Живи Николай Судзиловский в нынешней Беларуси, злопыхатели его бы наверняка прозвали «беглым буржуйчиком». Хоть таковым он являлся только формально. Родившись в обедневшей, но все еще дворянской семье, он стал убежденным социалистом и одним из первых участников «хождения в народ». Судзиловский всегда был верен своим идеалам, всю жизнь оставался революционером, и, по совместительству, биологом, этнографом, доктором, географом, полиглотом и политиком. В его удивительной жизни было, конечно, не все, но многое: и попытка организовать побег заключенных из тюрьмы, и вынужденная эмиграция, и организация антитурецкого восстания в Болгарии, и политическая борьба против республиканцев и демократов. Его депортировали из Румынии, лишали американского гражданства, а один раз даже назначили президентом (первым!) сената на островах Гавайи. Рассказываем удивительную историю человека, который за одну жизнь успел прожить три: белоруса Николая Судзиловского, американца Николаса Русселя и гавайца Каука Лукини.
Проект «Предки» — это цикл статей о белорусах для белорусов. Его герои — уроженцы «клочка земли», чьи имена в свое время гремели на весь мир — и не всегда в хорошем смысле слова. От невероятных ученых и предпринимателей, до гангстеров и основателей современного Голливуда. О них знают и помнят далеко за пределами Беларуси, а мы хотим, чтобы и на Родине их не забывали. Истории «Предков» вдохновляют, удивляют, шокируют. Но неизменно вызывают интерес.
Один только пересказ фантастической биографии Судзиловского читается, как приключенческий роман. Так написал об именитом белорусе его биограф Владимир Мехов. На самом деле все было куда сложнее. Если художественная книга, основанная на жизни Судзиловского, когда-нибудь и выйдет, то это будет далеко не легкое чтиво, а остросюжетная политическая драма о человеке, который всю свою жизнь за что-то боролся, но не всегда побеждал.
А началось все 3 декабря 1850 года в Могилеве, когда в семье выходца из старинного дворянского рода Константина Судзиловского родился первенец. Мальчика назвали Колей. Папа будущего «народника» работал на скромной должности секретаря суда, мама занималась семьей. Коля у родителей стал первым, но далеко не единственным. Всего в семье воспитывалось восемь детей. Наш герой, как старший, помогал матери по хозяйству, а отцу — по работе. Параллельно он учился в Могилевской мужской гимназии. Как отмечают биографы Судзиловского, именно здесь сформировалось его мировоззрение. Во время учебы Николай познакомился с трудами социалистов Чернышевского и Герцена, которых считал своими духовными наставниками.
«Его уже нельзя называть нигилистом, но и нельзя назвать народником»
Гимназию юный Судзиловский закончил с отличием и решил пойти по стопам отца — поступил на юрфак Петербургского университета. Как отмечал Евгений Саковский в своем докладе на Третьей международной научной конференции «Интеллектуальная культура Беларуси», в институте Николай интересуется революционной литературой:
«Сильное влияние на молодого революционера оказал роман Чернышевского „Что делать?“. Взгляды молодого студента в этот период проходили свою эволюцию. Его уже нельзя называть нигилистом, но и нельзя назвать народником (идеология сближения интеллигенции с простым народом — Прим. Zerkalo.io). Он попадал под влияние самых разных жизненных обстоятельств, анализ которых вынуждал его пересматривать свое мировоззрение с особой стремительностью. В итоге, длительное изучение социализма превысило все остальные политические идеи».
Юрфак молодой Судзиловский так и не закончил. Осенью 1868 года в Санкт-Петербурге начались студенческие волнения из-за правила, которое ставило студентов под усиленный контроль полиции. Николай организует студенческие сходки, участвует в выработке требований, которые позже будут отвергнуты Высшим органом политической полиции. После усмирения волнений Судзиловский, как активный их участник, вынужденно уезжает из Санкт-Петербурга и переводится на медицинский факультет Киевского университета.
«Вероятнее всего, судьба привела бы его в ряды бомбистов»
В Киеве все еще молодой Николай берется за старое и создает с единомышленниками народнический кружок, который со временем перерастает в социалистическую студенческую организацию «Киевская коммуна». Судзиловский, наполненный идеями всеобщего равенства и братства, нес эти ценности в народ, но крестьянское ухо к такому учению было глухо.
«Вероятнее всего, судьба привела бы его в ряды бомбистов, тем более, что он отлично разбирался в химии и взрывчатых веществах, — писал Борис Акунин о Судзиловском в своей книге „Настоящая принцесса и другие сюжеты“. — Кончилось бы все сибирскими рудниками, а то и виселицей, но молодому человеку, можно сказать, повезло. Он устроился фельдшером в Николаевскую тюрьму, чтобы подготовить массовый побег арестантов, но был разоблачен».
