В четверг, 28 сентября, суд швейцарского кантона Санкт-Галлен объявит решение по делу бывшего спецназовца, участника подразделения СОБР Юрия Гаравского. Мужчину обвиняют в участии в так называемом «эскадроне смерти», который занимался похищением и убийством политических оппонентов Александра Лукашенко. В этом процессе речь идет о бывшем министре внутренних дел Юрии Захаренко, экс-главе Центризбиркома Викторе Гончаре и бизнесмене Анатолии Красовском. О том, как это дело может стать частью большого суда над преступлениями белорусского режима, мы поговорили с Ильей Нузовым — юристом и руководителем отдела Восточной Европы и Центральной Азии в Международной федерации за права человека (FIDH). Именно она инициировала процесс над Гаравским.
— Многие читатели этого текста, скорее всего, впервые услышат о FIDH. Можете вкратце рассказать, чем занимается ваша организация?
— FIDH — это международная неправительственная правозащитная организация, одна из старейших в мире (в прошлом году мы отмечали столетие). Она базируется в Париже. Федерация объединяет 187 правозащитных организаций по всему миру. Я руковожу отделом Восточной Европы и Центральной Азии, в который входят юридические объединения из 12 стран бывшего Советского Союза. Беларусь представляет правозащитный центр «Весна», Украину — Харьковская правозащитная группа и «Центр гражданских свобод», Россию — «Мемориал» и «Гражданский контроль».
Диапазон нашей деятельности очень широкий. Мы работаем по всем пунктам Всеобщей декларации прав человека. Но есть несколько приоритетных сфер: борьба с безнаказанностью (это как раз случай Юрия Гаравского), защита прав женщин, прав человека в сфере бизнеса и прав правозащитников (простите за тавтологию).
Основные задачи: документация военных преступлений (в рамках так называемого права войны или международного гуманитарного права), привлечение к ответственности исполнителей международных преступлений, взаимодействие с институтами ООН и ЕС, других международных организаций и представителями национальных государств.
— Можете привести пример громкого дела, которым FIDH занималась в нашем регионе?
— Могу вспомнить дело наемников ЧВК Вагнера, которые в 2017 году зверски убили гражданина Сирии. Мы подали иск в Следственный комитет Российской Федерации с просьбой возбудить уголовное дело против ЧВК. Конечно, СК отказался это сделать, сославшись на отсутствие состава преступления. Тогда мы подали иск в Европейский суд по правам человека.
Понятно, что Россия не будет выдавать наемников для честного судебного разбирательства. Но тут важно другое — доказать причастность Российской Федерации к убийству. Мы доказываем, что это не просто преступление частных лиц в Сирии. Это преступление, которое санкционировано российским государством и осуществлено ее агентами — наемниками ЧВК Вагнера. Часто такие суды имеют стратегическое значение. В будущем Россия понесет ответственность за действия наемников Вагнера и в других странах: Украине, Мали, Центральноафриканской Республике.
Дело Юрия Гаравского имеет похожее значение — как часть будущих процессов над преступлениями режима Александра Лукашенко.
— Давайте и поговорим о Гаравском. FIDH была одной из организаций, которая инициировала процесс над экс-спецназовцем. Речь идет об исчезновении людей в Беларуси в далеком 1999 году. Почему вы решили взяться за такое дело?
— Мы считаем важным привлечь к ответственности исполнителей международных преступлений, даже очень давних (а дела о насильственных исчезновениях имеют статус международных). Это важно для родственников пострадавших и для общества в целом. Особенно в белорусской ситуации, ведь мы можем говорить о системной безнаказанности режима Лукашенко. Никто из представителей режима не был наказан ни за преступления 1999 года, ни за преступления 2020 года, ни за преступления 2022 года. Делом Гаравского мы надеемся начать борьбу с безнаказанностью режима. Суд в Швейцарии — только первый шаг в этом долгом процессе.
Кроме того, родственники исчезнувших людей считают крайне важным юридически зафиксировать эти преступления. Если мы добьемся обвинительного приговора, это будет первая подобная фиксация криминального характера режима Лукашенко. Символически очень важно показать белорусам и дать им надежду, что рано или поздно режим понесет наказание за преступления прошлого.
Как FIDH и другие организации запустили процесс над Юрием Гаравским (цитируем по статье «Медузы»):
Интервью Гаравского привлекло внимание правозащитников, рассказал изданию Илья Нузов.
Вскоре FIDH совместно с неправительственной организацией TRIAL International и белорусским правозащитным центром «Вясна» удалось выяснить, что бывший боец СОБРа живет в швейцарском кантоне Санкт-Галлен. Дальше, по словам Нузова, правозащитники провели большую работу, чтобы Гаравский предстал перед судом.
«Нам было необходимо понять, в чем обвинять подозреваемого. Для этого нужно было собрать всю доказательную базу, изучить ее, — уточнил Илья Нузов. — И мы должны были понять, какие именно преступления у нас больше всего шансов доказать в свете того законодательства, которое существует в этой стране».
Но ключевым для правозащитников было согласие родственников пропавших. «Ведь совсем не очевидно, что они захотят преследовать Гаравского, — объяснил Нузов. — Мы работаем в интересах потерпевших и жертв преступлений. Если они не хотят, чтобы были предприняты какие-то действия, мы отступаем».
