Белоруска Елизавета (имя изменено по просьбе героини) рассказала CityDog.io о своем опыте беременности и родов в Германии. Впечатления у нее неоднозначные.
Елизавете 32 года, она — IT-специалист. В Германию девушка переехала вместе с мужем: обоим удалось найти там работу, поэтому пара решила попробовать пожить в другой стране. А через два года Лиза узнала, что беременна: сейчас ее малышу полтора месяца.
Беременность проходила хорошо, но спустя 18 часов схваток оказалось, что ребенок лежал неправильно — это дважды проверяли на УЗИ. Потом очень резко у него снизилось сердцебиение, а девушку начало трясти, как в ознобе. В итоге Лизе сделали экстренное кесарево сечение, после которого у нее осталась большая гематома: чтобы ее убрать, белоруску ожидает вторая операция.
Про замершую беременность в Беларуси: «Врач подошла и стала успокаивать: „Чего ты плачешь? Родишь еще“»
— До этого у меня была беременность в Беларуси. К сожалению, на шестой неделе она замерла. Меня тогда госпитализировали в нашу пятую больницу, чтобы провести медикаментозный аборт. В приемном покое после обследования, когда врач подтвердил, что беременность нужно прерывать, я сидела в коридоре и плакала. Это был очень долгожданный ребенок, и то, что все так оборвалось, стало сильным потрясением.
Врач, проводящая мой осмотр, подошла, села рядом и стала успокаивать в какой-то своей манере, которую я не совсем поняла: «Ну чего ты плачешь? Родишь еще». На тот момент я перестала плакать скорее от шока: такой вариант поддержки точно меня не вытягивал из этого состояния.
После операции в больнице психологической помощи мне тоже не предлагали: думаю, там просто нет штатного психолога, который работает с такими ситуациями. А от обычного персонала чаще слышишь обесценивание: «Молодая — еще родишь», «Чего плакать?» (хотя я понимаю, что поддержание морального духа пациенток в их задачи не входит). Поэтому психотерапевта я уже сама себе искала.
Но в целом медперсонал больницы отзывался на все мои просьбы и вопросы без проблем.
Про ведение беременности в Германии: «Здесь не носятся с беременной как с больным человеком»
— В Германии женщине только после шестой недели беременности нужно прийти к своему гинекологу для постановки на учет. После этого ей выдается так называемый паспорт матери (Mutterpass) — аналог нашей обменной карты, в которую вносят информацию о всех обследованиях, которые проходит женщина во время беременности.
Вообще я заметила, что ведение беременности в Германии происходит на расслабоне, скажем так. Здесь не носятся с беременной как с больным человеком: ты абсолютно самостоятельная функциональная единица, которой не нужно особенного подхода.
Но, честно говоря, иногда хотелось в какие-то моменты этого особенного подхода — например, в транспорте. Здесь всем фиолетово, что ты на восьмом или девятом месяце: все игнорируют. Если хочешь присесть — сама попроси об этом. Правда, надо сказать, от мужчин в Беларуси нет такого понимания ситуации, как от женщин.
Еще в Германии женщину особо не ограничивают. Если она чувствует себя хорошо и у нее нет каких-то противопоказаний, она вольна делать все что угодно: пойти в хайкинг, поехать на велосипеде, выпить кофе, съесть сырую рыбу (если она уверена в ее качестве) — пожалуйста.
На этом же этапе нужно определиться с методом родоразрешения: естественные роды или кесарево сечение. Если нет особых показаний к кесареву сечению и если пациентка готова к какому-либо виду анестезии, нужно договориться о встрече с анестезиологом для дополнительного исследования.
Я хотела делать эпидуральную анестезию, поэтому дополнительно у меня сняли кардиограмму, сделали анализ крови, измерили давление и дали заполнить большую анкету относительно анамнеза, наличия хронических или генетических заболеваний и прочего. Потом меня ожидала консультация с анестезиологом, который объяснял последствия выбранного типа анестезии.
