Инсульт входит в тройку самых распространенных причин смерти и инвалидности в Беларуси. Причем в первые 4,5 часа, когда помощь наиболее эффективна, в больницы попадают только 30% пациентов. Часто люди просто не распознают это заболевание и особенно, если оно случается в молодом возрасте. Кто-то принимает за реакцию на стресс, кто-то и вовсе за пищевое отравление. Мы поговорили с теми, кто пережил инсульт до 30 лет, о том, как это сказалось на их дальнейшей жизни.
«Что значит здоровый? У меня два инсульта за спиной»
Сергею 38 лет, сейчас он живет в Польше и работает инженером. Казалось бы, ничего необычного в этой истории нет, если бы не два инсульта в анамнезе. Первый мужчина перенес в 27 лет, второй — в 32 года.
— Работа всегда была сидячая, за компьютером. Еще долгое время занимался экстремальным спортом, но незадолго до 27 оставил его. Но не так много времени прошло, — рассказывает собеседник о своей жизни. — Не курил вообще, иногда с друзьями мог выпить пива. Какой-то крепкий алкоголь не употреблял.
Первый инсульт с Сергеем случился во время разговора с сестрой. Тогда у него внезапно очень сильно разболелась голова. Мужчина говорит, было ощущение, словно она вот-вот лопнет. Боль сопровождалась звоном.
— Было настолько страшно и больно, что я думал: не выдержу, — вспоминает он. — Потом все ушло, и начала кружиться голова. Не мог сидеть, просто обнял унитаз и меня рвало. Потом попытался доползти до кровати. Тогда думал, чем-то отравился, даже не мог представить, что это может быть инсульт. И вроде чуть полегчало. На следующее утро снова поплохело, болела голова. Вызвал врача на дом, и когда она пришла и выслушала все симптомы, просто выпучила глаза и стала звонить в скорую. Сказала, мол, не волнуйся, обследуют, и если все хорошо, пойдешь домой. В больнице сделали люмбальную пункцию, и опасения подтвердились. Медики были в шоке, потому что мне было 27 лет, и никогда ни на что не жаловался.
Несколько недель Сергей провел в больнице под наблюдением врачей. Причину нарушения кровоснабжения мозга найти не смогли, списав происшествие на недоразумение. Дальше были несколько недель реабилитации, после которых собеседник вышел на работу. Состояние восстановилось практически полностью, хотя пережитое давало о себе знать.
— У меня в сидячем положении болела и кружилась голова. Тогда я принес на работу подушку и начал работать лежа, — рассказывает он. — Постепенно все это прекратилось, и началась обычная жизнь. Попытался следить за здоровьем, правильно питаться. Но так как обошлось без тяжелых последствий (я шевелил ногами и руками, бегал вообще без проблем), все казалось недоразумением, и ни я, ни врачи не придали этому значения.
За следующие пять лет Сергей получил повышение, но работа все еще оставалась сидячей. В один из дней он решил уехать из Минска и поработать на даче недалеко от города. Вместе с ним в доме была мама. Вероятно, это спасло ему жизнь.
— Работал и в какой-то момент понял, что не могу говорить, — описывает он. — Это очень странное ощущение, когда ты хочешь сказать что-то, но не можешь. То есть все соображал, но произнести ни слова не получилось. А голова во второй раз не болела. Но тогда очень испугался. Мама в такие моменты теряется: увидела, что мне плохо, стала суетиться, окно открывать. А я не могу объяснить, что нужно вызывать скорую, зачем это окно? В течение считаных минут она позвонила врачам, и я расслабился. Хочется поблагодарить медиков, которые очень быстро приехали. К тому моменту у меня уже начала отниматься правая сторона. Сотрудник скорой поднимал мою руку, а она просто болталась. И лицо с правой стороны онемело — такие стандартные симптомы.
Бригада скорой помощи отвезла Сергея в больницу. Уже на подъезде у него начала немного шевелиться рука. Чувствительность же тела полностью вернулась примерно через 40 минут. Но его госпитализация все равно продлилась больше трех недель. После того как собеседник пришел в себя, врачи долго пытались выяснить, в чем причина двух инсультов в таком молодом возрасте.
— Уже чуть ли не ругался, что хочу домой, что устал, — делится мужчина. — Но медики уверяли: дела подождут, здоровье важнее. Они даже залезли посмотреть в сердце как-то через горло (это транспищеводная эхокардиография — метод ультразвукового исследования сердца специальным миниатюрным датчиком, встроенным в эндоскоп, который вводится в пищевод пациента. — Прим. ред.). Пока выясняли, в чем дело, я занимался с логопедом, чтобы восстановить речь. Мне очень не повезло: хотя поражение участка оказалось небольшим, но было в неудачном месте. Из-за этого речь была бессвязной, как будто я иностранец. Даже мурашки от воспоминаний.
Со специалисткой Сергей занимался долго, днями повторял скороговорки. Через две недели после инсульта уже говорил, пусть и медленно, с перерывами, иногда путая окончания и падежи. К моменту выписки речь практически вернулась, но стала другой: в чем именно разница, собеседник объяснить не может, но уверен, что раньше было не так. С этим согласны и знакомые, добавляет он.
