Евгений Комаровский - один из самых известных врачей на постсоветском пространстве. С первого дня войны у себя в соцсетях он перешел с медицинской тематики на военную: постоянно рассказывает о том, что происходит в его стране. Мы поговорили с Евгением про Беларусь, угрозы, русский язык и бомбежку его родного Харькова.
— Где вас застала война и где вы сейчас находитесь?
— В Харькове, мы проснулись от канонады. Первые сутки мыслей уезжать не было, но потом я получил около 20 сообщений примерно с таким текстом: «Доктор, привет. Как там твоя дружба с нацистами? Вот твой адрес, а это — адрес твоих детей». И после этого мы эвакуировались. Я нахожусь между Харьковом и Киевом. У меня есть интернет и кабинет, где я веду консультации, помогаю волонтерам, даю интервью, записываю видео для соцсетей.
— А есть понимание, как узнали ваш адрес?
— Я убежден, что у России на случай оккупации есть списки людей, которых они должны склонить к сотрудничеству или нейтрализовать. Я, наверное, тот человек, у которого самая большая русскоязычная лояльная аудитория (у Комаровского 3,2 миллиона подписчиков в Youtube, 8,4 миллиона в Instagram, 1,1 миллион в TikTok, 1,2 миллиона в Facebook. — Прим. Ред.). Важно, что моя коммуникация построена не на том, что я хорошо пою или симпатичный. Многие годы этим людям я давал очень нужную информацию, в правдивости и эффективности которой они были убеждены. Люди наблюдали за мной десятилетиями и знали, что я не рекламирую всякую ерунду и не продаюсь. И когда с моей стороны идет информация, что все происходящее — это война, Путин — *****, это рашизм, вы убиваете детей, то очень трудно принять, что Комаровский продался и говорит неправду. Поэтому дискредитировать меня для русской пропаганды очень важно.
— Прошло уже 2 месяца с начала войны. Самое страшное, что вы лично пережили за этот период?
— У моей жены родные брат с сестрой жили в Мариуполе. В какой-то момент от них три дня не было ни слуху ни духу. Это очень страшно. У меня есть погибшие знакомые. Трудно выделить что-то одно. Постоянно идет жуткий негативный фон. Давит сам факт неопределенности — никто не знает, что будет завтра, как планировать жизнь. Перед войной я много общался с разными людьми. Мой близкий друг у меня спрашивал: «Будет ли война?», на что я отвечал: «Будет обострение на Донбассе, но представить себе бомбежку Киева или танковые колонны я не могу». В ответ он тогда сказал: «Знаешь, люди, которых вели расстреливать в Бабий Яр (место массовых расстрелов гражданского населения, главным образом евреев, цыган, а также советских военнопленных в период оккупации Украины в годы Второй мировой. — Прим. Ред.) рассуждали, как мы с тобой».
Я слушал людей, которым очень доверяю, они все говорили, что мы в безопасности. Я все время чувствую обиду на самого себя. Если бы не был такой доверчивый, то смог бы намного больше сделать. Если бы я отправил свою семью из Харькова заранее, то я бы не уехал оттуда. Насколько мужчине комфортно, когда нет груза ответственности за женщину и детей, которые рядом. Насколько это проще. Все время хочется сказать: «Сидите здесь, идите в ****, вы меня достали», взять в руки автомат и уйти туда, где есть белое и черное. Там враг, и тебе нужно выжить.
— У вас не было желания отправиться на фронт военным медиком?
— Это было бы для меня проще. Но я понимаю, что пользы от меня больше здесь. У меня в день минимум 200 писем от людей, у которых конкретные просьбы. Кто-то пишет про болячки, кто-то просит свести с нужными людьми, кому-то с гуманитаркой помочь. Если на чаши весов положить 200 писем, где ответ на каждое — решение проблемы, и мою работу в конкретном госпитале анестезиологом, то выбор понятен. Здесь я реально нужнее.
— Должен ли украинский врач сейчас лечить россиянина?
— У меня есть огромное количество материалов, как родители могут сами помочь детям. Они в свободном доступе на Youtube. Любой ребенок на территории России может прийти на прием к живому врачу. Такой возможности лишены огромное количество детей из Украины. Поэтому сейчас ни о какой консультации семей из России речи быть может. У вас есть живые российские врачи, все мои материалы в свободном доступе, меня не трогайте. Мне хватает работы с моими детьми, которые нуждаются в первоочередной помощи.
— А если привезут раненого российского солдата?
— У больного и раненого, который находится рядом с тобой, нет национальности.
— У вас на Youtube 3,2 миллиона подписчиков. Как они географически разделены?
— Около 40% — Украина, 50% — Россия, 10% — все остальные.
— Какая была реакция аудитории, когда вы перешли с медицинской тематики на военную?