В 1874 году по доносу в квартире Судзиловского провели обыск. Его самого дома в тот момент не было, что и спасло юного революционера.
«Ему удалось бежать под видом немца-колониста, плохо знающего русский язык. Приметы Судзиловского были разосланы в конце 1874 года по всем жандармским управлениям России в списке 53 государственных преступников. Но к этому времени он уже находился в столице Англии», — писал Валентин Грицкевич в книге «Путешествия наших земляков».
«Польская революция была революцией шляхты, а не народа»
В Великобритании Судзиловский устраивается на работу в больнице Сент-Джордж у профессора Холмса и изучает новый антисептический метод обеззараживания операционного поля и рук хирурга. Также пребывание революционера в Лондоне запомнилось выступлением на собрании эмигрантской организации «Люд польский», посвященной восстанию Калиновского.
— Польская революция была революцией шляхты, а не народа, в этом причина ее неудачи… Путь социальной революции есть единственный путь для польского народа, — сказал молодой Судзиловский участникам собрания, среди которых были Маркс и Энгельс.
Жизнь в Лондоне быстро наскучила молодому Николаю. Слишком далеко от родины, слишком мало революции. Николай пакует чемоданы и переезжает в Швейцарию. В Женеве он сотрудничает с эмигрантскими газетами, издает сборник революционных песен.
В начале 1875 года Николай тайно приезжает в Бухарест. Его зачисляют на пятый курс медицинского факультета местного университета. Здесь он успешно сдает экзамены, получает диплом, а через два года защищает докторскую диссертацию по теме антисептического метода лечения в хирургии. Научную работу он пишет под новым именем Николас Руссель, чтобы сбить со следа сотрудников царского политического сыска.
Медицинскую деятельность Судзиловский без проблем совмещает с революционной. Он вступает в социалистический кружок, ведет подпольную пропагандистскую работу, переправляет в Россию запрещенную литературу, печатается в реакционной газете.
18 мая 1881 года осмелевший Судзиловский готовился провести в румынском городе Яссы манифестацию в честь «Парижской коммуны». Против акции выступил русский консул. В итоге румынское правительство приняло решение депортировать Судзиловского за нарушение общественного порядка.
«Пять русских эмигрантов во главе с Судзиловским были высланы на французском пароходе в Стамбул, где их должны были выдать царским властям. Но капитан парохода высадил на берег только конвоиров, а Судзиловского доставил в один из западных портов», — писал Валентин Грицкевич в книге «Путешествия наших земляков».
«Куда бы ни забросила судьба Русселя, он приспосабливался к месту и условиям»
После высылки Николай Константинович пожил в Париже, в Бельгии, поборолся за освобождение балканцев от турецкого ига, а после спешно бежал от преследования в Сан-Франциско к брату.
«Повсюду, куда бы ни забросила судьба Русселя, он приспосабливался к месту и условиям, быстро осваивал язык этой страны и проникался ее интересами и нуждами», — писал о Судзиловском его близкий друг Лев Дейч в своей книге «Шестнадцать лет в Сибири».
В США теперь уже Николасу Русселю выдали американский паспорт. В Сан-Франциско он немного отвлекся от социалистических идей и сфокусировался на врачебной практике. На родине капитализма «народнику» было тяжело. В своих письмах он неоднократно обвинял США в ханжестве, жестокости, лицемерии, вещизме, притеснении рабочих и неутолимой жажде наживы.
— Вся ваша демократия — грошовая, толщиной в миллиметр, — написал Судзиловский, обращаясь к кандидату в президенты США демократу Уильямсу Брайану.
В США Николай Константинович надолго не задержался. Удивительно, но на этот раз белорус попал в опалу не за свою политическую активность, а из-за скандала, связанного с православной церковью.
«Судзиловский изобличил в преступлениях против нравственности и казнокрадстве православного епископа в США Владимира. В ответ на это епископ отрек революционера от церкви. Председатель святейшего синода Победоносцев вынужден был лично просить Судзиловского прекратить иск против ретивого епископа, который нанес анафемой материальный ущерб врачу», — писал Валентин Грицкевич в книге «Путешествия наших земляков».
«Вот катится по отмели неосторожный краб»
В 1892 году Судзиловский вновь собрал чемоданы и переселился. Новым прибежищем белорусского революционера стали Гавайи. Острова показались доктору раем на Земле. Николай Константинович полюбил здесь все: природу, климат, животных, аборигенов.
