Белоруске из Гомеля Ларисе Свечин 49 лет, из них 43 она прожила в Америке. В какой-то момент даже успела забыть русский, но потом выучила снова. В декабре 2022 года Свечин выиграла выборы на должность мэра и уже которую неделю руководит небольшим городом Санни-Айлс-Бич во Флориде. «Зеркало» поговорило с Ларисой о жизни в этой стране, выборах и том, почему для нее важно помнить, что она белоруска.
«В детстве я себя заставила запомнить Беларусь»
Семья Свечин переехала в США в 1979 году. Отец Ларисы еврей. И уже тогда, живя в СССР, родители стали задумываться о переезде. Выбор был между США и Израилем, но остановились на Америке — в то время про Штаты знали все.
— В детстве я сама себя заставила запомнить Беларусь. Нам говорили, что мы никогда не вернемся. И мне было очень важно запомнить все, что я могла. Мою семью, бабушку. Я помню мой садик там, наш дом, — рассказывает Лариса. — У нас было очень мало фотографий из Беларуси, потому что когда мы уезжали, не разрешали брать с собой много вещей. Поэтому, когда мы приехали в Америку, были фактически нищие. Конечно, нам помогали, но все, что мы получали, было не новое: старые детские вещи, куклы с отрезанными волосами (смеется). Было очень тяжело, но с другой стороны, иначе я бы не была здесь сейчас, не жила бы в Америке.
Лариса, ее родители и две сестры жили в небольшом городе Майами-Бич во Флориде. Новое место жительства тогда еще шестилетней Ларисе не понравилось: было очень жарко. А еще учительницы в школе казались страшными и строгими, хотя сами занятия белоруска любила.
— Может, они на самом деле и не были строгими, а это я их так воспринимала, потому что они были для меня другие. Это были очень высокие, взрослые, умные и черные женщины. Представляете, какая разница? — вспоминает она. — Мне и другие дети не очень нравились, потому что было сложно найти общий язык. Еда там была совершенно другая. Помню, первое время мама давала нам с собой бутерброд с колбасой и огурцом, и в школе на нас смотрели, как будто мы с Луны свалились.
Родители Ларисы работали практически сутками, чтобы прокормить семью, а когда приходили домой, силы оставались только на то, чтобы поужинать и лечь спать.
— Про Америку говорят, что здесь все, кто готовы работать, могут добиться своего. И это правда, — уверена Лариса и рассказывает про своих родителей. — Отцу в Штатах было немного легче, потому что он как был водителем в Гомеле, так им и остался здесь. Сначала возил продукты, а потом стал таксистом. Мама на первое время устроилась в гостинице горничной. Она думала получить профессию, чтобы найти не такую физически тяжелую работу, но как-то не вышло. Потом работала в продуктовом магазине много лет. И чем больше они работали, тем больше зарабатывали. Мы скромно жили, но постепенно смогли переехать в квартиру получше, а потом наконец купить свою.
Пока родители работали, их дочери не были одни: в 80-е в городе было много эмигрантов, и сестры из Гомеля нашли себе компанию.
— Большинство детей мигрантов были не из Советского Союза, но мы все находились в одном положении. Мы оставались одни, потому что родители постоянно работали. Нам было некомфортно, но всем вместе, — объясняет собеседница. — Привыкала к этой культуре долго: я себя не считала американкой и в 10−15 лет. Я бы сказала, что понадобилось очень много лет, чтобы чувствовать себя комфортно. Когда я выучила язык, стало намного легче. Выучить язык оказалось не сложно, потому что в то время здесь было очень мало русскоговорящих людей и не было выбора.
На то, чтобы начать уверенно общаться на английском, Ларисе понадобилось где-то полгода. Еще год-полтора — чтобы говорить без акцента. За это время и она, и сестры полностью забыли русский. Собеседница уточняет: потом учила его заново.
Несмотря на забытый язык, разрывать связь со своими корнями семья не стала. Лариса делится: для ее мамы сохранить память про Беларусь было важнее всех.
— И это интересно, потому что моя мама родилась в России, но практически всю жизнь потом прожила в Беларуси. К тому же ей в Америке пришлось тяжелее всех. До сегодняшнего дня она не чувствует себя комфортно, мечтает вернуться в Беларусь, в Гомель. И когда в 1991 году появилась возможность съездить в Беларусь, родители были очень довольны, что я хотела поехать и меня туда тянуло.
