. В сферах транспорта, торговли, медицинского и бытового обслуживания можно было использовать любой язык. Техническая и проектная документация могла готовиться как по-белорусски, так и по-русски.
В законе речь шла скорее о государственной сфере. Например, чиновники должны были овладеть белорусским языком в течение трех-пяти лет. За пять лет на родной язык должно было перейти делопроизводство и дошкольное образование. За десять лет (к 2000 году) белорусскоязычной должна была стать система судопроизводства и вся система образования.
Образование действительно постепенно переводилось на белорусский. Забежим на немного вперед: в 1994/1995 учебном году в первые классы с белорусским языком обучения пошло 75% детей. Всего по-белорусски в том году училось 40,6% школьников. Но соответствующая инфраструктура появилась не сразу. В первый год независимости дети зачастую учились по-белорусски с помощью русскоязычных учебников — белорусские стали появляться спустя год-два.
Не спешили переходить на родной язык и чиновники. В 1995-м министр труда Александр Соснов признавался, он — единственный человек в министерстве, который владеет белорусским. В том же году из 721 зарегистрированного СМИ на белорусском выходили лишь 146 (эти данные приводит в своих книгах Сергей Наумчик).
Тем не менее 1993 год стал временем, когда белорусизация развернулась максимально широко, насколько это возможно. В издательствах выходили книги эмигрантов (от Масея Седнева до Янки Юхнавца) и репрессированных исследователей (например, Вацлава Ластовского и Всеволода Игнатовского, авторов кратких очерков белорусской истории), еще недавно считавшихся «врагам народа». На белорусском языке велось преподавание в Белорусском гуманитарном лицее — правда, это было единственное такое учреждение образования в Беларуси. В ротации на радио все чаще звучали белорусские песни: на родном языке пели эстрадники от Александра Солодухи, до Инны Афанасьевой.
Белорусизация медленно проникала в общественное сознание. Требовались годы, чтобы белорусский язык действительно получил в обществе равный статус с русским. Но в следующем, 1994-м году эти процессы подрубили под корень.
От бегства министра в курилку — к сотрудничеству
8−10 июля 1993 года в Минске прошел Первый съезд белорусов мира, на который собрались более 1,3 тысяч гостей из 22 стран мира.
В советское время власти очень избирательно относились к эмигрантам: чиновники признали только ее «прогрессивную» часть, лояльную советской власти. Остальные считались предателями. Петр Кравченко, ставший в 1990-м министром иностранных дел Беларуси, рассказывал в мемуарах: когда в клубе ООН в Нью-Йорке появлялись представители белорусской эмиграции, его преемник Анатолий Гуринович прятался от них в курилке.
В 1990-м было создано Объединение белорусов мира «Бацькаўшчына». Два года спустя в Беларусь приехала группа эмигрантов из Кливленда. Они приняли участие в заседании рады «Бацькаўшчыны», на которой был создан комитет по подготовке съезда. Его возглавили два человека: писатель Василь Быков и Петр Кравченко. Власти дали всем участникам бесплатные визы и подготовили культурную программу съезда.
Съезд открылся в Оперном театре. На фронтоне здания были написаны слова Янки Купалы «На Сход, на Усенародны Сход!» В президиуме находились Шушкевич, Кравченко, вице-премьер Михаил Демчук и министр информации Анатолий Бутевич.
На съезде проходили жаркие дискуссии. Но в целом делегаты оказались едины. В «Звароце да беларускага народа» они призвали «мабілізаваць усе сілы, каб не толькі адстаяць першыя поступы дэмакратыі, незалежнасці, нацыянальнага адраджэння, але і рушыць далей, да вялікіх, зорных здзяйсненняў — адбудовы агульнага Беларускага Дома».
На первых порах казалось, что эти цели будут достигнуты. В массовом сознании началось укореняться позитивное восприятие эмигрантов. Начался диалог между диаспорой и властями, утвердившими в 1993-м Государственную программу «Белорусы в мире». С того времени Съезды белорусов мира стали проводиться постоянно.
Но белорусская эмиграция в целом не приняла курс, по которому Александр Лукашенко повел страну после 1994 года. Неудивительно, что закон «Об белорусах зарубежья» приняли лишь в 2014-м, а ряд проектов — например Рада предпринимателей белорусской диаспоры — так и не смогли реализовать свой потенциал. Не была реализована и упомянутая Гопрограмма.
Уже в наши дни, после президентских выборов 2020-го, суд ликвидировал «Бацькаўшчыну».
Куропаты и возрождение коммунистов
В 1993 году случилось сразу несколько событий, которые с высоты времени кажутся взаимоисключающими.
Именно в этом году продолжился религиозный «ренессанс», начатый в годы перестройки: минский Архикафедральный костел Пресвятейшей Девы Марии (площадь Свободы, 9), фундамент которого заложили еще в 1700-м, вернули верующим. Здание, построенное в стиле виленского барокко, принадлежало иезуитам, являлось кафедральным, а затем приходским костелом. Коммунисты превратили храм в Дом физкультурника и снесли две его башни. В годы перестройки здесь занимались тхэквондо. Была уничтожена и соседняя башня-звонница, являвшаяся частью общего комплекса (ее так не восстановили).
В годы перестройки верующие начали борьбу за возвращение здания. При помощи Станислава Шушкевича и поэта Нила Гилевича, возглавлявшего одну из комиссий Верховного Совета, этот вопрос удалось решить. Началась реставрация здания, после которой костел вернул себе первоначальный вид. Теперь это главный католический храм Беларуси.
