Вечером 12 января калиновец Александр Клочко с позывным Кусь выехал на ротацию. Два месяца он работал на Бахмутском направлении, а последние две недели — в самом городе. В первые дни своего небольшого отпуска Кусь рассказал «Зеркалу», что происходит в одной из самых горячих точек украинского фронта, в каких условиях живут солдаты, как воюют россияне и смогут ли они захватить этот участок.
Александру Клочко 38 лет. Уроженец Барановичей, по образованию экономист, работал на стройке, железной дороге грузчиком, кладовщиком, инженером и экологом. В Украине он с начала марта 2022-го. В конце июня на несколько месяцев уезжал продлить ВНЖ в Литве, где жил после отъезда из Беларуси. В начале октября Кусь снова вернулся на фронт. Он служит в ракетно-артиллерийском подразделении.
«Я обычно бываю на „нуле“, это где-то от ста метров до километра до позиций русских»
— Знаете, въехали в Киев, я побратиму говорю: «Я ждал, что город будет такой солнечный, яркий, насыщенный, а он какой-то серый, в грязном снегу. Как-то он меня разочаровал! Я уже к Бахмуту привык, мне кажется, там намного красивее, даже в том состоянии, в котором он сейчас». Какие-то необычные ассоциации у меня в первые дни, — смеется в начале беседы Кусь. — Когда я впервые приехал в Бахмут, я не знал, где позиции русских, где наши, какая география города, какое оружие применяется. Все было чужим, враждебным. Как освоился, чувствую себя увереннее, могу проехать куда нужно, знаю, чего опасаться. Сейчас я уезжал оттуда как из своих родных Барановичей!
По этим словам белоруса даже не скажешь, что он приехал с самого сложного направления фронта в Украине (о тяжелой обстановке он расскажет позже). В первый день ротации боец бодр, полностью погружен в дела и после ночи в дороге даже не успел поспать. Хотя говорит, что очень хотелось нормально отдохнуть:
— На фронте как-то по-другому идет время. Ты не знаешь, какой сегодня день недели, сколько вообще дней прошло. И этот нынешний Бахмут меня очень утомил. За все время, что я был на войне, никогда так не уставал. Мы работали почти каждый день, редко куда-то не выезжали. Ты всегда занят, свободных минут практически не было.
Подробностей о задачах и вооружении, с которым сейчас работают белорусы под Бахмутом, Кусь пока рассказать не может, как и описывать детально события в этой точке фронта. Военные какое-то время этого не делают, чтобы информация не утекала к врагу и не помогала корректировать действия. Он лишь говорит, что тихо в городе не бывает:
— Мне как бойцу сложно видеть общую картину боев, но такого, чтобы там было тихо, за последние два месяца не случалось. В любой момент может что-то прилететь: мины, танковые снаряды. Когда находишься там, постоянно слышишь работу артиллерии, каждые пять минут — какой-то выстрел. По нам стреляют танки — мы их не видим, но это очень громкие выстрелы. Минометы работают, само собой, дроны корректируют наводку. Идет радиоэлектронная борьба — средства подавления связи, из-за которых мы можем потерять свои дроны, а они очень помогают на войне — можно очень точно наводить огонь, вести разведку вражеских позиций. Время от времени на окраинах или «на нуле» (это линия между позициями Украины и России) слышны стрелковые бои. И это самый опасный вид боя, потому что ты находишься недалеко от противника, вы стреляете друг по другу, по тебе могут кидать гранаты. Но с этим сталкиваются другие наши ребята.
Отделение Куся занимается в том числе подавлением активности противника, чтобы усложнить ему ведение огня. О позициях, на которых находятся бойцы, белорусу также рассказывать нельзя. Он описывает дистанцию до врага.
— Я обычно бываю на «нуле». Мы работаем в зоне досягаемости нашего оружия — например, противотанкового ракетного комплекса (ПТРК) «Милан». До русских позиций это где-то от ста метров до километра. В прошлый четверг (12 января. — Прим. ред.) я там был, где-то метрах в 500. Мы выполняли операцию и вышли вперед за украинские позиции. В таких точках каждую минуту ждешь, что в тебя полетят пули, автоматные или пулеметные очереди или сработает спрятавшийся где-нибудь снайпер.
Есть у нас ребята, на которых я смотрю как на полубогов (смеется). Они ходят за «ноль» — на «минус» (так военные называют территории противника. — Прим. ред.), штурмуют российские позиции. Может, если бы надо было, я бы и сам пошел туда, но в этом плане как-то стал осторожнее. Недавно много наших были ранены, вот основная масса — это такие ребята. И, я считаю, еще очень повезло, что все закончилось только ранениями.
«Там мясорубка, и русских погибает в разы больше»
Бои за Бахмут идут с августа. Александр рассказывает, что «борьба постоянная и интенсивная», хоть глобально ситуация практически не меняется вот уже который месяц.
— Я Бахмут видел так: постоянные атаки русских и контратаки украинцев время от времени. Например, захвачен дом, подвальчик какой-то, окоп в лесу — сначала русские взяли, потом отбили украинцы, потом снова русские взяли и украинцы отбили. То есть там такая постоянная интенсивная борьба. В глобальном масштабе это ничего не решает, но каждый день там погибают люди, — объясняет калиновец.
Кусь считает, что российское командование меньше бережет солдат и чаще бросает их в бой. На его взгляд, «русские просто закидывают позиции».
