Войну 24-летняя переводчица Анна (имя изменено по просьбе читательницы. — Прим. Ред.) встретила в родном поселке под Мариуполем вместе с мамой и братом. Почти две недели они провели в старом бомбоубежище под местным домом культуры, практически не выходя наружу. 15 марта российские солдаты приказали им сесть в тентованные грузовики и отправили в «фильтрационный лагерь» в самопровозглашенной ДНР, а после — в Россию.
«Никакой информации от окружающего мира не было»
После всего пережитого Анна просит изменить своё имя, не указывать название поселка и скрыть информацию о некоторых родственниках, которые всё еще находятся в России (все данные девушки имеются в редакции. — Прим. Ред). Девушка опасается за свою жизнь и жизнь родных.
24 февраля, когда стало понятно, что Россия напала на Украину, Анна вместе с братом и мамой находились в своей квартире в многоэтажке. Быстро собрали вещи и отправились к бабушке в дом, посчитав его более безопасным. Анна настаивала: нужно уезжать. Но ее мама отказывалась, боясь потерять работу.
— К 26 февраля я всё-таки уговорила родных отправиться в Западную Украину, а затем в Польшу, — объясняет девушка. — Думали, сядем на поезд из Мариуполя во Львов. Но именно в этот день они перестали ходить во всех направлениях.
Бомбежки усиливались. Семья решила пойти в старое бомбоубежище под Домом культуры. Его строили еще в советские времена немецкие военнопленные.
— На тот момент у нас еще было электричество, интернет. Бабушка готовила и приносила еду и воду, — говорит Анна. — Ориентировочно 2 марта у нас пропало электричество и связь, позже под домом у бабушки разорвалась мина и ей выбило окна, она пришла к нам. Дедушка же продолжал готовить еду на костре и привозить в убежище.
С 3 марта Анна перестала выходить из подвала. Всё это время девушка с семьей, как и примерно 60 человек находилась в холодном подвале без электричества и связи.
— Дом культуры у нас в центре поселка рядом с детским садом и школой — это основные места, где базировались на тот момент украинские военные. Поэтому обстреливали постоянно, — говорит украинка. — Здание ДК разбомбили уже настолько, что из него нельзя было ни оборону вести, ничего такого. Мы боялись, что нас просто завалит.
Все эти 12 дней Анна просидела практически в темноте. Книжки было невозможно читать: телефоны и фонарики очень быстро разрядились, а запас свечей в бомбоубежище был небольшой.
— Чем мы занимались? Мы рассказывали друг другу сны. На основании этих снов пытались понять, что будет, — вспоминает она. — Никакой информации от окружающего мира не было. Никаких новостей о том, что происходит в Мариуполе. Мы были уверены в том, что бомбят только наш поселок, потому что бомбежки были очень жестокие. Даже хотели пойти пешком в город, думали, что там безопасно и у людей уж точно нет проблем с едой и водой. Но дорога бы заняла три часа, а поселок под постоянными обстрелами.
«Я была почти уверена, что они собираются делать какую-то провокацию»
Российские военные заняли часть поселка 13 марта. Тогда же они спустились в бомбоубежище, где пряталась Анна.
— У них был удивленный вид от того, сколько здесь женщин и детей. Спросили: «А как вы вообще выжили?» — вспоминает девушка. — Принесли нам тушенки и разрешили женщинам выйти на улицу набрать воды. Мужчинам (дедушкам и подросткам) выходить запретили.
Через два дня россияне пришли в бомбоубежище снова и объявили про эвакуацию людей из поселка.
— Началась паника. Все кричали, что нас собираются везти в Донецк. Ехать туда никто не хотел. Одна из семей спросила, может ли она остаться в поселке, на что им ответили: «Нет, это приказ», — рассказывает девушка. — Я думаю сейчас, что тогда, наверное, мы могли бы уйти. Но у большинства людей не было куда: их дома оказались разбомблены, а в относительно целых базировалась российская армия.
Находившиеся в бомбоубежище снова и снова спрашивали россиян, куда их повезут, но ответа не было. Им просто сказали собираться.
— Нас отвели в здание школы напротив. По дороге одна женщина умерла: мне кажется, у нее сердце не выдержало этого всего, — рассказывает Анна. — Я на тот момент была почти уверена, что они собираются делать какую-то провокацию. Вывезти нас, расстрелять автобус и сказать, что это дело рук ВСУ.
