В Украине за последние 16дней бомбили приграничные Харьков, Сумы и Чернигов, столицу и небольшие города вокруг — Гостомель, Бородянку, Ирпень. Под обстрелами также Николаев. Российские войска контролируют Херсон и Мелитополь, Мариуполь — в блокаде. Однако во многих городах страны еще не ведутся боевые действия (и хотелось бы, чтобы война до них не добралась и все-таки остановилась). Среди таких — Львов, крупный город в западной Украине. Его считают безопасным и туда сейчас съезжаются люди из других городов. Как все эти дни там живут люди?
«Разве мы должны чувствовать себя виноватыми за то, что по нам не стреляют?»
Несколько дней назад Роксолана вернулась из Киева, где работает, домой — к родным во Львов. После начала войны о том, что происходило в областном центре, девушка узнавала у близких, а последние четыре дня наблюдает за происходящим сама.
— Более-менее люди здесь спокойны, особенно в сравнении с Киевом, где больше паниковали, ну и где обстановка очень накаленная. Хотя многие даже из Львова сразу, как все началось, выехали в Польшу: боялись за детей. Они оставили дома своих родителей, бабушек и дедушек.
Роксолана рассказывает, что во многих школах сейчас оборудованы приюты для прибывших из регионов, где ведутся боевые действия. Продолжают работать магазины, открыты отделения некоторых банков. В городе очень заметен наплыв переселенцев.
— Много людей из других областей, машин на номерах других регионов. Все мои знакомые стараются разместить их у себя. Вот, например, у родителей моей подруги — коттедж в Закарпатье, там сейчас живет пять семей. Хотя мэр заявил, что Львов принял 200 тысяч переселенцев и сейчас мы уже почти на грани — мест для всех не хватает. Еды, кстати, магазинах, где я была, достаточно. Мало питьевой воды — бутылки больших объемов разбирают, остаются маленькие.
Жители Львова тоже периодически слышат звуки сирены, воздушной тревоги. Роксолана говорит, что жители этой части Украины, хотя многие считают ее самой безопасной, не уверены, что война не доберется и до их домов.
— Многие здесь сейчас говорят, что ощущают чувство вины: тебе больше повезло не быть там, где идут боевые действия. Ты смотришь новости и понимаешь, что ничем не можешь помочь, — только сочувствуешь. Ну и неважно: во Львове или в Ивано-Франковске ты живешь — думаю, страх, что рано или поздно что-то может случиться, сейчас есть у всех. Родители сегодня говорили, что около 4−5 часов утра была воздушная тревога и из окна было видно, как люди из соседнего дома бегут в бомбоубежище. Пока за этими воздушными тревогами ничего не следовало, в городе все спокойно, но все равно жители боятся: а вдруг на этот раз что-то прилетит? Я нахожусь в 15 км от Львова, тут нет сирен — я их слышу через специальное приложение на телефоне. Если объявляется воздушная тревога — включается сигнал на весь дом. Звучит это страшно. Слышно иногда, как пролетают истребители — над нами, над Львовом. И мы не знаем: наши это или, может, российские, — поделилась девушка своими чувствами. Ее семья на всякий случай запаслась продуктами.
Андриян тоже родился и живет в этом городе. Когда началась война, парень не уехал. Сейчас, говорит, город, несмотря ни на что, живет дальше.
— Люди переживают, но жизнь продолжается. Мы все работаем, развиваемся и стараемся поддерживать друг друга. Действует необходимая инфраструктура. Ходит транспорт, работают магазины и аптеки. Некоторые точки, где продают одежду, пока закрыты, но, думаю, если задаться целью, можно найти и купить что-то необходимое. Может, развлекательные центры, предприятия пока закрыты, но я не интересовался этим. Знаю, что многие помещения сейчас отдают под приюты для беженцев.
Пока мы искали жителей Львова, наткнулись на спортклуб, в котором сегодня открывали зал для тех, кто хочет прийти на тренировку. Некоторые залы, где раньше местные занимались, бегали на дорожках, закрыты — там среди тренажеров разложены спальные места. Инстаграм одного такого клуба сейчас постит фото и отчеты, как помогает бежавшим от войны — за 10 дней там приняли более 600 человек.
— Жители подбирают людей, которые приезжают в город. У нас тоже было свободное место — к нам приезжали друзья. Помогаем всем, кому можем и кому получается, — поясняет Андриан.
Молодой человек тоже ощущает общее напряжение из-за войны, хотя не живет в зоне боевых действий.