С родственниками Виктора Гончара, добавил юрист, связаться не удалось — он предположил, что они остаются в Беларуси. Дочь пропавшего экс-главы МВД Елена Захаренко и дочь Анатолия Красовского Валерия, уехавшие из Беларуси в начале нулевых, правозащитников поддержали. В июне 2021 года прокуратура Санкт-Галлена начала расследование.
— Почему дело рассматривал суд одного из кантонов Швейцарии, а не один из международных судов?
— Дело в том, что для дел, связанных с Беларусью, очень сложно найти подходящую юрисдикцию. Например, Международный уголовный суд в Гааге не имеет юрисдикции над вашей страной, потому что Беларусь не ратифицировала Римский статут. Очевидно, что власти Беларуси сами никогда не будут привлекать к ответственности исполнителей таких преступлений.
Поэтому единственный способ привлечь к ответственности преступников — экстерриториальная юрисдикция других государств. Она работает в двух случаях.
Первый — так называемая пассивная юрисдикция. Это случаи, когда от насилия в Беларуси пострадали граждане других стран. Условно, гражданин Франции пострадал от пыток в белорусских тюрьмах в 2020 году. Тогда Франция может возбудить уголовное дело против граждан Беларуси, которые участвовали в преступлении.
Второй случай — универсальная юрисдикция, когда суд может привлекать к ответственности лиц другой страны без всякой связи с этой страной. Единственная связь Гаравского со Швейцарией была в том, что он приехал туда и попросил там политического убежища. Причем Швейцария только в 2017 году приняла закон о криминализации насильственных исчезновений (такие преступления считаются международными и попадают под принцип универсальной юрисдикции).
Таким образом, все сошлось. Гаравский оказался именно в той стране, где его можно было привлечь к суду универсальной юрисдикции. Надо сказать, что случай уникальный. Это первое в мире разбирательство дела по насильственному исчезновению в суде универсальной юрисдикции. И процесс вызвал большой резонанс в Европе.
— Юрий Гаравский находится в Швейцарии, во власти местных правоохранительных и судебных органов. Но другие исполнители и заказчики преступления живут в Беларуси. Юристы и швейцарские органы пытались с ними связаться? Например, с Дмитрием Павличенко, которого Гаравский называет исполнителем убийств?
— Мне неизвестно, пробовала ли прокуратура Санкт-Галлена связаться с властями Беларуси или какими-то людьми внутри страны. Мы таких попыток не предпринимали. Это было бы небезопасно для самих правозащитников. С людьми за границей, которые владеют информацией по делу, мы общались.
— Как обвинительный приговор может повлиять на исполнителей и заказчиков преступлений в Беларуси? Например, их могут объявить в международный розыск?
— Не думаю, что последуют ордеры на арест таких людей. Ведь для этого надо установить наличие их вины, а это невозможно сделать только по показаниям Гаравского. В ходе суда закрепляются юридические факты, которые войдут в законодательную базу будущих процессов и расследований — в том числе над другими исполнителями этих ужасных преступлений.
— Последние месяцы много разговоров о том, что суд в Гааге может выдать ордер на арест Александра Лукашенко. В частности, Европарламент призвал сделать это. Суд над Гаравским может повлиять на Гаагу?
— К сожалению, пока между Международным уголовным судом в Гааге и швейцарским процессом нет никакой связи. Под юрисдикцию МУС попадает только ситуация в Украине. И он может попытаться привлечь к ответственности Лукашенко только за преступления, связанные с войной: например, депортацию украинских детей. При этом суд в Гааге не может даже разбирать дело, которое касается самого факта агрессии России против Украины. Для этого нужно, чтобы Римский статут был ратифицирован и Россией, и Украиной. Именно поэтому сейчас идут разговоры о создании особого временного трибунала по российской агрессии в Украине. Если он будет создан, Лукашенко тоже может быть привлечен к суду, так как территория Беларуси использовалась для российских атак.
— Но вы сами говорите, что дело Гаравского может стать частью будущих процессов над режимом Лукашенко. Учитывая все ограничения международных судов, как такие процессы могут выглядеть?
— Трудно предсказывать, но я могу представить ситуацию, в которой Лукашенко теряет свои властные полномочия и какая-то другая страна (не Беларусь) судит его за те же преступления 1990-х годов.
Мы надеемся, что суд в Швейцарии установит доказательства того, что он отдавал преступные приказы, после которых исчезали люди. К такому же суду могут быть привлечены и другие лица, причастные к преступлениям: Дмитрий Павличенко и Виктор Шейман.
Обстоятельства и доказательства их причастности мы сейчас собираем в рамках процесса над Гаравским. Есть правозащитники, которые ратуют за создание отдельного трибунала для расследования преступлений белорусского режима. Подобные временные уголовные трибуналы создавались, например, по отношению к Югославии и Руанде. Да, сейчас все это выглядит сугубо теоретически. Но вполне возможно, что ситуация изменится.
— На какой приговор для Гаравского рассчитывают юристы FIDH?
— Мы действуем в интересах родственников жертв этих ужасных преступлений и, конечно, рассчитываем на обвинительный приговор.
На мой взгляд, три года лишения свободы (обвинение запросило для Юрия Гаравского три года лишения свободы, два из которых — условно. — Прим. ред.) непропорциональны тяжести преступления. Но надо учитывать тот факт, что Гаравский сотрудничал со следствием с самого начала. Впрочем, суд может решить, что преступление заслуживает более тяжкого наказания. И хотя наказание не очень серьезное, оно все равно станет важной констатацией вины и юридической фиксацией преступления. Это важно и для семей, которые уже почти 25 лет не знают о судьбе своих родственников.
