25 сентября российский президент анонсировал поправки в российскую ядерную доктрину. Если коротко — расширяются основания, по которым Москва может прибегнуть к применению ядерного оружия. Нашлось там место и Беларуси — теперь Россия допускает ядерный ответ и на агрессию против нашей страны. Артем Шрайбман рассуждает об очередных красных линиях Путина, которые теперь распространяются и на Беларусь.
Артем Шрайбман
Политический аналитик
Ведущий проекта «Шрайбман ответит» на «Зеркале». Приглашенный эксперт Фонда Карнеги за международный мир, в прошлом — политический обозреватель TUT.BY и БелаПАН.
Новая ядерная доктрина, как и любые разговоры Кремля по ее поводу, призваны служить одной единственной цели — сдерживать противников Кремля. Неслучайно этот сигнал Путин решил послать в те дни, когда на Западе активно обсуждается запрос Украины разрешить ей наносить удары дальнобойным западным оружием по России.
Теперь Кремль дополнительно размывает свои собственные критерии для ядерного ответа, чтобы добавить сомнений и неопределенности в расчеты западных политиков и военных. Например, в новой доктрине появится пункт о том, что если против России совершает агрессию неядерное государство, но с помощью ядерных держав, то Москва рассматривает это как их совместное нападение. Намек Западу более чем прозрачен: в какой-то момент мы сочтем, что ваша военная помощь Украине в ее ударах по российской территории достаточна для того, чтобы считать вас «соагрессорами» и запустить ядерный ответ.
У въедливого читателя на этой стадии может закрасться вопрос: а кто же собирается нападать на Беларусь и почему важно его сейчас предупредить этого не делать? Наша страна выглядит тут второстепенным сюжетом, пристегнутым к этому разговору за компанию. Раз уж в стране якобы появилось российское ядерное оружие, раз уж Минск и Москва готовят собственный договор о гарантиях безопасности, почему бы не усилить описание ядерного зонтика, которым Россия прикрывает Беларусь.
Конкретно этот месседж стоит читать так: не думайте, что нападение на Беларусь как-то безопаснее для вас, чем нападение на Россию, мы относимся ко всей территории Союзного государства одинаково.
Однако обязательство России защищать Беларусь уже и так прописано в военной доктрине Союзного государства 2021 года (и там тоже есть ссылка к ядерному оружию как фактору сдерживания). В действующей российской ядерной доктрине 2020 года также закрепляется, что ядерное сдерживание направлено против угроз как России, так и ее союзникам. Но теперь Беларусь решили из этих союзников выделить, прописав отдельным пунктом. И Александр Лукашенко, и пропаганда уже успели с удовольствием откомментировать эту новость как важный вклад в защиту Беларуси от внешних угроз.
Но ядерное сдерживание работает, только когда противник уверен, что у тебя не дрогнет рука. Суть ядерной доктрины любой страны именно в этом простом месседже: вот мои красные линии, их переход смертельно опасен для вас. Проблема Путина в том, что восприятие его красных линий на Западе медленно, но неуклонно дрейфует в сторону убеждения, что российский президент блефует.
Можно вспомнить, как менялся подход Запада по поставкам оружия для ВСУ. Сторонники победы Украины скажут, что США, Германия и некоторые другие союзники все равно медлительны и слишком осторожны, но контраст между поставками касок и «Джавелинов» в первые дни войны и дальнобойными ракетами и самолетами сейчас уже стал нарицательным. Этот прогресс стал возможен только потому, что западные столицы на практике увидели, как Москва не сдерживает свои грозные обещания о красных линиях.
То же самое касается атак на собственно российскую территорию. Речь даже не только о том, что почти вся война, по конституции России, идет на ее территории, а именно — в четырех аннексированных украинских регионах. Вторжение ВСУ в Курскую область не вызвало встречной эскалации со стороны России, как и многочисленные удары в глубину российской территории украинскими дронами.
Несколько из них формально можно было трактовать, как повод для ядерного ответа. В сегодняшней ядерной доктрине России есть пункт о том, что «воздействие противника на критически важные государственные или военные объекты Российской Федерации, вывод из строя которых приведет к срыву ответных действий ядерных сил», может вызывать ответный ядерный удар.
В мае этого года Украина поразила российскую радиолокационную станцию «Воронеж-ДМ» в Краснодарском крае. Эта РЛС входит в систему раннего обнаружения баллистических и крылатых ракет, то есть в систему управления ядерными силами России. Москва не прибегла к ядерному оружию в ответ.
То есть, по общему правилу, переход своих вербальных и доктринальных красных линий Кремль не использует для того, чтобы эскалировать, а просто отходит на новые линии. И на словах они такие же красные, как и предыдущие.
Поправки в ядерную доктрину, которые анонсировал Путин, звучат достаточно размыто, чтобы не действовать автоматически по формуле «случилось что-то — мы без вариантов запускаем ядерную бомбу». Они, как и прежде, допускают возможность вольной интерпретации Кремлем.
Например, обстрел России ракетами или дронами, по словам Путина, станет поводом для ядерного ответа, если он будет «массированным». Что такое «массированный»? Это решит Москва в зависимости от того, насколько захочется обострять. А использование обычного вооружения врагами против Беларуси и России включит ядерную «ответку», если такое нападение создает «критическую угрозу суверенитету». «Критичность» угрозы тоже остается целиком в глазах смотрящего.
Эта сознательно оставленная в доктрине неконкретность задумана, чтобы заставить противника нервничать и даже близко не подходить к моменту, когда российская власть задумается о красноте очередной линии. Но по факту, с учетом опыта последних лет, она скорее убедит противников России в том, что к ядерному армагеддону Путин не готов, он все еще оставляет себе пути отступления. Особенно более вероятным такой вывод станет по мере того, как Украина будет тестировать новые красные линии, обнажая путинский блеф снова и снова.
Значит ли это, что мы застрахованы от перехода войны в ядерную фазу? Конечно, нет. Учитывая развитие ракетной программы Украины и возможности ее беспилотников, Москва вполне может еще не раз за эту войну оказаться в ситуации выбора: снова пропустить удар или показать силу, в том числе и ядерную.
Но так или иначе, эта реакция остается целиком вопросом выбора Кремля. То же самое касается новых ядерных гарантий безопасности Беларуси. Если кто-то в Минске верит в клацающие зубы агрессивного блока НАТО, которые сейчас будут напуганы новой российской ядерной доктриной, то им стоит подумать еще раз.
В реальности никому нападать на Беларусь не хочется и не нужно. Этого не делает даже Украина, имеющая полное право атаковать военные объекты агрессора на нашей территории.
Но если конфликт России и Запада дойдет до такого уровня, что удары по военной инфраструктуре нашей страны станут на повестку дня, то сдерживать НАТО (и Украину) будут не эластичные формулировки российских официальных документов, а фактическая оценка западными политиками рисков. И смотреть Запад будет на то, как Путин, или любой другой на его месте, ведет себя, сталкиваясь с эскалацией, а не на то, в скольких еще документах он клятвенно пообещает защищать Беларусь.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
