Скоро будет неделя с момента, как «Киберпартизаны» слили базу КГБ с доносами и обращениями. К четвергу ни власти, ни пропагандисты, ни само ведомство не комментировали произошедшее. Как так получилось, кто будет отвечать за утечку чувствительных данных, не стали объяснять даже обеспокоенной беларуске, под видом которой в приемную КГБ звонила наша журналистка. Почему система не реагирует на такой масштабный прокол, который обсуждают все вокруг? Об этом «Зеркало» спросило политического обозревателя Александра Фридмана.
«Признавать провалы не хочется. Думаю, даже в самой верхушке пирамиды КГБ дрожат»
— Почему власти и пропаганда не отреагировали на слив «базы доносов» КГБ?
— Начну с того, что эта история еще раз продемонстрировала монолитный характер государственной пропаганды. Действительно, фактически ни один пропагандистский канал, ни один провластный автор не отреагировал на это каким-либо образом. При этом у них периодически возникают дискуссии между собой. Однако просто взять тему и начать говорить о ней — видимо, в этой системе все-таки невозможно. Или же (этого тоже нельзя исключать) были какие-то указания сверху не трогать.
У отдельных авторов, которые не так уж сильно смотрят, что указывают сверху, а просто идеологически развиваются в соответствующем направлении (например, Ольга Бондарева), может быть, работает что-то вроде самоцензуры. Мол, я вижу, что есть такая тема, она сложная, острая, очень проблематичная. Все мои коллеги по пропагандистскому цеху молчат — я тоже ее не буду [трогать].
Тема для беларусских властей и прежде всего для КГБ — очень чувствительная. Комитет государственной безопасности, [его глава] Иван Тертель на Всебеларусском народном собрании рапортовал, какая они на самом деле успешная спецслужба. Регулярно выпускаются различного рода фильмы, где показывается, что тут изобличили, тут предотвратили это и это. А что мы имеем на практике? Даже свои собственные данные — доносы, обращения граждан, что, можно сказать, особо важно для такой спецслужбы, как КГБ, — и то не сумели сохранить. И эта информация была похищена, сейчас находится в свободном доступе. Конечно, это провал со стороны КГБ. Признавать провалы не хочется.
Я думаю, что там внутри у себя они сейчас активно размышляют, что с этим делать, кого наказать и кто, так сказать, виноват. Но это, конечно, будет иметь последствия, потому что любой человек, который обращается в Комитет государственной безопасности, теперь понимает: там не все так уж просто. Обратишься, кого-то там сдашь, пожалуешься — а потом твои данные попадут в открытый доступ. Не только фамилия, но и телефонный номер, прочее. А в беларусском обществе, несмотря и на советскую традицию, и все более тоталитарный характер системы, судя по всему, доносчиком быть не очень хочется. Даже то, что мы видим сейчас: люди, которые писали эти доносы и получают звонки от прессы с просьбой высказаться по этому поводу, даже если они активно поддерживают режим, и то пытаются откреститься. То есть выглядеть доносчиком — наверное, перебор даже для многих из тех, кто поддерживает действующую власть.
— Слив базы — это удар для власти?
— Безусловно. Удар для власти, по престижу. Для тех, кто захочет стать источником информации для этой власти, вопрос, можно ли туда обращаться? Можно ли передавать какую-то информацию, когда она так легко может попасть в третьи руки. Это удар по репутации беларусского КГБ в частности.
Ну и это дает нам, конечно же, возможность проследить и механизмы доносов, и определенные тенденции в беларусском обществе, и в том числе практику работы КГБ. Тут же известен целый ряд громких дел, которые начинались именно с доносов. Можно смотреть, как спецслужба реагирует, как раскручивает эти истории. Это все та информация, которую они не хотели бы пускать в общественное пространство. Поэтому они, наверное, и молчат.
Они избрали для себя лучшую из худших тактик. Потому что в принципе нет хороших вариантов, когда такая информация из твоей структуры попала в общественное пространство. Признать — вариант плохой. Начать говорить — привлечь дополнительное внимание к этим доносам. Прежде всего среди даже тех людей, которые живут в Беларуси и, может быть, даже лояльно относятся к этому режиму. Почитать такое, посмотреть, как это выглядит, — для многих очень интересно. Ну, и общее недоверие к КГБ, часто даже насмешки в отношении результатов их работы — это же все только увеличилось. Потому что как можно серьезно воспринимать заявление Тертеля о том, что они предотвратили это и это, если они даже не смогли сохранить обращения, которые к ним поступали.
