Александр Лукашенко потребовал усилить контроль за отработкой молодых специалистов — медиков. Незадолго до этого чиновники решили ввести пятилетние отработки и штрафы для ординатуры. В это же время сами молодые специалисты сетуют на невысокие заработки и непростые условия труда. «Зеркало» узнало, как молодежь оценивает условия своей работы и уровень дохода.
Имена всех героев изменены.
«Руководство стремится сохранить меня, а мне нравится работать»
Молодой специалист Кирилл работает преподавателем на полставки. Его зарплата в месяц выходит менее 600 рублей. Но неполная занятость, по его словам, была его инициативой. Это позволяет ему подрабатывать «на стороне» по договору подряда. Так, говорит молодой человек, ему удается дополнительно зарабатывать до 3 тысяч долларов. Иначе при полной нагрузке потолок заработка был бы около 1300 рублей.
— На работе знают, что я работаю в других местах, и не вставляют палки в колеса. Меня не стараются контролировать, хвалят за достижения и в целом относятся ко мне с уважением. Если случаются накладки, идут на то, чтобы решить вопрос в мою пользу, — рассказывает Кирилл. — Руководство стремится сохранить меня, а мне нравится работать. Для меня это как отдушина, ведь я учился своей специальности много лет — и сейчас пользуюсь моментом, чтобы реализовать себя, исполнить мечту. Даже если это не приносит мне большого заработка. Но я чувствую, что моя работа дополняет меня не в финансовом плане, а в моральном. Мне нравится быть примером для молодежи и давать им знания.
Сейчас, говорит Кирилл, ему предлагают работу в столице с хорошей зарплатой. Но он сомневается, стоит ли туда ехать, потому что «не хочется покидать место распределения, где чувствую себя не на работе, я тут как рыба в воде».
— Но если говорить в целом о распределении, то отношусь к этой практике крайне негативно. Считаю, что за этим словом скрывают «крепостное право» 21 века. Когда было распределение, я чувствовал себя в первобытном обществе. Тем более я работал во время учебы и платил налоги, сейчас их плачу, родители тоже платят. Эти деньги ведь идут на образование.
Но не всем так повезло с местом работы. Школьный учитель Виктория рассказала нам, что во время отработки она трудится на полторы ставки. Максимальная зарплата при этом доходила до 900−1200 рублей.
— Мне повезло с детьми, сами уроки не приносили дискомфорт. Однако руководство не считает меня за человека — хамство, унижения регулярны, все разговоры ведутся в приказном тоне, ты бесконечно слышишь фразу «вы в государственном учреждении и должны подчиняться приказам», рассказывает девушка. — В последний год работы начала ухудшаться ситуация с патриотизмом. Везде и всюду заставляли петь гимн не только детей, но и учителей, а нас еще и носить значок с госфлагом. К тому же в нашем женском коллективе — вечные доносы и вранье, чтобы поднять себя в глазах руководства.
При невысокой зарплате, продолжает Виктория, с педагогов собирали деньги на все подряд — методическую литературу, субботники, созданные новые организации с обязательными взносами.
— Если бы заранее знала, как все будет, лучше бы отучилась платно. Потому что за эти два года я очень сильно испортила свое здоровье, на нервной почве появились заболевания, седые волосы. Из-за постоянного стресса не могу нормально спать. Плюс нагрузка: океан и три реки тетрадей, которые сутками проверяешь за 2 рубля в неделю, — делится учитель. — Я составила список причин, почему никогда не стоит возвращаться работать в школу. И я очень жалею о потраченных годах.
«Пришлось полюбить на завтрак “хрен без соли”»
Ветеринар Антон сейчас отрабатывает положенное распределение. Он рассказывает, что, когда только пришел на работу, все было хорошо. Работы было немного — объезды объектов сельского хозяйства утром и вечером, зарплата выходила более 700 рублей. Но спустя несколько месяцев все изменилось.
— У меня начали спрашивать, почему я не езжу на утренний объезд, который начинается в 4 утра и заканчивается в 8, почему я прихожу на работу только к 8 часам. Говорили, что я должен вкалывать с 4 утра и до самого вечера, хотя смысла так работать я не видел. Ведь я в штате не один, объезды мы разделили с коллегой. Между ними делали всю свою работу и уходили, когда ее не оставалось, — рассказывает Антон. — В итоге я сейчас работаю больше 10 часов в день за ту же зарплату, но с большим кругом обязанностей. При этом есть главный, прямо как у того парня, который жаловался на свою работу в TikTok и что главный [врач] получает в районе 3 тысяч, — та же история у меня.
По словам Антона, со временем его стали нагружать поручениями, которые не входят в его обязанности и которые он не вправе выполнять. «Я, конечно, рад помочь, но всегда делать работу за кого-то не согласен», — говорит молодой человек.