Из школы в сопровождении россиян людей повели на край поселка. Там к ним подогнали военные «Уралы» — грузовики, обтянутые тентами.
— Ты просто забираешься и садишься на дно кузова, — вспоминает Анна. — Так нас повезли в соседний поселок, который, насколько я поняла, захватили сразу. Местные нам принесли еды. Ночевали мы в школе, спали на паллетах, было очень холодно. Еду нам приносили местные.
Также в школе был мужчина в форме с надписью «Милиция ДНР». Его все спрашивали, куда нас повезут. Он очень грубо с нами разговаривал: «Ничего неизвестно. Информации мы вам дать не можем». Если честно, я думала, что нас вывезут в Донецк.
Утром к школе пришли автобусы. По словам Анны, всего из их поселка было 90 человек.
— В автобусах были водители из Донецка. На всём протяжении дороги мы спрашивали, куда нас везут. Он всё время говорил, что никакой информации нет. Хотя, естественно, знал, куда едет, — считает девушка. — Ехали очень долго. Никакой связи у водителей не было, поэтому мы приезжали в какой-то населенный пункт и они узнавали у местных, по какой дороге ехать. Но там то что-то разбомбили, то мост взорвали.
На одном из блок-постов военный без опознавательных знаков сказал, что «фильтрационный лагерь» находится там-то и там-то. Я тогда впервые услышала это словосочетание.
«Фильтрационный лагерь — это большая палатка, в которой стоят лавки, на них сидит много людей»
16 марта автобус, в котором находилась Анна с семьей попал в Новоазовск — он находится на территории самопровозглашенной ДНР. Интернета не было, но девушка смогла подключиться к wi-fi сотрудников МЧС, которые там дежурили.
— Связь там, видимо, глушат, а в своей сети почему-то оставили пароль от 1 до 8, — рассказывает девушка. — Когда мы подключились, то прочитали, что Мариуполь на самом деле бомбят. До этого у нас была даже обида на город, что с нашим поселком так жестоко обошлись, разрушены здания, есть проблемы с едой и водой. Но то, что происходило в Мариуполе, мы даже не могли себе представить.
Через три часа ожидания пассажиры автобуса, в котором ехала Анна, смогли попасть в тот самый «фильтрационный лагерь» недалеко от Новоазовска. От военных девушка услышала, что всего в тот день в туда приехали 900 человек. В основном, жители левобережного района Мариуполя и близлежащих поселков.
— Фильтрационный лагерь — это большая палатка, в которой стоят лавки, на них сидит много людей. Эти люди без опознавательных знаков, в каких-то болотных флисках. Никто из них не представился вообще. Откуда они, то ли из полиции, то ли военные, непонятно, — рассказывает Анна. — Прежде, чем зайти в этот лагерь, ты сдаешь телефон и пароль от него. Телефон подключали к ноутбуку, чтобы скачать базу контактов. Это я услышала в разговорах между ними.
— Меня также сфотографировали со всех сторон, а потом взяли отпечатки пальцев и даже ладошек. Я не знаю, для чего это, никогда с таким не сталкивалась. Потом был допрос-анкетирование. Спрашивали, остались ли у меня близкие в Украине, служит ли кто-то из родных в ВСУ, какое отношение к украинской политике, к мариупольской политике. Затем трем разным людям ты даешь одну и ту же информацию: номер телефона и данные паспорта. После этого нам отдали телефоны и снова отправили в автобус, — заключает девушка.
По словам Анны, в лагере сотрудники МЧС предлагали беженцам еду и медпомощь. Но дальше их снова погрузили в автобусы и повезли. Куда? Не сказали.
— В какой-то момент мы поняли, что нас везут к границе ДНР и России — в автобус зашел человек, который выдал нам миграционные карты. Потом выдали заявления на получение 10 тысяч российских рублей (372 белорусских рубля. — Прим. Ред.). Эти деньги выплачиваются единоразово людям, которые хотят получить убежище в России. Вся наша семья отказалась писать заявление, потому что мы планировали при первой же возможности уйти из автобуса и покинуть Россию. К слову, туда в нашем автобусе никто не хотел ехать. Я думаю, если бы людям предложили выбор, ехать в Россию или эвакуироваться в Запорожье, все бы выбрали второе.
— По моим ощущениям на протяжении всего пути с нами обращались как с преступниками. Я была уверена, что я пленница и меня не выпустят, — добавляет девушка.
