На днях появилась информация, что политзаключенный Владимир Гундарь, который отбывает наказание в тюрьме № 1 в Гродно, в карцере оглох. Через несколько дней слух к нему вернулся, но лишь частично. Правозащитники называют десятки случаев, когда за решеткой люди сталкивались с серьезными проблемами со здоровьем. Испорченные зубы, севшее зрение, боли в суставах, которые возникают после дней и ночей в холодных карцерах, — лишь верхушка айсберга. «Зеркало» поговорило с бывшими политическими заключенными о том, как время за решеткой сказалось на организме.
«Друг мой, ты помнишь, какая у тебя статья. Даже если я попрошу, тебе никто не поможет»
Минчанину Александру Добриянику 40 лет. Уже больше года он живет в Вильнюсе, но до сих пор помнит, как писать заявление начальнику медсанчасти СИЗО на то, чтобы ему вызвали стоматолога. По словам мужчины, за решеткой у него начал развиваться пародонтоз — невоспалительное хроническое заболевание тканей, которые окружают зуб. Это стало одной из причин того, что спустя два года бывшему политзаключенному пришлось удалить все верхние зубы.
— Мое задержание — долгая история. Сначала я находился под домашней охраной «Альфа» КГБ, потом меня повторно переарестовали — и 24 мая 2021 года я оказался на Окрестина. А через пять дней — в СИЗО на Володарке, — рассказывает Александр, которого в итоге судили по «народной» статье 342 (Организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок, либо активное участие в них).
— Когда меня задержали, с зубами все было хорошо. Точнее так, незадолго до этого на одном из передних зубов у меня появился кариес. Я его залечил, и он меня не беспокоил. В июне эта пломба выскочила. Зуб стал болеть, опухла десна, развивался кариес. Как-то утром я проснулся, у меня все лицо опухло и не открывался глаз, — объясняет мужчина.
Александр попросил позвать к нему медика. Говорит, пришел хороший врач. Осмотрел, дал обезболивающее и сказал: «Пиши заявление на стоматолога». Мужчина написал, но к специалисту его так и не отвели:
— Четыре с половиной месяца, сколько я там находился, два раза в неделю писал заявления на встречу со стоматологом. Даже в первый день суда, когда вернулся в камеру после процесса. Но ни с какими специалистами я так и не увиделся. Лишь однажды меня вызвали к начальнику медсанчасти — его тогда заменял другой врач. Он сообщил, что стоматолога сейчас нет, но я так и не понял, он в отпуске или его у них в принципе нету. Потом он сказал: «Друг мой, ты помнишь, какая у тебя статья. Даже если я попрошу, тебе никто не поможет. Ты должен это понимать».
В первые три дня, когда зуб только начал болеть, Александр выпил 30 таблеток обезболивающего. После лекарства боль проходила, потом начиналась снова.
— В эти дни я сначала глотал таблетки, потом понял, если их разжевываешь, эффект наступает быстрее. И со слезами начал этими больными зубами раскусывать лекарства. Ничего ведь не сделаешь, — рассказывает собеседник. — Через пару дней отек сошел, но инфекция никуда не делась. Постепенно стали поражаться другие верхние зубы. Десны кровили, появлялись гнойнички. Болело не только в месте кризиса, но и по всему рту. Ведь это все по нервам распространяется. И ты просто терпишь и жрешь обезболивающее. В какой-то момент я уже не мог пользоваться щеткой. Брал пасту на палец и чистил. Иначе было невозможно: только дотронешься до десны — кровь и острая боль.
По словам Александра, все месяцы заключения он не ел еду из СИЗО. Считай, каждый день девушка приносила ему булочки и бутерброды. Этого, говорит, хватало.
— Не ел я по двум причинам. Первая — так я выражал несогласие из-за того, что со мной происходит (даже держал 14 дней голодовку). Вторая — когда стали воспаляться десны, я не мог нормально жевать, сразу глотал. Думал, лучше чайку. Пить тоже было сложно, но можно, ведь когда не ешь и не пьешь, тоже нехорошо, — объясняет собеседник.
Недели через три, как говорит Александр, «нарывы сошли», и он смог пользоваться щеткой с мягкой щетиной. В один из дней, когда утром полоскал рот, сплюнул в раковину здоровый зуб.
— Инфекция съедает эмаль, зуб размягчается и выпадает, — объясняет мужчина. — Так в СИЗО я потерял два зуба и половину третьего. Месяца через три с половиной пришло осознание, что лучше бы эти зубы выпали, чтобы боли прекратились. Понимал, мне тут никто ничего не полечит.
Раз пять из-за болей у него отекало лицо. Уверен, только из-за этих отеков ему приносили обезболивающее, а также разрешили близким передать лекарства.