В том же 1993-м статус историко-культурной ценности первой категории получили Куропаты — урочище на окраине Минска, где в сталинские времена НКВД расстреливали невиноватых людей.
В целом в том году казалось, что Беларусь становится частью Европы. Стали видны первые результаты реформ (пусть и номенклатурных): в 1993-м белорусский рынок уже был абсолютно насыщен. В магазинах свободно продавалась любая продукция. Не было лишь денег, чтобы ее купить. В страну стали приходить западные бренды: например, белорусы могли увидеть рекламу «Кока-колы».
И одновременно со всем этим в том же 1993 году парламент отменил собственное постановление 1991 года о приостановке деятельности коммунистической партии. Она окончательно не смогла восстановить свое могущество: в Беларуси при Лукашенко партии в целом отошли на второй план. Важнее другое: никакого осуждения ни коммунизма, ни его идеологии не произошло.
Мэр Молодечно Геннадий Карпенко смог переименовать все улицы, названные в честь коммунистов. Но это была его инициатива. В центрах других белорусских городов остались улицы Маркса, Энгельса, Кирова и Свердлова, а памятники Ленину продолжали стоять на центральных площадях.
В итоге реванш советской идеологии стал лишь вопросом времени.
Антикоррупционное выступление Лукашенко — трамплин к его президентству
Тема коррупции — вечная. Особенно она волновала белорусов, на глазах которых делались целые состояния. «Я дакладна ведаў, што некаторыя намеснікі старшынь аблвыканкамаў клалі сабе ў кішэню сотні тысяч даляраў хабару за ліцэнзіі на рээкспарт нафты, што „актывы“ аднаго з віцэ-прэм'ераў ацэньваліся на дваццаць мільёнаў даляраў, што сотні менш значных чыноўнікаў мелі фірмы, якія штомесяц прыносілі ім даходы ў дзясятак разоў большыя за афіцыйныя зарплаты», — писал в книге «Дзевяноста трэці» Сергей Наумчик.
Парламент решил создать антикоррупционную комиссию. Прозвучало несколько кандидатур на пост ее руководителя. Например, депутат Анатолий Лебедько, в будущем один из лидеров оппозиции, предложил Лукашенко. Вместо того, чтобы утвердить состав комиссии, а затем выбрать ее председателя из нескольких претендентов, Шушкевич поставил на голосование лишь кандидатуру будущего белорусского президента, которую утвердили другие депутаты. Так в начале июня 1993 года комиссия начала работу.
Зачем спикер парламента так поступил? Судя по всему, он рассчитывал использовать Лукашенку в качестве тарана против своего противника Вячеслава Кебича и ослабить его. Но Кебич также рассчитывал с помощью доклада потопить своих конкурентов. Журналиста «Советской Белоруссии» Людмила Маслюкова, которая помогала готовить доклад, вспоминала: премьер дал ей телефон своего охранника, чтобы она могла оперативно связаться с ним. В итоге просчитались оба.
Как писал Александр Федута (книга «Лукашенко. Политическая биография»), в распоряжение Лукашенко делегировали ответственных сотрудники КГБ, МВД и прокуратуры, которые предоставили фактуру. «Болванку» доклада написал работник организационного отдела Минского облисполкома Василий Новиков. «Малумов проверял достоверность фактуры. Сазонов поставлял „свежаки“, чтобы что-то усилить. Новиков отслеживал жесткость логики, развитие мысли. А я, как и положено журналисту, резвилась над текстом», — вспоминала Маслюкова (уточним, что Юрий Малумов и Михаил Сазонов тогда являлись являлись майорами милиции). Лукашенко же готовил эмоциональные вставки в текст, чтобы зацепить публику.
14 декабря 1993 года он выступил с докладом на сессии Верховного Совета. В тот же день, еще до выступления, текст доклада — в виде интервью с Маслюковой — опубликовала газета «Советская Белоруссия», которая поддерживала курс Кебича и представляла позицию Совета Министров.
Но каких-то сенсационных фактов не прозвучало. Лукашенко сказал о том, что уже было известно: о взятках, приватизации государственной собственности по заниженным ценам и ее передачи коммерческим структурам, за которыми стояли чиновники, о махинациях с кредитами (как писал Федута, «за крупные рублевые кредиты по заниженному курсу покупалась валюта, на нее — партия товара, продаваемого уже по более высокой цене. При этом лица, лоббирующие выделение кредита, его конвертацию и покупку товара по заниженной цене, получали некоторый „откат“») и т.д.
Но серьезные обвинения никому не предъявили. Например, Лукашенко смог выдвинуть лишь одну претензию в адрес Шушкевича: дескать, ремонт на его даче осуществлялся силами хозяйственного управления Совета Министров (впрочем, этот ремонт был оплачен спикером). Среди прочего, упоминался неоплаченный спикером ящик с гвоздями, который стал символом «коррупции». Чиновники, о злоупотреблениях которых рассказывал оратор (например, тогдашний вице-премьер Михаил Мясникович) продолжили свою карьеру после прихода Лукашенко к власти.
Важное другое: доклад можно было услышать по белорусскому радио. В сознании простых людей четко закрепился факт, что именно Лукашенко борется за общее благо и именно он назвал людей, которые воруют. Депутат приобрел репутацию «народного заступника» а его выступление стало трамплином для прихода к власти, случившееся в следующем, 1994 году.