Невероятную историю побега витебчан Владислава и Виталия Кузнечиков из шведского посольства, где они прятались от белорусских силовиков, «Зеркало» рассказывало в июне прошлого года. Белорусы добрались до белорусско-латвийской границы, пересекли ее и оказались в Риге. И все это они смогли осуществить, несмотря на то, что силовики наблюдали за посольством постоянно. Прошло восемь месяцев. Мы узнали, как дела у отца и сына сейчас.
«Дочка, когда меня увидела, плакала»
Владислав и Виталий Кузнечики вот уже несколько недель не живут в лагере беженцев, куда их отправили после пересечения границы. Два месяца назад они получили статус беженцев в Латвии на пять лет и смогли снять квартиру в Риге.
— Фактически статус беженца — это постоянный вид на жительство в Латвии. Он дает такие же права, как и у гражданина, только мы не имеем права работать на государственных работах и голосовать, — рассказывает Владислав, с которым мы общаемся по телефону. — В лагере беженцев относились к нам как и ко всем. Никаких лишних вопросов и какого-то особого отношения не было. Правда, наше заявление рассматривали дольше, чем обычно, продлили срок на два месяца. Мы удивились, вроде бы у нас был самый сильный кейс. Да и белорусам обычно статус беженцев дают без проблем. Например, были люди с уголовными делами за комментарии. Они получили статус быстрее, чем мы. Как объяснили власти, по нам сверяли какие-то данные.
Что касается здоровья (напомним, Владислав перенес рак), то в сентябре витебчанин смог пройти обследование и выдохнуть: ремиссия продолжается и со здоровьем все хорошо.
— У отца есть вопросы со зрением. Но ничего серьезного пока нет, к счастью, все относительно нормально, — отмечает мужчина.
Сейчас Кузнечики решают вопросы с работой, а пока живут на пособие, которое им платит Латвия. Сам Владислав занимался волонтерством в одной из украинских организаций.
— В планах открыть свой собственный бизнес. Будем смотреть, получится или не получится, — говорит Кузнечик-младший (у семьи в Витебске было несколько точек по продаже женской одежды). — Еще — перевезти семью в Европу. Сейчас вот занимаюсь этими вопросами.
С родными, к слову, Кузнечики виделись уже дважды. Владислав говорит, что первая встреча после почти двух лет нахождения в посольстве была очень эмоциональной.
— Дочка, когда меня увидела, плакала, — вспоминает белорус. — Конечно, были довольные и счастливые — столько не виделись.
Владислав добавляет, что после их интервью «Зеркалу» отозвалось очень много белорусов, которые писали слова поддержки и помогали, но не только они.
— Появилось очень много хороших знакомых. И из Украины, и из России, — отмечает наш собеседник.
После отъезда белорусские спецслужбы перестали тревожить Кузнечиков и их родных. Владислав говорит, что после побега никто из силовиков не пытался выходить на связь ни с ним, ни с отцом: «Наверное, решили забыть». По поводу официальной версии, что силовики отпустили беглецов, мужчина только улыбается.
— Через знакомых узнали у людей, которые работают в органах, что все закрутилось после интервью «Зеркалу». Тогда началось движение вокруг посольства, силовики начали ходить, проверять. То есть им еще нужно было убедиться, что нас там нет на самом деле. Они даже и близко не заметили ничего. То есть все было грамотно и четко сделано, — отмечает Кузнечик.
С сотрудниками посольства Швеции, с которыми жили бок о бок столько месяцев, Кузнечики практически не общаются.
— Контактов особых со Швецией мы не держим. Были бы и не против, но, может быть, им не положено, — говорит Владислав. — Я думаю, они только выдохнули, что мы уехали и у нас все получилось.
«Сейчас не верится, что такое с нами случилось»
— Отошли от всего уже? Или снится, что снова в посольстве сидите?
— А вы знаете, не снится. Относительно быстро привыкаешь к свободе. Когда сразу мы попали в Латвию, не осознавали месяц-два, что ты можешь пойти куда угодно, делать что угодно. А сейчас посольство — это словно сон был. Те ощущения, когда ты думал, что вот это твой какой-то маленький мир и ты из него выбраться не можешь. От безысходности я уже не знал, что делать и как. Вспоминаешь и думаешь: ну вот, у нас все получилось. Тогда не верилось в это. А сейчас не верится, что такое могло быть и такое с нами случилось. Реально, как в кино все произошло.