Про патронажных сестер: «Могу к ней обратиться по совершенно любому вопросу»
— Сразу же после того как ты узнала о беременности, стоит искать хебамму — это акушерка/патронажная сестра, которая консультирует беременную, а в дальнейшем — уже родившую женщину по всем вопросам. Они не могут взять себе сразу много пациенток, потому что в основном работают на какой-то определенный район, поэтому поиском стоит заняться как можно раньше.
Мне очень повезло: моя гинеколог посоветовала русскоязычную хебамму. Это чудесная женщина, которая старалась во время беременности делать акцент на моем психологическом состоянии, на поддержке, давала консультации относительно врачей; она же мне посоветовала и врача, который работал в роддоме, где я потом рожала. У нее очень большой багаж знаний, которыми она делится до сих пор и которые я могу применять в уходе за собой и за ребенком. Она всегда на связи, я могу к ней обратиться по совершенно любому вопросу.
На самом деле это очень и очень помогает: мы с мужем в Германии одни, все друзья и родственники остались в Беларуси, поэтому помощи ждать не от кого. А от нашей хебаммы исходит такое спокойствие и уверенность, что и у меня сразу уходит беспокойство.
Про партнерские роды: «Мы почти всегда были одни»
— Когда начались схватки, мы с мужем пытались вызвать такси. Водители принимали заказ, но как только видели, куда надо ехать, сразу его отменяли. Так нас проигнорировали примерно семь машин. Мы уже решили ехать на автобусе, но в итоге какой-то таксист все-таки принял заказ.
При поступлении в роддом я передала только свои документы — страховую карточку, паспорт и бумаги для анестезиологов. Затем меня пригласили в родовой зал — это отдельная комната для каждой роженицы. Я не говорила о каких-то своих предпочтениях относительно ее наполненности, поэтому у меня были просто кровать, шкафчики медицинские, душ, туалет, стул для мужа.
И здесь стоит сказать, что от вашего партнера не требуют никаких справок, обследований, сертификатов о прохождении курсов по партнерским родам. Просто приходишь с человеком, с которым хочешь быть рядом, — и никто никаких вопросов не задает.
После осмотра, УЗИ, КТГ, установки датчиков для мониторинга сердцебиения ребенка пришел анестезиолог и сделал эпидуральную анестезию. Моя медсестра периодически заходила и проверяла состояние ребенка, уточняла мое самочувствие. Но какими-то дополнительными осмотрами, лишним присутствием нас не беспокоили. Правда, иногда хотелось, чтобы со мной была, например, акушерка, которая бы что-то подсказывала, советовала, что делать. Мы же почти всегда были одни.
Про роды и экстренное кесарево: «Я сказала анестезиологу, что больше не могу, мне больно»
— Сами роды, которые начались как естественный процесс, впоследствии потребовали экстренного кесарева. Спустя 18 часов схваток у меня было уже полное раскрытие, но ребенок лежал неправильно, что дважды проверяли на УЗИ. Потом очень резко у него снизилось сердцебиение, а меня начало трясти, как в ознобе. В родзале моментально появилось какое-то невероятное количество людей на меня одну: из того, что помню, — было примерно семь человек.
По рассказам мужа, персонал включил песню, которая имеет определенное значение (во многих западных больницах есть специальный «музыкальный код»: персонал понимает, что что-то произошло, как только на всю больницу играет определенная песня), и его выгнали.
Со всей клиники стали сбегаться врачи в мой родовой блок: все очень слаженно работали, а медсестра, которая за мной наблюдала, двумя руками взяла мое лицо и объясняла, что мне предстоит хирургическое вмешательство.
Читала, что во время кесарева сечения под местной анестезией женщина не чувствует боли, но ощущает, что ей делают разрез, достают ребенка и проводят другие манипуляции. Это нормально. Но в моем случае врач доставал малыша так, будто он вцепился ручками в мои ребра и не хотел вылезать. Настолько меня на столе колбасило, что я начала сползать. Я сказала анестезиологу, что больше не могу, мне больно. После этого он ввел общий наркоз, который подействовал очень быстро.