— Медики видели: у меня проблемы. Даже температура из-за этого поднималась, поэтому давали таблетки, — говорит Александр. — Тяжелее всего было в первый месяц: боль была сильной. Потом стало легче. Я мог разжевать таблетку, потом через часа два другую — и уже нормально себя чувствовал на протяжении дня.
До суда ответов на свои медицинские заявления теперь уже бывший политзаключенный так и не получил. Вспоминает, даже когда в коридорах встречал медиков и спрашивал, когда будет врач, ему отвечали: «Жди». И настраивали: «Полечишь зубы в колонии или когда будешь дома».
«Они гниют, ты ничего не можешь сделать»
Суд у Александра был в октябре 2021-го. Мужчину приговорили к трем годам «химии». После вердикта он на время отправился домой: ждать информации о том, куда его направят отбывать наказание.
— Через пару дней я пошел в поликлинику к стоматологу. Мне сказали: три зуба в кризисе, то есть поражены. Лечить их бесполезно, нужно рвать. Сделать это я не успел, так как нужно было срочно пересекать границу, переплывать речку — и бежать из страны, — вспоминает он.
Мужчина обосновался в Вильнюсе и «забил на зубы». Почему? Говорит, что Красный Крест мог компенсировать только оказание скорой медицинской помощи, страховки первые полгода у него не было, денег особо тоже. К тому же следовало решать другие задачи: как снять жилье, чем за него платить и интегрироваться в новое общество. Ни в какие фонды он сразу не обращался, решил: «Руки, ноги есть, буду справляться сам».
— Как жил с такими зубами? Так и жил. Они гниют, ты ничего не можешь сделать. Купил себе ирригатор. Когда сильно болело, пил обезболивающее, — объясняет собеседник. — После того как получил медицинскую страховку, с острой зубной болью я обратился в поликлинику. Боль сняли, но лечение не предоставляли, для этого нужно было записываться к стоматологу, а там очередь. Знаю, что некоторые наши ребята по три месяца ждут. У меня же не было этих трех месяцев.
Мужчина пошел в частные клиники. Несколько медиков диагностировали ему пародонтоз. Сказали, это началось год-полтора назад.
— По датам совпадало, что я как раз был в СИЗО, — продолжает мужчина. — Чтобы начать лечение, нужен был панорамный снимок. Я искал, где его сделать дешевле. Нашел, сделал, стал советоваться со специалистами. Оказалось, за время в СИЗО и Вильнюсе все верхние зубы и часть нижних стали непригодны к лечению.
К концу 2022-го кризис обострился. 3 января 2023-го у Александра опять выпал здоровый зуб. В тот день мужчина, который в Вильнюсе занимается курьерской доставкой, как раз отвозил заказ в стоматологию. На следующий день он пришел туда уже как пациент. Прогнозы были неутешительные. Хирург-протезист посоветовал удалить все верхние зубы, поставить четыре импланта, чтобы закрепить на них ряд из 12 вставных зубов.
Кроме того, ему удалили четыре пораженных нижних зуба. В сорок лет у мужчины осталось лишь 11 своих зубов.
— Когда попросил врача сказать, каким будет первоначальный взнос за его работу, он назвал сумму в три тысячи евро (позже оказалось пять). Решил, буду лечить, поговорил с сестрой, чтобы продала мое имущество в Беларуси, которое не конфисковали, — говорит Александр. — Потом обратился в фонды. BYSOL, BY_help и американский фонд. С их помощью мне собрали 11 800 евро. Они и пошли на лечение.
Месяц назад Александру сняли швы в местах, где ставили импланты. По словам врачей, на то, чтобы импланты прижились, понадобится примерно полгода. Пока все в процессе, мужчине вверху поставили временные зубы.
— Они пластмассовые, белые, красивые. Их никак не отличишь от обычных. Затем их заменят, — говорит Александр. — Снизу на месте вырванных зубов пока ничего не ставил. Накоплю денег, тогда займусь. Тут уже не будет такой бешеной суммы, поэтому обращаться я никуда не планирую. Сам справлюсь. А пока вот уже месяц учусь по-новому разговаривать. Свистящие выговариваю по-другому, поэтому у меня даже голос изменился. Привыкаю. Первые две недели болело так, что импланты хотелось вырвать. Пил обезболивающее, антибиотики. Нужно было потерпеть. Сейчас легче.
«По ночам или при ухудшении погоды ногу крутило. Иногда мог просто идти, а она начинала болеть»
38-летний Александр Бобко родом из Ганцевичского района, но до заключения жил в Дзержинске. Он один из фигурантов «дела о тюках». Непредставившиеся люди без опознавательных знаков схватили мужчину с соратниками в поле 1 сентября 2021 года. В ту ночь задержанные разрисовывали стога с сеном в бело-красно-белые цвета.