«В ранние часы, когда свет еще борется с мглою и на горизонте еще виднеется созвездие Южного Креста, люблю я пройтись по берегу моря и посмотреть, как маленькие крабы
роют норки в прибрежном песке, — писал Судзиловский в статье „В океанской деревне“, опубликованной в 1893 году в журнале „Книжки недели“. — Вот катится по отмели неосторожный краб, стрелой налетает на него цапля и мигом прячет в свою утробу. Спугните ее, и со странным, жалобным воплем расправит она неуклюжие крылья и улетит на соседнее болото. (…) В воздухе тепло и влажно; тонкий, прозрачный пар подымается над водою. Волна за волной набегает на низкие коралловые прибрежные островки и отмели, разбиваясь о них каскадами белоснежной пены. Кое-где махнет хвостом резвящийся дельфин, покажется широкая спина черепахи или плавник акулы. Невдалеке качается кокетливая яхта, привезшая накануне толпу любопытных туристов. Искрятся алмазами в водяных брызгах первые солнечные лучи и заливают своим розовым цветом проглядывающие из зелени беленькие хижины».
«Американцам эти мечты были, скажем так, неблизки»
Медицинская практика не приносила Судзиловскому достаточного дохода. Тогда он взял недалеко от действующего вулкана землю в аренду и стал выращивать наиболее востребованную культуру — кофе. Постепенно белорус превратил свою плантацию в экспериментальную станцию, где занимался, в том числе, выращиванием бананов, ананасов и лимонов.
В 1893 году американцы свергли королеву Гавайев и провозгласили марионеточную республику. Пять лет спустя США аннексировали острова и в 1900 году предоставили им статус самоуправляемой территории.
Судзиловский, как ярый противник капитализма, был против присоединения Гавайев к США. Свою позицию он — тогда уже достаточно известный плантатор — не скрывал, чем заслужил внимание Роберта Вилкокса, который в то время возглавлял туземскую партию «Независимых» или «Home Ruler». Эта политическая сила в противовес американизированным гавайским республиканцам и демократам, выступала за независимость островов. Вилкокс предложил Судзиловскому поучаствовать в выборах в Гавайский сенат. Николай Константинович любезно согласился. В бюллетенях его записали под новым именем Каука Лукини, что в переводе с канакского языка означает «русский доктор».
Выборы закончились для сторонников независимости успехом. Из 15 сенатских мест они получили семь. Столько же досталось республиканцам. Один сенатский мандат получил демократ. Вскоре Судзиловского избрали первым президентом сената Гавайев.
«Судзиловский-Руссель-Каука мечтал сделать архипелаг независимой (а хорошо бы социалистической) республикой. Но американцам эти мечты были, скажем так, неблизки. В газетах началась травля председательствующего, ему настоятельно советовали убираться в свою Лукини (с канакского языка — Россию, — Прим.Zerkalo.io) и строить социализм там. Судзиловский был вынужден уйти со своего поста», — писал Борис Акунин.
«Этого содержания с избытком хватит не на одну столетнюю человеческую жизнь»
Грязные политические игры вогнали белорусского революционера в глубокую депрессию. Он разлюбил острова и взялся за старое — борьбу с самодержавием. В 1903 году Николай Константинович оставил свою ферму и уехал в Шанхай, где девять месяцев пытался уговорить китайских разбойников, чтобы те напали на Акатуйскую каторжную тюрьму и освободили политических заключенных, писал Валентин Грицкевич в книге «Путешествия наших земляков». Китайцы не согласились.
Тогда Судзиловский уехал в Японию, где вел среди русских военнопленных революционную пропаганду. Вести об этом дошли до Москвы. Царское правительство потребовало от США лишить Судзиловского американского гражданства. Вашингтон не возражал и лишил Николаса Русселя паспорта.
После окончания русско-японской войны Судзиловский остался в Нагасаки. Он поддерживал связь с русскими и китайскими революционерами, японскими демократами. Кому помогал словом, кому делом.
В 1921 году «русский доктор» переехал жить в китайский Тяньцзин. Здесь он лечил бедных, занимался общественной и научной деятельностью. После Октябрьской революции Советское правительство назначило ему пенсию, как члену Всесоюзного общества политкаторжан. Есть легенда о том, что в 1930 году Судзиловский решил переехать в Советский Союз, но заболел воспалением легких и скончался на перроне вокзала в Тяньцзине.
Какими бы ни были обстоятельства его смерти, факт остается фактом. В 1930 году на чужбине Николая Константиновича Судзиловского не стало. В том же году в 6-м номере журнала «Каторга и ссылка» напечатали некролог:
«Если подвести итоги его изумительно содержательной жизни и всему тому, что он сделал и что видел, конечно, этого содержания с избытком хватит не на одну столетнюю человеческую жизнь».
