Сразу несколько чиновников похвастались, что в 2011 году успешно справились с рекордной за последние два десятилетия инфляцией. При этом действия, которые у экономистов вызывали вопросы, функционеры подают как триумф. А о причинах того финансового кризиса чиновники умалчивают. Экономист Дмитрий Крук для «Зеркала» напомнил, как все было на самом деле.
Что случилось в 2011 году и что заявили чиновники сейчас
В 2011 году беларусская экономика столкнулась с серьезной девальвацией и инфляцией. Если 1 января того года один доллар стоил 3000 неденоминированных рублей, то 31 декабря — 8350 рублей. За год наша валюта к американской обесценилась на 178,33%, а к корзине валют в целом на 171,73%.
Инфляция в том году достигла 108,7% в годовом выражении. То есть цены выросли почти в 2,1 раза.
При этом 26 декабря этого года в эфире БЕЛТА чиновники заявили, что власти тогда успешно справились с кризисом. Так, Михаил Мясникович, который в 2011-м был премьер-министром, поблагодарил Александра Лукашенко за понимание, что курсы валют надо было перестать сдерживать (хотя в 2010-м это делали намеренно, чтобы не ухудшить экономические показатели перед выборами). Чиновники отметили, что Лукашенко весной 2011-го поручил быстро разобраться с ситуацией, в июне потребовал «снизить цены на бензин и запретил повышать стоимость других товаров». А летом Нацбанк повысил ставку рефинансирования до 27% — «такой подход позитивно оценивался Международным валютным фондом», уверяют госмедиа. Напомним, сейчас эта ставка составляет 9,5% годовых.
Правда ли, что чиновники оперативно и успешно погасили кризис?
— Это классический пример переворачивания фактов и истории и пример глубочайшего провала той экономической политики. Попытаться сделать из этого повод для гордости — настолько нагло и вызывающе, что тяжело для этого подобрать эпитеты, — говорит старший научный сотрудник BEROC, директор школы экономики и бизнеса BISEB Дмитрий Крук. — Стоит вспомнить, что сам по себе факт признания проблемы в экономике тогда занял несколько месяцев. Первые несколько месяцев [власти] себя вели как страус, засунув голову в песок и пытаясь делать вид, что проблемы нет. В мае (2011 года. — Прим. ред.) произошла официальная девальвация, а фактическая случилась гораздо раньше — в марте. Тогда было формирование множественности обменных курсов (ситуация, когда есть официальный курс и альтернативные на черном рынке. — Прим. ред.).
В марте 2011 года, когда проблемы на валютном рынке стали заметны невооруженным глазом, на тот момент глава Нацбанка Петр Прокопович уверял, что никакой резкой девальвации не будет. Впоследствии подобные заявления от его лица звучали еще не один раз — в результате население стало их ассоциировать со скорыми скачками курсов валют.
Из-за высокого спроса на иностранную валюту даже появился специальный сайт prokopovich.net.
— Потом случилась не менее позорная вещь: фактически легализовали практику множественности обменного курса. Тогда проводили основную и дополнительную сессию торгов на Беларусской валютно-фондовой бирже. На одной торговали по так называемому официальному курсу, а на второй — по рыночному. Это длилось до октября.
Экономист считает, что поведение властей в 2011 году было слабым и непоследовательным: «Отсутствовала какая-либо четкая концепция, план. Были хаотичные скачки в разные направления».
Косвенно и сами чиновники признают, что их реакцию на происходящее вряд ли можно назвать успешной. Так, Владимир Колтович, который тогда был зампредседателя Мингорисполкома, а позже — главой МАРТ, в передаче для БЕЛТА заявил, что «2011 год был абсолютно неожиданным, когда мы в мае получили такую огромную девальвацию и рост курса».
Экс-премьер Михаил Мясникович подчеркнул, что искусственное сдерживание обменного курса «ни к чему хорошему не приводит. Следом бы развалилась вся банковская система». Как мы указали выше, именно искусственное сдерживание курса использовалось вплоть до кризиса в 2011-м.
Можно ли говорить, что в 2011-м преодолели рекордную инфляцию?
— Если мы посмотрим на сухие цифры, то при снижении инфляции с трехзначной в конце 2011 года до двухзначной впоследствии, сложно говорить о том, что ее «побороли», — говорит Дмитрий Крук, напоминая, что сегодня власти нацелены на то, чтобы инфляция не превышала 5%. — В 2011 году инфляция была на пике. Впоследствии еще долго она оставалась высокой, например, в 2012-м — 21,8%.