— Из-за новостей, воздушной тревоги, которая иногда объявляется. Но мы стараемся держаться вместе и не падать духом. Многие люди иногда переживают, что где-то в других городах их близкие или друзья живут под бомбежками и обстрелами. Но разве мы должны чувствовать себя виноватыми за то, что по нам не стреляют? Я считаю это неправильным. Мы стараемся помочь, поддержать тех, у кого ситуация сложнее. Люди перечисляют деньги на счета ВСУ, помогают с гуманитарной помощью, передают еду тем, кому она нужна. Кто знает, как будет у нас дальше — может, нам самим понадобится помощь? Страх, что могут стрелять и тут, есть у всех. Но это уже не нам решать. Будем надеяться, что все обойдется, что у нас будет тихо, а если вдруг что-то начнется, что наши вооруженные силы помогут. Я сам не ходил в территориальную оборону: говорят, там такие очереди стояли из добровольцев, что уже некуда записывать. Но готов защищать своих близких, если придется, — заключает парень.
«Местные добровольно выключают свет после 22 часов, городские храмы, которые ночью были подсвечены, сейчас стоят в темноте»
Дома у белоруски Алины (имя изменено), которая 14 месяцев назад уехала из родной страны из-за угрозы преследования и поселилась во Львове, уже больше недели находятся друзья — минчане, которые тоже последнее время жили в Киеве и эвакуировались оттуда. Сейчас в двухкомнатной квартире — четыре человека. А максимум, рассказывает собеседница, доходило до восьми — она с самого начала войны включилась в помощь с поиском ночлега для тех, кто бежит от бомбежек и стрельбы.
— Если вдруг кто-то приезжает и в белорусском чате появляется информация, что кого-то нужно приютить, мы распределяем людей между собой либо даем им информацию о приютах, которые созданы местными властями, организациями. В первые два дня я не спала, постоянно отвечала на чьи-то вопросы, расселяла людей — из города уехали друзья и оставили мне ключи от их квартиры, приезжающих можно было селить туда.
Это сейчас, говорит Алина, в городе спокойно, а когда в стране началась война, здесь тоже прервалась размеренная жизнь.
— Первые два дня были самыми страшными. Сразу опустели улицы. Люди боялись, что [российские войска] быстро возьмут Киев и начнут бомбить Львов. В эти дни мы все прислушивались к каждому шороху и звуку, ходили слухи о диверсантах, начали включать воздушную тревогу. Отпустило немного дня через три — мы стали спать в пижамах, а не в одежде. Собрали стратегический запас продуктов. Сейчас уже, наверное, тот же сигнал тревоги люди воспринимают не так серьезно. Привыкаешь, вроде бы, не реагировать, но когда это происходит, — атмосфера гнетущая. (Говорят, тревогу могут включать из-за дронов, любых летающих объектов даже наших украинских вооруженных сил — на всякий случай). Хотя вокруг все в порядке, есть ощущение, что что-то не то: стоят блокпосты, ходит патруль, действует комендантский час.
Два-три дня назад мы приезжали на вокзал — там было много людей и волонтеров. Сейчас, возможно, уже меньше, но в самом начале вообще был ад. Много тех, кто бежит из Харькова, Николаева. Таксисты рассказывают, что, по их ощущениям, людей стало больше раза в три. А риелторы, что на одну квартиру — огромный поток желающих. Временно людей размещают в школах, в санаториях, хостелах, апарт-отелях. Взрослые дети попадаются разные — бывает, и с инвалидностью, и с особенностями развития. Помню, был тяжелый случай — помогала перевозить женщину, которая недавно перенесла две операции. Ее родственники из города Днепр вывозили чуть ли не на руках, несколько дней она была в какой-то деревне, а потом на маршрутке ее забирали уже во Львов. При этом она еще шутила, была очень бодрой!
По словам белоруски, в городе нет проблем с продуктовыми магазинами, вернулся в строй частный бизнес.
— Продукты есть. Пустуют лишь полки, где стояли сахар, соль, ну и гречку мы не можем найти. При этом булгур, кускус — без вопросов. Работают аптеки — в них ощутимо меньше лекарств; магазины одежды, обуви — что-то распродается по скидкам. Рынок, мне сказали, тоже открыт. Вчера я получала посылку на почте — заказывала подушки и одеяла, потому что их у меня, оказалось, мало. На время войны, кстати, посылки хранят бесплатно. Хотя все кафе, заведения сейчас работают на нужды армии, некоторые еще открыты и для гражданских — мы были в кафе, пару раз даже заказывали доставку еды. Все сервисы как-то быстро сориентировались. Такси Bolt беженцев подвозит за символическую сумму. Кто-то предлагает скидки, собирает бонусы на армию. В общем, здесь — как в тылу. Весь город волонтерит. Люди работают в центрах приема беженцев, готовят еду. Белорусы тоже в это активно вовлечены и все это делают при том, что их украинские карты заблокированы, становится трудно снимать квартиру. Мне в этом плане готовы помочь местные друзья. А если вдруг нужно будет укрытие, готовы принять хозяева моей квартиры — украинцы, очень хорошие люди, очень переживают за меня.