— С сегодняшним умом вы бы приняли такое решение — лезть через забор в посольство, а потом бежать оттуда через границу в Латвию?
— Так рассуждать тоже непросто. Много моментов, которых тогда мы не знали. Например, мы думали, что попасть в посольство и запросить беженство можно. Но потом оказалось, что нельзя. Если бы знали, то действовали бы по-другому. Опять же мы тогда думали, что через границу вот так вот просто пройти нереально, что там все закрыто и не пролезть. А потом, уже сидя в посольстве, пообщавшись с людьми, почитав новости, мы поняли, что перейти границу не так уж и сложно. Главное — до нее добраться.
Да и на тот момент было ощущение, что режим долго не продержится. Казалось, в посольстве посидим два-три месяца. Ну максимум до Нового года это все продержится. А там выйдем и пойдем к своей семье. Понятно, что ни в какую Швецию мы бы не поехали, нам-то это было и не нужно.
— На ваш взгляд, риск стоил того?
— Да, конечно. Мы в любом случае попали бы в тюрьму, нас могли пытать. Неизвестно, что было бы. Мы уже здесь, в Европе, познакомились с человеком, который был в тот день (6 сентября 2020 года. — Прим. ред.) в Витебске на акции протеста и попал вместе с нами на видео. Мы тогда убежали, а его задержали. Так вот он рассказал, что его на два года посадили. Просто за то, что он дубинку милиционера поднял и отбросил в сторону. Говорил, что у него о нас спрашивали даже в колонии, когда мы уже в посольстве были.
— Думали, что было бы, если бы не решились убегать из посольства?
— Мы могли бы остаться в посольстве. Но самое страшное было то, что ты уже не знаешь, сколько там нужно будет находиться. И чем больше мы там находились, тем сильнее понимали, что режим нескоро уйдет. Дошли до такого уровня, что осознавали: риск, что нас схватят, есть, но есть и шанс как-то выбраться.
Правда, спецслужбы тоже не сидели на месте. Провокации продумывали. К нашему знакомому, который раньше сидел в тюрьме, приходили белорусские кагэбэшники, чтобы меня как-то вытянуть. Эту информацию нам передали через знакомых. Мы были как заноза для них. Они собирались достать из посольства хотя бы одного. Второй, мол, сам выйдет. Информации много, но обо всем говорить пока не могу.
«Не мы должны просить прощения, а у нас, у народа белорусского, который пострадал»
— Сейчас власти Беларуси зовут всех уехавших обратно. Вы бы домой вернулись?
— Знаете, когда мы находились в посольстве, были люди, которые предлагали: «Давайте, попроситесь. Выходите из посольства, извинитесь, возможно, вас простят». Мы категорически говорили: «Нет». Не мы должны просить прощения, а у нас, у народа белорусского, который пострадал. В Беларусь возвращаться сейчас смысла никакого не вижу. Даже если бы мне сказали, мол, все, приезжайте, с вас сняты все обвинения. При этой незаконной власти я бы не поехал. Особенно исходя из того, что сейчас происходит.
— Ваш адвокат говорил, что вы сейчас книгу пишете. О чем она будет?
— Я вел дневник, когда находился в посольстве. Сейчас ищу людей, которые бы могли помочь написать мне книгу, так как у меня опыта нет. Названия пока нет. Она будет автобиографичная. О том, как мы попали в посольство, как жили, о чем я думал. Как с друзьями мы общались, как они реагировали. В этой ситуации я понял, кто есть кто. Были люди, которые написать и позвонить мне в посольство боялись. Вот это странно. У них такой был страх. А другие, от которых я не ожидал, наоборот писали и звонили. Те, с которыми виделись раз в полгода, может, и общение было на уровне «привет-пока». В общем, о всех своих переживаниях, а потом о том, как я оттуда выбрался. Много чего интересного есть рассказать, чего раньше совсем не рассказывал. Все это можно будет в книге прочитать.