«Какой смысл иметь семью, если ты не можешь воспитывать детей?»
В 1987 году семья переехала в Санни-Айлс-Бич — небольшой курортный город, где жилье оказалось дешевле. Там Лариса закончила школу, а потом поехала учиться в колледж в Нью-Йорк, изучала философию и этику.
— Когда я уехала из Флориды, мне нужно было второй раз привыкать к Америке, — вспоминает она. — Дело в том, что Южная Флорида совсем не похожа на остальные города США. Я очень долго думала, что они все выглядят так же, как у нас: все дома в Майами-Бич были яркие — синие, розовые, желтые.
Во время учебы Лариса работала в ресторане официанткой, потом стала менеджером. Какое-то время она даже думала открыть свой ресторан, но отогнала эту идею: пришлось бы работать 24 часа и 7 дней в неделю.
— Потом я устроилась в рекламное агентство. Думала, что это временная работа: просто из вакансий, на которые меня были готовы взять, выбрала ту, где предлагали больше денег. Сначала было тяжело, денег не хватало, потому что жить в Нью-Йорке очень дорого. Но начала зарабатывать больше, занимала все более высокие должности — и мне нравилось. А потом смотрю — проработала уже десять лет, — вспоминает собеседница.
Карьера шла в гору, Свечин управляла рекламным бюджетом на сумму 300 миллионов. В Нью-Йорке она познакомилась со своим мужем Стивеном, у них родились двое детей. Уже после рождения второй дочери пара задумалась: а может переехать назад к родным Ларисы в Санни-Айлс-Бич? В 2010 году они так и сделали.
— Мои дочери тоже постоянно у меня спрашивают, почему мы уехали из Нью-Йорка, хотя у меня была хорошая зарплата. Конечно, они как дети хотят много вещей, денег, жить в большом городе. Но я думаю, причина в том, что со временем меняется то, что ты считаешь важным, — рассуждает белоруска. — Первое время, как эмигрантке, мне было важно заработать много денег, купить машину и дом. Но когда все это уже есть, начинаешь думать: а что мне важнее в жизни? Когда я работала по 60−80 часов в неделю, не могла уделять много внимания старшим детям, я их даже не видела. У них были няни днем, няни вечером, няни на выходные, ко мне приходили убирать квартиру. Меня дома просто не было. И какой смысл иметь семью, если ты не можешь воспитывать детей? К тому же хотела быть рядом с родителями (в то время мой отец еще был жив), чтобы мои дети знали своих бабушек и дедушек — то, чего у меня толком не было.
Первое время после переезда Лариса продолжала работать в агентстве, летала туда-назад из Флориды почти каждую неделю. А потом она вместе с мужем решила, что возьмет небольшой перерыв и будет заниматься детьми. На тот момент Свечин уже была беременна третьим ребенком.
— Через какое-то время после его рождения я стала волонтером на неполный день при организации Greater Miami Jewish Federation (Еврейская федерация большого Майами. — Прим. ред.) — эти люди и нам помогли, когда мы только переехали из СССР. Шесть лет я проработала там волонтером, а в 2016 пошла на выборы депутатов в городскую администрацию. И меня выбрали, — рассказывает собеседница.
В 2018 году Лариса стала вице-мэром Сани-Айлс-Бич. А во время пандемии осенью 2021 года несколько месяцев занимала должность мэра города, который в то время активно участвовал в помощи больницам.
«Говорили, что я привезу коррупцию из Беларуси»
Лариса никогда не думала, что после десяти лет в рекламе так изменит сферу своей деятельности. Но волонтерство и работа в городской администрации ей понравились. Тогда она решила продолжить учебу и поступила в Гарвард, где изучала государственное управление. Бывший мэр города решил уйти с поста раньше положенных четырех лет, и проводились специальные выборы человека, который заменит его до конца срока. Лариса баллотировалась — и проиграла в 29 голосов. Но осенью 2022-го в городе прошли полноценные выборы мэра — и теперь эта должность ее.