— Еще на работе стала чувствоваться нехватка лекарств. После изменения в этом году закона мы теперь не имеем права покупать их у поставщиков, у которых брали раньше. В итоге запасы нашей ветаптеки быстро закончились — и мы должны покупать лекарства только у государства, которое не хочет их выдавать, — говорит молодой специалист и подводит черту. — Условия работы в начале отработки я бы оценил на 9 баллов, ведь в начале разногласий с руководством не было, они всегда шли навстречу. Но потом мнение мое поменялось, и сейчас я бы оценил их балла на 4.
Еще одна учитель в школе Янина рассказала, что во время учебы в университете перспектива отработки педагогом ее не пугала. Девушка была готова идти работать хоть в школу, хоть в частную компанию, главное, чтобы были гарантии работы на два года, соблюдались ее права. Это время позволило бы ей набраться опыта для выбора работы по душе, рассуждала она.
— После 2020-го энтузиазма поубавилось. Но все еще грела мысль, что это «благородная профессия», была надежда, что все будет хорошо. Если что — родители немного помогут, есть муж. А теперь все дружно посмеемся, потому что такого г**** я в жизни не хавала: я тут не просто «плохой учитель», а как будто вообще не человек.
При трудоустройстве ее попросили подписать бумагу, в которой она утверждала, что не нуждается в жилье. «Напугали перспективой жизни в какой-то ужасной общаге с тараканами — естественно, подписала», — говорит Янина.
— На третий рабочий день всех вновь прибывших согнали к директору, которая с ходу неприкрыто пригрозила нам, что «незаменимых нет и надо об этом помнить», а также «подумать дважды, прежде чем ей отказать». По зарплате сказали, что молодых не обижают и мы будем получать около 1 тысячи. Но первая зарплата у меня была 400 рублей, сейчас — 600−700 рублей. Но с учетом инфляции можно сказать, что особо выше она не стала. Вот бы мне эти тети с золотыми кольцами рассказали, как на эти деньги не то что квартиру снять, а хотя бы поесть нормально. В таком возрасте у родителей просить деньги уже просто стыдно, поэтому пришлось полюбить на завтрак «хрен без соли».
— Каждый урок может оказаться открытым, графика посещений не знает никто, кроме завуча. Приходит она, открывая дверь с ноги, при детях вычитывает, как школьницу, хотя ни методику, ни сам предмет она не знает от слова совсем, — продолжает Янина. — Когда что-то нужно им (начальству. — Прим. ред.), ты должна подорваться и заткнуть любую дырку, ведь «сдать нужно было еще вчера», отказ не принимается. Но на любую твою просьбу ты услышишь «это не моя работа, разбирайтесь сами».
Опираясь на свой опыт и опыт коллег, Янина делает вывод, что отработки как явления в такой форме быть не должно, и объясняет, почему так считает:
— За два года ты не просто меняешься, а ломаешься как личность. Как будто все, что там происходит, нацелено на то, чтобы ты стал послушным «винтиком» в этой системе без своего мнения, без своих идей, без своего взгляда на жизнь. Они пытаются из детей, которых растили в любви, прививали понятия доброты и дружбы, слепить идиотов, у которых слезы вызывает только исполнение государственного гимна.
Светлана заканчивает отработку в качестве молодого специалиста в школе. Зарплата у нее 900 рублей.
— Планирую уходить, так как зарплата смешная. А заработать больше фактически нет возможности. Дают издевательские премии в 20 рублей. При этом обязывают сдавать деньги на какую-то литературу, подписки, подарки администрации.
Юлия — мама молодого специалиста, врача, который так и не отработал положенный срок. Год назад семья решила его «выкупить с распределения». Зарплата в месте отработки, по ее словам, была около 360 долларов в эквиваленте.
За неотработанные примерно 1,5 года молодому специалисту пришлось заплатить около 9 тысяч долларов.
— Тысячу раз пожалела, что не отдала ребенка на платное, вышло бы раза в три дешевле, — говорит Юлия. — Жаль только, что пришлось платить деньги режиму, чтобы не ставили палки в колеса при получении документов для трудоустройства за границей. А так ни капли не жаль. Целый год ребенок в безопасности и с перспективой хорошей жизни. Так что оно (отказ отрабатывать. — Прим. ред.) точно стоило того.
Главной причиной отказаться отрабатывать были, по ее словам, невыносимые условия.
— Инструментом в полном объеме не обеспечивали, график работы неподъемный — по 10−14 часов. К тому же ковид еще свирепствовал — сняли с профильной специальности и перевели в ковидную бригаду. Времени на бумажную ненужную писанину было в разы больше, чем на пациентов. Плюс двое врачей к тому моменту уволились, вакансии не закрывались, и нагрузка, конечно, распределялась на оставшихся, — говорит женщина и уточняет, что определенное влияние на принятое решение оказали также события 2020 года.