Сама же Алина поглощена волонтерством и рассказывает, как теперь помогает переселенцам.
— В один из первых дней войны мой знакомый попросил принять его друга-белоруса — сказал, что с ним будет еще пара человек. Я решила разместить их в свободной квартире своих друзей. В итоге приехал парень и с ним, наверное, еще половина хостела из Киева: нигерийцы, девушка из США — человек 10. Парень, который их привел, сказал: «Я же не мог их оставить». Места всем не хватило — спали на полу, везде! Потом еще одна знакомая написала с просьбой принять еще пару человек. Они не знали, во сколько приедут, позвонили в 6 утра: «Мы уже по адресу». Я ждала их у себя дома, но не в таком количестве — вместо двух человек приехали четверо — с ними была еще женщина с ребенком, Женя. Здесь ребята тоже не могли просто бросить людей, с которыми уезжали из Киева. Женю с дочерью я положила рядом со мной в свою кровать, а ребята разместились на полу — как раз в этот день нам кризисный центр дал спальники и карематы. Сейчас Женя уже добралась к подруге в Германию, еще один парень едет к дяде во Францию, кто-то из ребят — в Польше. Люди разъезжаются повсюду.
— Как сейчас выглядит ваш дом?
— Я жила одна в двухкомнатной квартире, знала, что у меня есть место для друзей. Мне казалось, два человека — это максимум, что способна выдержать моя квартира и я — человек, которому важно личное пространство. Но оказалось, все это — нормально: ты особо не беспокоишься из-за этого, и даже вместе веселей. Сейчас у меня живут друзья и две кошки. После 22 часов вечера мы собираемся в комнате, включаем настольную лампу, чтобы особо не светило, кто-то работает, кто-то читает новости. Одна я бы точно сошла с ума.
Еще [отвлекаться от войны], бороться со стрессом помогает фиксация на обыденных вещах. Ты понимаешь, что тебе нужно загрузить много человек в помещение и решить бытовые вопросы, как я говорю, правило «трех П» — поспать, поесть и помыться. Все это ты должен обеспечить, поэтому эмоционально отключаешься, автоматически спрашиваешь, кому что нужно постирать, забрасываешь в стиральную машину, пытаешься периодически менять постельное белье.
Необходимость помогать другим сплотила горожан в это время.
— Люди помогают защищать скульптуры на исторических зданиях и памятниках, снимают и прячут витражи. Принимают гуманитарный груз, который идет от границы, сортируют и отправляют в пострадавшие города. Собирают деньги на амуницию, был запрос на то, чтобы делать коктейли Молотова. В городе стояли очень большие очереди в тероборону — я видела толпы молодых парней. Вообще, все теперь выглядит по-другому. Замечаешь противотанковые ежи, никто не шляется по вечерам по улице, местные добровольно выключают свет после 22 часов, городские храмы, которые ночью были подсвечены, сейчас стоят в темноте. Есть список бомбоубежищ, но часть из них непригодны — надеюсь найти обновленный список адресов.
Алина говорит, у нее есть список львовских бомбоубежищ, но часть из них непригодны, поэтому она собирается найти обновленный список адресов. Планы на это военное время у нее простые.
— Сейчас стараюсь спать — не знаешь, когда в следующий раз это удастся и где. Моя коллега в 2020-м, когда были протесты в Беларуси, говорила: «Мы не думали об опасности — делали то, что можем и умеем, и превратились в функцию». Сейчас мы здесь живем точно так же. Есть люди, которые делают невероятные вещи — организовывают эвакуационные рейсы из Киева и Львова, обрабатывают огромное количество заявок, не бросают никого.
Я не хочу уезжать из этого города, из Украины. Для меня как для белоруски это даже какой-то моральный долг — остаться и помогать. Может, это пафосно звучит, но раз с территории Беларуси летают самолеты и идут обстрелы, я хочу быть рядом с людьми здесь и испытать то, что испытывают они, — говорит Алина.