— Виновные будут наказаны?
— Полагаю, что у них там внутри идет расследование. Они пытаются найти ответственных, кто недосмотрел, кто не должным образом выполнил собственную работу, где оказались слабые места. Так что, думаю, они этим активно займутся. И, думаю, даже в самой верхушке пирамиды КГБ дрожат по поводу того, а что будет, если Александру Лукашенко это вдруг очень сильно не понравится. А он узнает каким-то образом и даст указание отреагировать. Так что, думаю, сейчас в КГБ царит далеко не лучшая атмосфера.
Другой вопрос, что структура эта все-таки закрытая, и информация, инсайды из нее, как правило, в публичную сферу не приходят. Так что, если мы узнаем об отставках-перестановках, это будет через какое-то время. Нам, общественности, уж точно об этом не сообщат. Ну, а когда какие-то люди вдруг исчезнут из публичного пространства, станет понятно, что они там больше не работают, — вполне возможно, это и будет связано с сегодняшними событиями.
«Материалы подтверждают знакомую по доносам в сталинское время, в нацистской Германии тенденцию — люди сводят счеты»
— Как выяснилось после слива, беларусы за девять лет написали в КГБ 40 000 этих обращений-доносов. О чем это говорит?
— Эти обращения совершенно разные. Там же много иностранных граждан — обращались не только беларусы. Причем много обращений, которые никоим образом не связаны с политикой. Есть люди, которые хотят получить, например, информацию о своих родственниках. Есть целый ряд обращений от людей, у которых серьезные проблемы с психикой (это можно предположить, судя по тому, как они написаны). И это тоже известный феномен, когда в такие структуры, как разведка, КГБ, спецслужбы, милиция, обращаются граждане, чьи сообщения говорят, скорее, о проблемах со здоровьем.
Если уж вести речь о доносах (их там тоже хватает), то написаны они и людьми, которые проживают на территории Беларуси, и теми, кто живет за ее пределами. Но тут же вопрос не в количестве — это вопрос качества. Один умелый активный доносчик может навредить гораздо больше, чем 100 или 200 человек, которые время от времени пишут.
Однако масштабы еще предстоит оценить, потому что это же все-таки немалое количество. Нужно смотреть эти истории, смотреть на последствия. Когда будет видна общая картина, когда станет более понятно, что КГБ делал с этими доносами. Пострадали люди от них, или КГБ это все спустил на тормозах.
И опять же, мы не знаем, насколько полна эта база, — это все доносы, которые приходили? Есть же еще и другие методы обращения: люди, которые звонили в КГБ, которые, вполне возможно, писали обычные письма, особенно в 2010-е годы. Эти все факторы тоже влияют на оценку.
Еще среди доносов, которые мне попадались, речь идет не только об идеологии — люди материальные блага для себя искали, сводили счеты. В этом смысле такие материалы банальны. Но они подтверждают общую знакомую тенденцию по доносам в сталинское время, в нацистской Германии, в ГДР. Многие люди обращались в такую структуру не потому, что хотели выслужиться или что-то сделать. Они просто искали для себя возможности свести с кем-то счеты или получить доступ к каким-то материальным благам. В слитой базе КГБ такого тоже хватает. Это видно, когда мужу изменяет жена, и поэтому он доносит на нее. Конечно, надо посмотреть, как это выглядит на общем фоне. Но пока у меня не сложилось впечатление, что там много людей именно потому, что вот они такие идеологические.
И еще один важный момент (и он, конечно, фатальный для демократических сил) — это количество людей из демократического окружения. Когда человек, который сейчас баллотируется в Координационный совет, в свое время в 2018 году доносила на Эдуарда Пальчиса, если я не ошибаюсь (речь о могилевчанке Ольге Тишкевич, сама она отрицает, что отправляла донос в КГБ. Однако в рядах кандидатов в КС был член партии «Народная грамада», доносивший на Николая Автуховича в 2017 году. — Прим. ред.). Это говорит об очень плохом состоянии демократических сил, о том, что у них хватало и, наверное, хватает до сих пор людей, которые сотрудничают со спецслужбами и поставляют информацию.
Но теперь, конечно, когда это все вышло в публичное пространство и быть носителем, мягко говоря, не очень хорошо, многие, может быть, задумаются. А некоторые, возможно, дрожат и думают: «Не все вышло на поверхность и слава богу, а я же тоже когда-то что-то такое делал».
Читайте также