— На Youtube практически никакой. А в Instagram ушел 1 млн подписчиков, и я там отключил комментарии. В Facebook и Tiktok количество не изменилось. Последнюю неделю я замечаю резкое уменьшение сообщений из России с поддержкой фашизма. Я создал 25 февраля Тelegram-канал «Здравствуйте, доктор. Письма войны». Там опубликованы несколько тысяч писем, которые я получаю со всего мира. Сразу было очень много рашистских писем, где предлагали перестать сопротивляться и призвать людей выходить с цветами к «освободителям». Последнюю неделю подобные письма почти не приходят.
— Чернигов, Мариуполь, Харьков — это города, где значительная часть населения говорила на русском языке. Почему столь жестокие удары приходятся именно на них?
— У них была отличная местная власть. Успехи в строительстве, транспорте и чистоте были видны и осязаемы. Это русскоговорящие города рядом с границей, видимо, была убежденность, что люди с цветами бросятся встречать россиян. Поэтому и отношение как к предателям. Они не оправдали надежд. Никто не ждал, что во Львове, Луцке или Ивано-Франковске будут с радостью встречать оккупантов, но на Чернигов, Мариуполь и Харьков они надеялись. А фигушки. Недооценили и не поняли. А самое удивительное, что многие внутри страны и в Европе не поняли. Люди поставили знак равенства между русским миром и русским языком. Это огромная ошибка.
— В недавнем интервью вы сказали: «Вне всякого сомнения, в 2020 году весь мир, и Украина в том числе, покинули Беларусь один на один со злом». Можете пояснить?
— Точно так же, как весь мир бросил Украину в 2014 году или как весь мир обманул нашу страну с Будапештским меморандумом. Сейчас есть абсолютное зло — рашизм. И у нас создается ощущение, что все остальные — это абсолютное добро. Все белые и пушистые. Понимаете, если бы мир адекватно отреагировал на 2014 год, то не было бы ни 2020, ни 2022. Совершенно очевидно, что события в Беларуси — это проявление рашизма. Без России у Лукашенко не было бы такого количества средств, чтобы кормить своих силовиков.
— А как вы сейчас относитесь к белорусам?
— Вы находитесь под оккупацией. Кто-то стал полицаем, кто-то пытается бороться, но такое количество денег влито в силовой блок, что делать это очень сложно и опасно для жизни. Есть отдельные герои, которые приезжают в Украину и берут в руки оружие. Есть те, что мешают ездить поездам. Это единицы, которые поднимаются и демонстрируют беспримерное мужество, чтобы потом не было стыдно смотреть в глаза своим детям. Очень сложно сейчас рассматривать Беларусь в отрыве от России. Все, что сейчас происходит в Минске, находится в повестке, которую диктует Москва.
— Что должно произойти, чтобы отношения простого украинца и белоруса вернулись хотя бы на довоенный уровень?
— У вас должна поменяться власть и появиться понимание, что есть независимый суд, есть законы, которые никому нельзя нарушать, есть честные силовики и честные выборы. Если этого не будет, то останется массовое бегство из страны. Вся Беларусь и значительная часть россиян в оцепенении ждут — освободит их Украина или нет. Вопрос стоит именно так.
— У нас есть общее будущее?
— Не сомневаюсь, что есть. Украина сейчас почувствовала себя единой на основе оправданной, но неведомой ранее стране ненависти к общему врагу. Я не уверен, что на ней можно долго протянуть. Все равно придется искать что-то. Конечно, если бы Украина могла перелететь в Новую Зеландию, мы могли иначе смотреть на развитие страны. Но нам придется как-то жить там, где мы есть, и сейчас тактический вопрос выживаемости страны как таковой затмевает стратегический, как нам потом жить и с кем дружить.
— Как вы относились к Лукашенко до войны?
— По-разному, я не до конца понимал всех его тараканов. Но все изменилось в 2020 году. Мне казалось, что он великий манипулятор. Это позволяет вам проскальзывать между капель дождя и получать дешевый газ и нефть, не вступать в какие-то войны, не признавать Крым. Мне было непонятно, как это у Лукашенко получается. Потом я много общался с белорусами. Они рассказывали, что открыть рот в стране нельзя, КГБ работает в лучших или худших традициях совка. Еще в Украине, например, была имитация карантина, а Лукашенко просто ничего не делал. И мне казалось, что это более честная позиция. Но пытки и издевательства в 2020 году перевесили все. Серое стало черным. Война не дает возможности окрашивать любые политические фигуры в полутона. Есть белое и черное, добро и зло. Лукашенко — на стороне зла.
— Если Россия проиграет, уйдет ли Лукашенко?
— Да, я в этом уверен. Просто прекратятся дешевые газ и нефть, и у него не будет денег на силовиков. А значит, что и самого Лукашенко не будет.
— Вы несколько раз были в Минске. Какое у вас мнение о белорусской медицине?
— У меня были лекции, куда приходили родители. В каждой стране, где я встречаюсь с людьми, есть особо волнующая тема. Где-то спрашивают про гомеопатию, где-то про дерматит и так далее. А в Минске 50% вопрос были про еду: что можно есть, что нельзя, что делать, если ребенок не хочет есть. Ощущение, что главная задача белорусской мамы — накормить ребенка. Я глубоко не погружался в вопрос белорусской медицины. Но мои коллеги много общались с белорусскими врачами. Они констатировали значительные успехи ваших инфекционистов, хирургов, трансплантологов. Белорусская медицина во многом осталась советской — в системе Семашко. Но система Семашко, которая базируется на нормальном финансировании и использовании современной науки, может достигнуть больших успехов.