Проснулась я в палате, которая так и называется — «комната просыпания». Рядом со мной уже сидел муж, а ребенка нам принесли позже.
После родов: «Гематома так и не рассосалась, придется делать операцию»
— Малыша мне принесли на следующий день и оставили со мной. И в таком подходе я вижу огромнейший минус. После кесарева сечения у меня ужасно болел живот, я не могла даже подняться с постели — сразу теряла сознание, но при этом от меня ожидалось, что я уже буду брать на руки ребенка, кормить его, переносить на пеленальный столик и менять памперсы.
Медсестры заглядывали, но они в основном проверяли наполненность катетера, который собирает мочу, а спустя пару дней помогали дойти до туалета, потому что сама я бы этого не сделала (да и небезопасно), и ставили капельницы. Но уход за малышом был на мне.
В итоге на второй день у меня случилась истерика ночью: ребенок плачет, мне тяжело его покормить, пытаюсь что-то сделать… но я не знаю, как это делать. Да, я посмотрела курс подготовки к родам от белорусского акушера-гинеколога, но когда ты с этим сталкиваешься в реальности, все немного не такое, как ты себе представлял в голове.
Примерно на третьи сутки нужно было ребенка везти на обследование, но мне врач запретила даже вставать. В итоге медсестра, которая повезла малыша вместо меня, вернувшись, высказала претензию: почему я его сама не привезла. То есть я даже в туалет не могу сходить без посторонней помощи, а на меня вот так наехали. Было сильно неприятно.
Но самое неприятное: сразу после родов у меня появилась гематома размером с ладонь. Вначале на нее не обратили внимания — все-таки было серьезное оперативное вмешательство. Но через время моя врач обнаружила, что гематома не хочет рассасываться (плюс у меня был очень низкий уровень гемоглобина). И сейчас, спустя полтора месяца, она так и не прошла. Считаю, что это халатность врачей: они не убрали кровь в полости живота должным образом, и теперь мне нужно будет делать еще одну операцию под общим наркозом.
Я уже проконсультировалась с юристами, могу ли привлечь к ответственности медперсонал и потребовать какой-то компенсации за произошедшее. Но мне сказали, что я ничего доказать не смогу. И мне от этого ужасно грустно. С одной стороны, живя в Германии какое-то время, я понимаю, что медицина здесь хорошая, если ты умираешь: тебя вытащит с того света. Но вот профилактическая медицина здесь на уровне ниже плинтуса.
В этом плане я очень скучаю по Беларуси: да, я ходила там в частные медцентры, но и в Германии я тоже плачу немаленькие деньги за госстраховку. А в итоге получаю то, что получаю. Например, приема к узкому специалисту можно ждать что-то около 8 месяцев. Да, если у тебя приватная страховка, скорее всего это время ожидания существенно сокращается, но ведь такое позволить себе могут далеко не все.
Еще отмечу один момент: весь персонал, с которым я сталкивалась в больнице, не говорит по-английски. Это было очень странно, учитывая, что клиника рекламирует свои услуги и для иностранок. Если кто-то хочет рожать в Германии, обычные роды там обойдутся примерно в 4000 евро, а если случается экстренное кесарево, — от 7 до 10 000 евро. За такие деньги все-таки ожидаешь от персонала знания универсального языка. К счастью, у меня был определенный уровень немецкого, поэтому я могла попросить о помощи или сказать, что мне нужно.
Выписка тоже была странная: я не понимала, когда именно смогу поехать домой, потому что врач сомневалась из-за моего очень низкого гемоглобина. Но в конце концов решила, что можно выписывать, раз я себя нормально чувствую. В день, когда я собиралась домой, мне тоже никто и ничего не говорил: хочешь — иди, хочешь — оставайся. А когда сказала, что хочу выписаться именно сегодня, пришлось звать медсестру, чтобы из моей руки достали катетер. Для меня это очень странная организация работы.
Читайте также