Экономист напоминает, что среднегодовая инфляция в 2012 году была 59%, в 2013-м — 18,3%, в 2014-м — 18,1%, а в 2015-м — 13,5%, в 2016-м — 11,8%.
— Инфляция вошла в относительную с натяжкой норму только к 2017 году. Даже если мы за уши притянем самые приятные индикаторы и будем ими ограничиваться, никак нельзя будет сказать, что ее побороли раньше. Поэтому сам факт, что огромная инфляция была преодолена, проблема была решена в 2011 году, не соответствует действительности. Более того, та вспышка инфляции и ситуация с обменным курсом создали проблемы на многие годы вперед. Поэтому здесь не то что нечем хвастаться, лучше было бы не вспоминать тот период, поскольку это один из глубочайших фейлов, который допустили экономические власти, — говорит аналитик.
Что привело к кризису 2011 года
Экс-глава Нацбанка Надежда Ермакова в своем выступлении 26 декабря в очередной раз обвинила в девальвации людей, которые «буквально бросились в обменники». «В первую очередь валюта нужна была нам. Та устойчивая валюта — доллар, евро — нужна была нам для развития нашей экономики», — заявила она. Но корень проблемы лежал именно в действиях правительства и Нацбанка.
— Исток проблем был в дефиците счета текущих операций, в большой степени из-за отрицательного сальдо торговли, — говорит Дмитрий Крук. — Он стал накапливаться с 2006 года. Первый раз мы (независимые экономисты. — Прим. ред.) стали говорить об этом в 2007 году, потому что этот дефицит вышел за рамки здравого смысла (6,7% от ВВП). Потом вплоть до 2010 года он неуклонно рос и достиг 14,5% от ВВП.
Дефицит счета текущих операций — это ситуация, когда страна тратит больше валюты на импорт товаров, услуг и выплату доходов за границу, чем зарабатывает от экспорта и поступлений из-за рубежа. Иными словами, страна покупает у мира больше, чем продает.
Приемлемый дефицит текущего счета для Беларуси, по разным оценкам, — до 3% от ВВП.
Главной причиной такого сильного роста дефицита была стимулирующая политика властей, иными словами, стремление накачать экономику деньгами, в том числе помогать этому за счет фиксации обменного курса.
— С 2003 года стали фиксировать обменный курс, а с 2006-го — стимулировать внутренний спрос через монетарную политику, было активное вмешательство в дела банков (похожие способы используют сейчас). Например, директивно понижали процентные ставки по кредитам на товары беларусских производителей (это тоже делается сейчас. — Прим. ред.), стимулировали кредиты на жилье. Экономика в период 2007–2010 годов имела инерцию естественного роста, но [властям] хотелось бодро рапортовать о супероптимистичной ситуации, поэтому ее разгоняли еще больше, — вспоминает экономист.
Оборотной стороной медали накачки экономики деньгами и стал дефицит счета текущих операций. Его власти решили закрывать за счет внешних кредитов, ссылаясь на то, что внешний долг страны на тот момент был небольшим. В итоге с 2007 по 2011 год внешний государственный долг вырос более чем в 20 раз: с 589 млн долларов до 12,35 млрд. Главным кредитором выступила Россия, но деньги поступали также от международных финансовых организаций.
Аналитик вспоминает, что с 2007 года были звоночки, которые явно указывали на то, что тот фиксированный обменный курс при гигантском стимулировании экономики не соответствовал реалиям. А к 2009-му они стали очевидными (тогда курс изменили на 20%, но этого было мало, чтобы исправить ситуацию). Но даже после этого экономику продолжали накачивать деньгами и сдерживать те рычаги, за счет которых можно было бы смягчить перекосы. Это делалось для того, чтобы показать, как все «хорошо» шло в экономике перед президентскими выборами, которые состоялись в декабре 2010-го.
— Это был последний яркий пример, когда электоральные соображения вылились в беспрецедентное искусственное стимулирование экономики, — подчеркивает Дмитрий Крук.
К тому же в 2010 году серьезно снизилась энергетическая субсидия со стороны России, что также сказалось на экономике нашей страны, которая к тому времени плотно сидела на этой игле.
— В результате к 2011 году подошли с масштабно перегретой экономикой. Это прежде всего выражалось в дефиците внешней торговли. Но власти до последнего верили, что его удастся профинансировать, — говорит Дмитрий Крук.
Накопленные перекосы привели к масштабной девальвации рубля. А ситуация на валютном рынке, в свою очередь, отразилась и на гиперинфляции.
