Назначая нового министра экономики, Александр Лукашенко 4 января заявил, что цель экономических властей — «убедить людей в том, что лучше нас не будет». А чуть раньше — в декабре прошлого года — политик заметно урезал соцпакет для населения. Что означает новое заявление политика? Заигрывание с электоратом накануне очередных выборов, попытка замаскировать проблемы в экономике или нечто другое? Не окажется ли теперь, что чиновникам в угоду желаниям Лукашенко придется отказаться даже от тех немногих экономических целей, на которые все еще ориентировались, и чем это грозит? Вот что об этом говорят политические аналитики и экономист.
Позиция Лукашенко: государство — это я
Еще год назад (в конце 2022-го) экономические власти, правительство в целом и лично Александр Лукашенко пытались играть в популистскую игру «все для людей». Ради этого чиновники по указке политика даже пожертвовали основными принципами работы экономики и взялись вручную управлять ценами. Вместе с другими, порой неожиданно хорошими, показателями такой подход позволял весь прошлый год рапортовать об успешной экономической политике. Однако в заявлении, которым сопровождалось назначение нового главы Минэкономики, политик как будто открыто признал, что интересы экономики в целом и населения в частности отходят на второй план: одна из целей, к которой будет стремиться экономический блок, — лоббирование интересов «нас», то есть лично Александра Лукашенко и правительства, которое обслуживает его желания.
Эксперты, к которым мы обратились, не видят в таком открытом признании чего-то нового. Политический аналитик Артем Шрайбман отмечает, что Александр Лукашенко в последние годы был намного более откровенным в том, что касается вообще функций органов власти. По сути, политик просто проговорил вслух то, что и представители власти, и все остальные и так понимают.
— Он открыто говорил прокуратуре, что «иногда не до законов», а местным чиновникам — кого им надо проводить в парламент и в ВНС. Теперь он говорит Минэкономики, что оно тоже работает на избирательный год, по сути, для того, чтобы помочь власти, — комментирует Артем Шрайбман. — Об этом мы знаем уже как минимум 15 лет. Например, [можно вспомнить] как они печатали деньги к выборам 2010 года. Тогда было абсолютно очевидно, для чего и как раздаются инструкции, указания экономическим властям. Новое в этом — только откровенный стиль подачи. То, что Лукашенко проговаривает это вслух сейчас, говорит нам лишь о том, что он больше не особо стесняется скрывать это.
Аналитик подчеркивает, что чиновники воспринимаются политиком не как функционал, который работает в интересах абстрактного избирателя, а как представители конкретной политической силы, то есть себя.
— Это классическое сращивание государства и человека: «государство — это я». Все, что в моих политических интересах, равно интересам государства, — отмечает Артем Шрайбман.
Похоже, политик уже готовится к выборам и волнуется из-за недостаточного рейтинга
— Думаю, что ў Лукашэнкі ў галаве ўжо выбары 2025 года. Бачна, што ён найперш думае пра сябе, сваю перспектыву, каб выглядаць выгадна, у станоўчым ключы перад электаратам, — указывает политический аналитик информационного агентства «Позірк» Александр Класковский. Он отмечает, что в своем сообщении, которое сопровождало назначение Юрия Чеботаря, политик больше говорил о выборах, чем об экономике.
Аналитик считает, что в голове у Александра Лукашенко гвоздем сидит мысль о том, что он может проигрывать оппозиции, в том числе в плане пиара, особенно с учетом недавно презентованного демсилами проекта «Стратегии перехода к Новой Беларуси». При этом заинтересовать потенциальных избирателей стараются старыми трюками, которые ранее не раз использовались в экономике, в том числе за счет повышения благосостояния граждан.
— Улады стараюцца хоць трохі падвысіць дабрабыт насельніцтва — паддрукоўваюць грошы, стрымліваюць цэны. Але ўсё гэта — небяспечныя эксперыменты, якія раней неаднойчы сканчваліся эканамічнымі і фінансавымі абваламі. Дастаткова згадаць, як пасля выбараў 2010 года, а менавіта ў 2011-м, была страшэнная дэвальвацыя валюты і інфляцыя ў 108,7% за год. І цяпер эканамісты кажуць пра тое, што цэны стрымліваюцца, найперш, пры дапамозе пугі, але расце інфляцыйны навес і ў эканоміцы становіцца ўсё болей пустых грошай — і гэта пагражае абвалам, — говорит Александр Класковский.
На вопрос, почему Лукашенко сейчас заговорил о выборах, если по всему видно, что в 2025 году он не допустит к выборам никаких реальных конкурентов, а результаты голосования могут объявить такие, как он того захочет (что было сделано в 2020 году), аналитик отмечает, что это часть популистской природы этого политика.