— В поле нас записывали на видео и потом показывали по телевидению. Когда мне сказали представиться и спросили, что я тут делаю, я представился и ответил: «Хожу, воздухом дышу», — вспоминает мужчина. — Тогда двое силовиков отвели меня в сторону. Один ударил ногой в колено, которое мне лет десять назад прооперировали, — удалили задний рог мениска и крестообразные связки. Колено словно выгнулось и очень заболело. Потом он бил меня по лицу, в грудь, сказал: «Доедешь до Минска, я покажу тебе, как дышать». В этот момент я стал чувствовать, что нога опухает.
С поля Александра повезли домой на обыск и в Дзержинский РОВД на допрос. Там он сказал следователю о боли в колене и попросил, чтобы его осмотрел медик. Но просьбу не услышали. Больше он эту тему не поднимал.
— В ИВС нас раздели. У меня, как и у других мужчин, забрали штаны и обувь на экспертизу. Я остался в одной байке. В камере было холодно. Колено безумно болело, я хромал, — продолжает Александр. — Слышал, что моим подельникам отдавали вещевые и продуктовые передачи, родные мне их тоже приносили, но до меня ничего не доходило. На третий день я стал говорить, что замерзаю и у меня опухает нога, после этого мне выдали тапочки. Штаны из передачи дали только на пятый день.
Лекарств, чтобы успокоить боль, у Александра не было. К медикам он не обращался, говорит, понимал, «где нахожусь, и что им без разницы». Чтобы хоть немного себе помочь, мужчина разминал ногу, массажировал, пробовал присесть.
— В ИВС я находился 11 дней. За все заключение это время оказалось самое тяжелое. Ложиться на кровать можно было только ночью. При этом каждые 15−30 минут нас поднимали. Следовало подходить к окошку и представляться, — описывает ситуацию мужчина и говорит, что, так как он политический, его положили на второй ярус. — Шконка железная. Приходилось поджимать ноги и натягивать байку. Так хоть немного теплее.
По словам Александра, с больной ногой желания двигаться особо не было. Хотелось сесть и вытянуть ее. Но сделать это можно было лишь на лавке или бетонном полу. На полу недолго: он слишком холодный.
— Во время проверки камер требовалось, чтобы мы выходили в коридор. Руки на стену, ноги на ширине плеч. Продольный в это время бил своей ногой нам по ступням, — отмечает собеседник. — Не знаю, замечал он, что у меня с ногой проблемы или нет.
На 11-е сутки, вспоминает Александр, его перевели в СИЗО № 8 в Жодино. Тогда же отдали передачу от родных. В ней находились мази и лекарства, которые помогли снять боль.
— В Жодино отек сошел, но не до конца. По ночам или при ухудшении погоды ногу крутило. Иногда мог просто идти, а она начинала болеть. Тогда останавливался, разминал ее, — говорит мужчина. — Плюс тут у меня стали крошиться зубы. Думаю, это из-за питания, потому что раньше таких проблем не случалось. Здесь же у меня был флюс (воспаление челюсти. — Прим. ред.). Стоматолог снял опухоль и рассверлил зуб. И все, никаких пломб. Этот зуб стал шататься, колол язык во время еды. Я попросил его удалить. Медик ответил, что с ним не происходит ничего страшного. В итоге я сам вырвал его руками.
В ноябре 2021-го Александра перевели в тюрьму в Могилеве. Нога болела, зубы продолжали крошиться.
Суд приговорил Александра к году колонии общего режима. С учетом времени в СИЗО он освободился через восемь с половиной месяцев. 16 мая 2022 года мужчина вернулся домой. Практически сразу записался в Минске в частную клинику на прием к хирургу. Бывшему политзаключенному сделали рентген, МРТ, но проблем с ногой хирург на снимках не увидел.
— Хотя я же чувствую, с ногой не все в порядке. Она до сих пор опухшая, я не могу ее нормально согнуть, присесть, — описывает свое состояние собеседник. — Иногда, когда иду, в колене трещит. Такой звук, словно на ветку наступаешь. Периодически накрывает боль. Порой она возникает днем, порой вечером.
В Беларуси Александр съездил в санаторий, чуть восстановившись, уехал их страны. Где он живет сейчас, не говорит в целях безопасности.
— Здесь я тоже обратился к врачам. Мне прописали несколько наименований лекарств. Сказали, если легче не станет, снова записываться на прием. В июне курс заканчивается, так что пойду опять, — говорит собеседник. — Еще предлагали укол-блокаду (инъекция лекарства в очаг боли. — Прим. ред.). Многие, у кого проблемы со спиной, это делают. Но я пока не хочу, общался с таким людьми, они не рекомендуют.
На новом месте мужчина занимается строительством. На вопрос, как работает с больной ногой, отвечает:
— А что делать? Жить хочется, зарабатывать надо.
Читайте также