«Какой смысл в этом всём? Создать картинку для медиа, что Россия эвакуирует огромное количество людей»
На границе, перед выездом в Таганрог, автобусы с украинцами простояли практически всю ночь — около девяти часов. Анна говорит, что условия были довольно жесткими.
— На тот момент был минус на улице, в автобусе было невероятно холодно. В туалет приходилось ходит в окоп, — объясняет девушка. — Ни медицинской помощи, ни какой-то другой не было. Было совсем неясно, сколько мы просидим в этом автобусе, как быть детям и пожилым людям. Утром несколько женщин пошли ссориться из-за того, что мы долго стоим и никого не выпускают. Люди с границы (они были одеты как омоновцы) сказали, что лучше не скандалить, иначе будет еще хуже.
Утром 17 марта автобус пропустили в пограничный пункт. Там пришлось подождать еще несколько часов. В итоге людям поставили штампы в миграционных картах, а некоторых выборочно допросили — нашу собеседницу в том числе.
— Со мной говорил какой-то мужчина. Опознавательных знаков на нем не было, он не представился. По тому как он вел разговор, я подумала, что это был сотрудник ФСБ. Допрашивал он меня час. Задавал очень странные вопросы. К примеру, есть ли у меня информация об украинских военных, задавал очень много личных вопросов, пытался узнать мой украинский номер и даже выписал IMEI моего телефона. Он на меня сильно давил. Постоянно пытался на что-то вывести, но я не понимала, на что. В тот момент было очень страшно. Я не понимала, что сделала, чем я это заслужила. У меня было несколько художественных текстов про войну, в которых я писала, что Россия оккупировала Крым. Но они были на таких незаметных ресурсах, которые вряд ли попали бы в их поле зрения. Но в этот момент мне было реально страшно.
Когда автобусы выехали из пункта пропуска, Анна с семьей хотели уйти. Но военные запретили: так всех украинцев отвезли в Таганрог. Это в 112 километрах от Мариуполя.
— Как только нас туда привезли, сказали, что все поедут во Владимир (больше 1400 км от Мариуполя. — Прим. Ред.). Правда, тем, кто не хочет ехать туда, предложили остаться в Таганроге, — вспоминает Анна и добавляет, что в этот момент они с мамой и братом ушли. Их родственница с двумя детьми поехала во Владимир.
— У нее не было с собой паспорта: она под обстрелами забыла его взять. Поэтому она даже на поезд не смогла сесть, — рассказывает украинка. — Но вообще уйти или уехать было не так-то просто даже с документами. Украинские карты в России не работали, а российских не было, как и наличных денег. В общем, вроде бы ты и уехать можешь. Но логистически это сложно: очень много препятствий.
Оттуда Анна с семьей отправилась к родственникам под Ростов. А на следующий день — на поезде в Москву, потом в Питер, а затем украинцы пересекли границу с Эстонией. Сейчас девушка находится в Евросоюзе.
— Мы очень боялись, что нас не выпустят. Потому что решение принимается на месте, — рассказывает девушка. — Моя родственница говорит, что во Владимире их поселили в гостиницу, условия нормальные. Их кормят, детей на следующий же день отправили в школы и детские садики. Им раздали сим-карты и они имеют право получить единоразово от России 10 тысяч рублей. Но такие условия до июня. А потом им нужно будет искать работу и жилье.
— Какой смысл в этом всём? Создать картинку для медиа, что Россия эвакуирует огромное количество людей, она спасает жизни. Видимо для этого, — говорит девушка и добавляет, что ситуацией в России была шокирована. — Я была уверена, что только незначительная часть людей поддерживает войну. Но в городах я видела много обычных гражданских машин с буквой Z, а в поезде все обсуждали, что правильно бомбили Мариуполь. И даже знакомые под Ростовом были гостеприимны, помогали, но говорили: «Очень жаль, что с вами такое случилось. Вот наши войска зачистят Мариуполь и сможете туда вернуться».
Официально
Сегодня пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков назвал ложью сообщения о том, что жителей Мариуполя якобы насильно отправляют в Россию.
— Это ложь. Принудительно граждан не перевозят на территорию РФ. Российские военные помогают мирным гражданам покидать Мариуполь, места, где опасно для жизни. Эти люди находятся в опасности, когда пытаются покинуть населённые пункты, потому что их просто расстреливают в спину, — сказал он.