— Доўгі час, пакуль дазвалялі рэсурсы, ён сапраўды істотна падвышаў узровень жыцця беларусаў (па постсавецкіх мерках). Цяпер такой магчымасці няма, таму ён зайшоў з іншага боку — цісне на чыноўнікаў, на бізнес, каб не павышалі цэны. Яму здаецца, што адміністрацыйным шляхам гэта можна зрабіць, — указывает аналитик и уточняет, для чего это делается: — Ён хоча выглядаць станоўчым для масы ўмоўна апалітычнага электарату і перацягнуць яго на свой бок. Яму здаецца, што тыя, каго чыноўнікі грэбліва называюць «бэчэбэшнікамі», усё адно не будуць ягонымі прыхільнікамі, іх не пераканаеш. А «балота», калі яму нейкія пернікі даваць, можа сказаць: «Не так ужо і кепска пры гэтым Лукашэнку жывецца — чаго нам яшчэ хацець. А прыйдуць апазіцыянеры і пачнуць грабежніцкія рэформы — тады нам стане горш». На гэтым полі ён мае намер гуляць.
Такая подготовка к выборам и попытки перетянуть на свою сторону часть потенциальных избирателей не означают, что борьба за власть будет честной, как и не исключает того, что на выборах, которые планируются на 2025 год, не будет приписок, считает аналитик.
— Але наверсе разумеюць, што адна рэч прыпісваць 50% і іншая — 15−20%. Чым меней даводзіцца прыпісваць, тым болей пераканаўчай выглядае гэтая перамога. Таму Лукашэнка хоча павярнуць да сябе нейкую частку электарату.
Что озвученная установка значит для экономики
Старший научный сотрудник BEROC и член Координационного совета экономист Дмитрий Крук считает, что после опыта 2020 года белорусские власти решили больше не ставить среди важных целей стремление бежать за повышением благосостояния граждан и соблюдение социального контракта — власть в обмен на это самое повышение благосостояния.
— Если фраза «показать, что лучше нас не будет» была произнесена сознательно (в чем я сомневаюсь), то это проявление такого рода соображений. До 2020 года в разных интерпретациях он [социальный контракт] существовал. Однако 2020-й продемонстрировал, что следование этому социальному контракту делает людей богаче (как это им и предусмотрено). Но впоследствии проявляется побочный для власти эффект: люди начинают смотреть на мир по-иному и требуют политических прав, — комментирует Дмитрий Крук.
Белорусский политолог, руководитель Института стратегических исследований (BISS) Виталий Силицкий в свое время сформулировал суть социального контракта в белорусских условиях так: это покупка властью лояльности общества и его непротивления существующему режиму в обмен на определенные блага.
Говоря об экономической политике в целом, эксперт подчеркивает, что она в последние годы стала еще большей заложницей политической конъюнктуры, чем была раньше. Ее главное свойство сейчас — это то, что она стала волюнтаристской.
— Тут имеется в виду, что классические инструменты экономической политики, которые в любой стране должны основываться на науке, а не популизме, у нас откидываются в сторону. Она проводится по принципу «Чего изволите?» — то есть что затребовано с точки зрения политической конъюнктуры, повестки, — отмечает Дмитрий Крук.
Экономист считает, что это очень опасно и что в связи с экономическими развитиями и принятием решений в последние полгода «возникают флешбэки» и аналогии с 2010–2011 годами. Но не в связи с ситуацией с обменным курсом, а именно из-за логики, которой придерживаются власти при проведении экономической политики.
— Тогда, в 2010-м, была поставлена цель достичь показателей во что бы то ни стало. Сейчас экономикой тоже вертят так, чтобы решить какую-то политическую задачу. Это создает инфляционный навес и предпосылки для перехода в неконтролируемую стадию развития инфляции как платы за пренебрежение стандартами экономической политики, — объясняет он.
При этом вполне возможно, что отдельные представители власти и госструктуры понимают риски, которые появляются в связи с тем, что экономические принципы оказываются в тени политических интересов. Однако особенность нынешней власти, которая была видна всегда, а после 2020 года стала ощущаться еще более явно, — это малый горизонт планирования, отмечает эксперт.
— Речь даже не о том, что после нас хоть потоп, а о том, что после очередного планового года — хоть потоп, — говорит экономист. — То есть год становится некой самоценностью, а что будет по его прошествии — такой вопрос часто не ставится.
Экономист считает, что риторика о мобилизации всех ресурсов и похожие популистские высказывания со стороны чиновников продолжат звучать и далее. Однако о заботе об устойчивом повышении благосостояния населения как долгосрочной цели можно забыть.
— На долгосрочные тренды мало кто смотрит. Во-первых, в них мы смотримся ужасно, во-вторых, как мы я уже говорил, с точки зрения властей так лучше (когда нет долгосрочных целей. — Прим. ред.). Не уверен, что многие из них осознанно это для себя проговорили, но, по сути, такая неформальная целевая ориентация уже присутствует: горячо и громко бороться за достижения, но своими же действиями не давать им свершиться. Это та логика, в которой действует режим.