— В январском интервью вы говорили, что Зеленский пойдет на второй срок. Давайте представим, что война закончилась. Вы все еще думаете, что президенту Украины нужен будет второй срок?
— Чисто по-человечески, он мог бы не идти на второй срок и остаться в глазах людей героем, который ездит по всему миру и представляет интересы Украины. Это был бы самый правильный путь. Но я боюсь, что на выборах после войны может повториться история с Черчиллем (партия политика проиграла выборы в 1945 году. — Прим. Ред.). Люди такие, они связывают все свои проблемы сейчас с Россией. Победим это, придется искать того, кто теперь виноват. А виновата всегда власть. Алгоритмы политических решений военного и мирного времени очень сильно отличаются. Сейчас Зеленский на своем месте.
— Но вы были его критиком, ваше отношение к нему изменилось?
— В войну он стал человеком, который принимает решения, опираясь на профессионалов. Он политическое лицо, которое доверяет своим военным. Президент создает профессионалам условия, чтобы они свое дело делали. Это и есть то, что сейчас требуется от верховного главнокомандующего. Я ни минуты не сомневался, что он так, с первого дня своего президентства, будет действовать в отношении коррупции. Понимаете, я этого ждал… Сейчас критиков почти нет, поэтому можно работать без оглядки на то, что о тебе скажут люди. Ты на своем месте и добиваешься результата.
— Один из главных посылов российской пропаганды: «Где вы были прошлые восемь лет, когда бомбили Донбасс?» Можем ответить на этот вопрос?
— Восемь лет назад [Игорь] Гиркин (он же Стрелков, бывший сотрудник ФСБ, бывший министр обороны самопровозглашенной ДНР. — Прим. Ред.) пришел в Славянск и развязал войну. Восемь лет назад Россия развязала войну. Она оттяпала у Украины два огромных куска земли и сделала их псевдореспубликами. Провокации России вылились в погибших, в эпизодические обострения, нарушения нормальных условий жизни тысяч людей. Где вы были? Мы видели это и наблюдали, но ничего сделать не могли. Если бы Россия исчезла восемь лет назад и оставила нас в покое, то Украина все решила бы. Где мы были? Ждали, что Россия свалит, а она не собиралась. И при этом рассказывала нам сказки, как нужно жить.
— Давайте поставим диагноз этой войне.
— Это шизофрения. У войны нет цели. Как будет выглядеть победа? Уничтожение Украины? Ради чего все? Война произошла, потому что у одного социопата, лишенного адекватной информации, в голове сложился пазл. И для решения этого вопроса он выбрал путь войны. А никакого пазла и проблемы не было. Цивилизация XXI века допустила, что в стране с ядерным оружием можем быть 20-летняя несменяемая власть, идти подавление демократических институтов, безудержное воровство и коррупция. Это война поставила перед всем миром вопросы: зачем нам ООН, если она ничего не может сделать, какие правила жизни, сосуществования государств, решение конфликтов, имеют ли смысл границы. Мы всем миром теперь будем ждать ответы на эти вопросы.
— Вы сказали, что третья мировая уже идет. Но только весь мир платит деньгами, а Украина — жизнями. Вам не кажется, что это некий цинизм со стороны мира?
— Вне всякого сомнения. Главное, чтобы ни одна бомба не упала на страну НАТО. Ценность жизни ребенка, который погибает в Мариуполе, совсем не такая, как если бы он погиб в Милане. Это цинизм, за который они будут платить. А главное, что они это признают и не скрывают. При всех высокогуманных рассуждениях почему-то цена жизни в Европе не такая, как цена жизни в Африке. Они в этой парадигме существуют долгие годы. Мы оказались заложниками ситуации, и это лишний раз доказывает, что нужно пересматривать критерии отношений между странами и главные этические проблемы человечества. Весь мир должен вставать и реагировать даже на небольшое, локальное ограничение прав человека и нарушение законов. Иначе это заканчивается путинизмом.
— Что будет, если Россия победит?
— Ничего не будет, и нас с вами тоже. Но вопрос стоит в том, когда Россия проиграет. Сколько времени нужно человечеству, чтобы победить рашизм?
— Когда и как закончится война?
— Я не знаю, правда. Я думаю, что острота до конца лета должна уйти. После будет линия фронта. А радикально все изменится, когда в России будет новая власть. Это мое мнение, но я не эксперт. Это человеческая болезнь, с которой мы не сталкивались раньше. В основе войны лежат современные СМИ и какая-то удивительная, запредельная по своему цинизму, информационная политика государства, которое говорит: «Это не мы. Вы сами себя изнасиловали, сами себя убили и свои города взорвали». Это сатана, от него можно ожидать чего угодно.