— Пошла одна волна — ее отбили, кого-то убили, кого-то ранили. Вторая пошла через какое-то время — отбили. Третья — захватили какую-то траншейку украинскую. И я бы не хотел быть на месте русского солдата под Бахмутом — их просто бросают в эти жернова войны. Украинское командование, на мой взгляд, больше ценит жизни своих военных, — объясняет мужчина. — По моим ощущениям, там действительно мясорубка, и очень много людей погибает с двух сторон, но, думаю, русских — в разы больше. Потому что у атакующей стороны всегда потери намного выше, чем у той, что защищается. Это обычная статистика.
Гражданские в городе тоже гибнут. Сейчас в обстреливаемом и разрушающемся Бахмуте остается около десяти тысяч жителей.
— Как-то на задаче мы зашли в частный дом, это буквально в километре от позиций русских, — и там живут муж с женой! Куча котов у них на крыльце сидит, пара собак бегает, их тоже подкармливают. Меня это сильно удивило! — эмоционально говорит Кусь. — Над ними летают мины, вокруг выстрелы слышны. А подальше, в стороне от русских, даже есть какая-то торговля, блошиные рыночки, кто-то в очереди за гуманитаркой или еще чем-то стоит. Думаешь: Господи, как вы тут живете?
Сам военный говорит, что ночевать приходилось и в блиндажах, и подвалах зданий. Но он на условия на позициях не жалуется и говорит, что белорусским добровольцам легче, чем украинским солдатам.
— Как-то я немного обморозил палец, когда ночевали в окопе, хотя и заметил, может, через неделю. А сухой подвал с более-менее адекватной температурой — хотя бы +10, а не минусовой — на войне это уже хорошие условия! Знаете, я когда-то в детстве смотрел на бездомных, думал: «Господи, он в подвал полез! Фу, такой-сякой». Сейчас, я вам скажу, временами подвал — такое уютное место, что просто не передать словами! (смеется) Категории комфорта на войне совсем другие. Не в воде спишь, есть что-то сверху, сбоку стена окопа, и это тебя защитит от мины — уже отлично, чтобы переночевать. Тут на первом плане — выживание, безопасность.
Но все-таки с украинцами, которые на нуле в окопах держат оборону, я бы не сравнивал. Я понимаю, что они граждане своей страны и обязаны там быть. Не был на их месте, но и не хотел бы оказаться в этом окопе, когда на улице -15 °C, к тебе ночью подкрадываются русские, которые хотят тебя убить… И так каждый день. Люди могут там сидеть неделями, месяцами. Не представляю, в каком они психологическом состоянии. Но думаю, это очень тяжело, и для меня это пример человеческой стойкости.
О своей службе Кусь говорит буднично. Как будто все теперь так живут. Он восхищается своими побратимами и даже не сразу вспоминает, что его жизни там тоже постоянно угрожала опасность:
— По нашим парням прилетало — несколько человек даже получили контузии. А если брать меня, близких прилетов не было. Снаряд разрывался на таком расстоянии, что долетали только осколки, а из-за бронежилета, каски они не ранили бы сильно…
Но вообще в Бахмуте можно погибнуть каждый день, а кому-то — и два раза за день (смеется). Я пока не могу всю историю рассказывать, но был как-то очень близкий прилет, и только какой-то удачей никто из нас сильно не пострадал. Обычно, когда пролетает снаряд или мина, ты это слышишь. А тут не было ни свиста, ни разрыва какого-то. Просто я как будто вижу одну картинку, а через три секунды уже нахожусь в другом месте, метрах в трех оттуда, все вокруг в пыли, и я только начинаю осознавать, что, наверное, что-то прилетело.
«Путин хотел бы взять город к годовщине начала полномасштабной войны»
Белорус говорит, что за последние месяцы стал чувствовать себя на фронте по-другому, серьезнее относиться к опасностям:
— Война — это разные трудности: и физические, и моральные, и страх, что у тебя что-то не получится, и размышления, как подойти к врагу и не словить пулю. Эмоций, переживаний, мыслей очень много, даже не знаю, как это передать.
Но если брать то же Лозовое (поселок на границе Николаевской и Херсонской областей. — Прим. ред.)... Конец мая 2022 года, мой первый боевой опыт, первая операция. Мне там было интересно абсолютно все и нравилось, как я ощущаю себя под обстрелами.
А сейчас чувствую, что стал осторожнее в этом смысле. Понимаю, что такое война, что такое боевые действия. Что это все будет длиться не один месяц, а моя-то конечная цель — попасть в Беларусь. Для украинца это, конечно, освобождение Украины, а я хочу вернуться домой. И украинцы не обязаны освобождать нашу страну, у меня нет морального права их упрекнуть, если они не пойдут — это будет их решение, оно только добровольное. А нам еще нужно идти туда, и я себя стал беречь, наверное.
Ротация у Куся займет две недели, потом ему нужно возвращаться в Бахмут. Так будет, если ситуация там не изменится. Боец признает, что россияне постепенно могут взять украинский город.
— Скорее всего, они постараются взять его в клещи и вынудить украинцев отступить, как это было с Лисичанском (3 июля командование ВСУ подтвердило сдачу города из-за превосходства сил противника и для сохранения жизней своих военных. — Прим. ред.). Потому что, если Бахмут станет полуокруженным, дорога, по которой туда можно подвозить живую силу, технику, боеприпасы, будет обстреливаться русскими — удерживать его будет очень тяжело, пойдут большие потери. Думаю, русские к этому стремятся. Возможно, Путин хотел бы взять город к годовщине начала полномасштабной войны.
Но мне кажется, что те жертвы, которые русские готовы понести, не стоят захвата этого города. А я вижу, что, даже если они и возьмут Бахмут, украинцы сделают все (и мы в этом будем им помогать), чтобы это стоило России очень дорого. Чтобы эта тактическая победа, если она случится, из-за несоразмерности цены, которую они платят, в итоге оказалась их проигрышем в войне.