— Это было тяжело. На мою кампанию ушло очень много денег, около 45 тысяч долларов, — рассказывает собеседница. — Нужно было отправлять агитационные брошюры и по почте, и по e-mail, и в соцсетях, и просто по телефону звонить. Я ходила, стучала в двери и представляла себя. Потому что только так можно людей возбудить, чтобы они поняли, что, во-первых, есть выборы, во-вторых, кто я такая.
Во многом на этих выборах Ларису поддержал муж, в том числе финансово. Если бы не он и ее команда, готовая работать на волонтерских началах, кампания обошлась бы в два раза дороже.
— Еще было сложно, потому что эти выборы, как мне говорили, стали самыми «грязными» из всех. Во второй тур вышла я и действующая мэр. И вот от нее людям по почте приходили флаеры, что мне Путин дал 500 тысяч долларов на мою кампанию. Я должна была доказывать, что мне никто не давал денег, каждый день я звонила людям и рассказывала о себе, — вспоминает Лариса. — А как-то они отправили всем русскоязычным жителям города листовки на русском с призывом голосовать за нее, потому что она честная и настоящая американка. А Лариса Свечин якобы нечестная, все испортит и вообще не местная. Еще про меня говорили, что раз мы с семьей уехали из СССР, где коррупция, то я теперь стараюсь все это из Беларуси привезти сюда. Кто-то мне даже сказал, что он не любит Лукашенко и поэтому не будет голосовать за меня.
Лариса признается: была готова к тому, что после решения стать мэром на нее станет литься грязь. В США в этом нет ничего удивительного, поэтому политконсультанты всегда спрашивают у клиентов, есть ли что-то из прошлого, что могут использовать оппоненты и о чем нужно знать заранее. Белоруска только переживала, чтобы подобные сплетни не отразились на детях.
— Но дело в том, что когда используют какие-то приемы, обычно рассказывают о человеке правду. Но у меня в биографии все чисто, даже нет штрафов за превышение скорости. Получалось, что у них не было ничего, чем бы можно было воспользоваться, поэтому они придумывали разные вещи. И это даже хуже — когда ты знаешь, что у тебя есть что-то в прошлом, можешь заранее об этом рассказать. А так даже не можешь ничего предпринять.
На выборах мэра Лариса победила с перевесом в 15 голосов. Вспоминает: в тот день вместе с командой следила за подсчетом по телевизору в ресторане. В Америке это называется watch party.
— В то же время на других телевизорах показывали футбол. В одно время у нас с моей оппоненткой было одинаковое количество голосов, и я как раз пошла в туалет. Выхожу — слышу шум и крики. Думаю, наверное выиграли в футбол. А все мне кричат: «Ты выиграла!» Честно скажу, я не ожидала, — признается Лариса. — Все рассчитывали, что победит она, все-таки она уже была мэром, пользовалась каждой возможностью. Я скорее была готова к тому, что проиграю.
«Меня выбрали, чтобы я сделала лучше свой город»
В должность мэра Лариса официально вступила 5 января 2023 года. И все время с момента назначения у собеседницы пока уходит на то, чтобы войти в курс дела.
— По закону должность мэра не считается полноценной работой, я не обязана здесь сидеть с 9 до 17. Я только должна приходить на встречу с людьми раз в месяц. Но чтобы со всем этим справиться, первые недели я проводила на работе все выходные. Потому что столько всего нужно понять, прочитать. Это то, что я обещала: что буду на 100% вкладываться в работу, — говорит она.
Зарплата у мэра города по местным меркам небольшая — 20 тысяч долларов в год. Для сравнения, сити-менеджер — чиновник, которого нанимают для управления городом, — получает около 220 тысяч долларов в год. Собеседница уверена: так было сделано, чтобы люди не хотели баллотироваться на должность мэра. Поэтому обычно эту позицию в Санни-Айлс-Бич занимали пенсионеры, у которых было свободное время.
— Что касается полномочий, мы с депутатами можем принимать решения насчет законов, но не влияем на то, как и что в городе делается. Например, мы определяем, сколько денег будет тратиться на полицию, но не то, как полиция будет ими распоряжаться, — объясняет Свечин. — Или такая ситуация: у нас очень много пешеходов и очень много машин. К сожалению, из-за этого много аварий. И я как мэр могу решать, как с этим бороться, какие законы должны меняться, чтобы решить проблему ДТП.
Рассказывая про свою работу, Лариса отмечает: хотя в США в отличие от Беларуси мэра выбирают, люди в этот процесс вовлекаются не очень активно.
— Все заняты своей жизнью. И хотя у них есть возможность выбирать, они все равно не приходят. В нашем городе живет около 22 тысяч человек, из них 12 тысяч могут голосовать, — объясняет она. — При этом на выборы губернатора пришло шесть тысяч человек, и это считается очень большой явкой. И то, личностью губернатора многие интересуются. А вот кто мэр — уже не очень важно: пришло около трех тысяч избирателей. На встречах с мэром, которые проводятся раз в месяц, может быть 4−5 человек. Зато если случится что-то плохое, все сразу заинтересуются, кто у нас мэр и начнут искать виноватых. Хотя у нас в Америке вопросы, которые важны городу: где строить парки, какие платить налоги, какую школу построить — все это решается на местном уровне, а люди об этом забывают. Потому что президента точно не волнует, какая у нас школа и где опасно переходить дорогу.
При этом на улицах Ларису узнают, могут подойти в магазине и спросить что-то. Пока что такое внимание приятно, признается она:
— Мой план был, чтобы жители нашего города чувствовали, что у них есть руководство, которое их защитит. Чтобы знали, что к мэру можно приходить и задавать вопросы. Чтобы чувствовали: от них ничего не скрывают. Потому что когда людям кажется, что от них многое утаивают, они перестают участвовать в общественной жизни: «А какая разница, мой голос не важен». Чтобы быть хорошим мэром, я должна быть голосом людей. Я должна делать не то, что я хочу, а меня выбрали, чтобы я сделала лучше свой город.
«Знакомство с белорусами — одно из самых важных событий этих выборов»
Хотя Лариса родилась в Гомеле и с теплом вспоминает Беларусь, гражданства нашей страны у нее нет. Ведь формально она родилась в СССР, а не в современной Беларуси. Поэтому чтобы приезжать в места детства, ей нужна виза.
— Я была в Беларуси четыре раза, — вспоминает собеседница. — На время первой поездки мне исполнилось 18 лет, потом несколько раз ездила после 20. Последний раз была в 25 лет и больше не возвращалась. В Беларуси у нас остались мамины родственники, мы с ними были очень близки. А бабушка и дедушка со стороны папы перебрались в Израиль. Но я хотела не столько вернуться и жить, сколько иметь возможность возвращаться. И я даже узнавала в белорусском посольстве в США, как мне получить белорусский паспорт. А мне сказали: «Пожалуйста, приезжайте в Беларусь и живите там семь лет» (смеется). Такое мне не подходит. Но я бы очень хотела все же иметь белорусское гражданство.
За событиями 2020 года Лариса следила очень внимательно. Тогда она как раз училась в Гарварде, и в рамках учебы преподаватели и студенты много обсуждали Беларусь. К тому же значительная часть профессоров, у которых училась белоруска, специализировались на бывшем Советском Союзе.
— О событиях в Беларуси я видела и знала то, что нам показывали, — говорит собеседница. — А моя мама до сих пор смотрит только российское телевидение. Она потом мне рассказывала свою версию событий. Я старалась найти какую-то середину. Естественно, видела, что происходило после выборов, я слежу за действиями Тихановской, вижу, что сейчас делают Лукашенко и Путин. Для меня все это очень важно, я читаю новости каждый день.
Связь с Беларусью особенно ярко проявилась во время выборов, когда в Санни-Айлс-Бич оказалось немало соотечественников Ларисы:
— Знакомство с белорусами — одно из самых важных событий, которое произошло со мной благодаря этим выборам. Я никогда не знала, что здесь их так много. Тем более белорусов из Гомеля! Когда я ребенком приехала сюда, было чувство, что мы тут одни. И оно сохранялось всегда: да, может быть здесь живет кто-то из России, но 100% не будет никого из моего города. А тут вдруг они все появились. И они меня очень сильно поддерживали, стали волонтерами, говорили, что для них очень важно, чтобы я выиграла, потому что я из Беларуси. И мне очень приятно, что я их нашла. Или они нашли меня.