— В итоге за почти месяц так ничего и не нашли, — констатирует мужчина. — Когда выписывали, я спрашивал, есть ли какие-то рекомендации, что нельзя делать? А мне отвечают, что не знают, в чем причина и что нужно ограничивать. Посоветовали вести здоровый образ жизни и все.
После выписки Сергей продолжил разбираться, что все-таки не так с организмом. Вспоминает, что когда в первый раз пришел в РНПЦ неврологии, врач очень удивилась.
— «Чего ты сюда пришел? Ты же здоровый», — сказали они. Сначала не понял и опешил: «Что значит здоровый? У меня два инсульта за спиной». Когда она поняла, что я не уйду, начались обследования, — рассказывает мужчина. — Ходил по всевозможным врачам, сдавал анализы, мне делали МРТ, всевозможные УЗИ, сдал даже генетический анализ. Единственное, что нашли, это отклонение в уровне гомоцистеина (серосодержащая аминокислота, которая в том числе может способствовать повреждению стенок сосудов и повышенному тромбообразованию. — Прим. ред.) По словам медиков, это возможная причина инсультов. Но в Польше, когда я ходил обследоваться, говорили, что не так уж он завышен, чтобы были подобные последствия.
С последней госпитализации Сергея прошло шесть лет. Сейчас собеседник физически чувствует себя хорошо. Организм восстановился, в мозгу не осталось пораженных участков. Сам мужчина ведет здоровый образ жизни, старается правильно питаться и регулярно обследуется у врачей. А вот с моральным состоянием все далеко не так радужно.
— После второго инсульта ко мне пришла психолог и спросила: «Как вы собираетесь дальше жить?!» Я вытаращил глаза, мол, что значит как? Как жил, так и буду, — рассказывает белорус. — А потом попросил привезти компьютер в палату, чтобы музыку включать, открываю — а там рабочая программа, над которой я сидел, когда стало плохо. У меня сразу закружилась голова. Первое время был страх, не мог работать за компьютером. Вся ситуация стала шоком, толком ничего не осмысливал: могу ходить, продолжаю жить, и хорошо. Но когда выписался, видимо, эта защита снялась. И вот после второго раза живу в постоянном страхе. А вдруг случится снова? А если буду один и никто не поможет? Пугает понимание, что ничего не сможешь сделать и будешь медленно умирать.
«Больше всего была в шоке от матери и ее приоритетов»
Случай Арины, наверное, наиболее необычный среди остальных: у девушки случился инсульт в 16 лет, когда она готовилась к поступлению в вуз. Сейчас 25-летняя белоруска живет в Европе, работает в сфере продаж. В университет она, кстати, поступила и успешно получила архитектурную специальность. Но тогда, будучи школьницей, очень перепугалась.
— Тогда нагрузки были колоссальные: сначала школа, потом репетитор, домашняя работа и еще могли быть курсы. То есть мне нужно было как-то все успевать, и не хватало даже свободного времени, чтобы сходить куда-то, погулять и заняться своими делами. Я просто сидела, сидела и сидела — вот так проходили дни, — рассказывает она. — К тому же сильно давили родители: мол, если не поступишь — будешь возвращать все деньги, потраченные на репетиторов. Обидно, когда ты ребенок, а родители говорят, что будешь должна в случае неудачи. То есть не ощущаешь поддержки, не к кому прийти за помощью. А самые близкие люди вгоняют в нервозность, тоску, отчаяние — конечно, это очень влияет.
В тот день Арина сидела дома за заданиями в любимой позе: поджав ногу под себя. В какой-то момент девушка почувствовала, что в левой ноге стало колоть, как будто она ее отсидела. Сначала собеседница не придала этому значения. Но потом колющее ощущение стало подниматься выше: сначала на руку, потом на лицо. Когда у Арины онемела вся левая часть, она испугалась.
— Я встала и поняла, что вообще не могу двигать левой ногой и рукой. Кое-как вдоль стенки пришла к матери в соседнюю комнату, — рассказывает девушка. — Она сначала подумала, что мне нечего делать и я пришла ее доставать. Но когда увидела, что не шучу, что реально не могу ни на вопрос ответить, ни руку поднять, испугалась и вызвала скорую. Естественно, я сама была в панике. Худо-бедно добралась до своей комнаты, легла и стала ждать. А перед глазами какие-то непонятные картинки. Дальше все как-то быстро прошло, что удивительно. Когда приехали медики, меня уже отпустило: кое-как могла говорить и шевелиться. Врачи скорой дали какую-то таблетку и предложили лечь в больницу, чтобы обследоваться. На что мои родители дали отказ: «Нет, мы не можем, у нас поступление». А на следующий день звонит педиатр и просто кричит в трубку: «Вы что, с ума сошли? Почему не согласились на госпитализацию? У вас такие симптомы!» Испугалась, побежала в поликлинику. Она выписала какие-то препараты, назначила МРТ, еще что-то. Мне вешали холтер для проверки работы сердца, периодически ходила на осмотр, измерять давление. Но все в целом было в порядке. Ожидала, что найдут как минимум лопнувший сосуд или что-то в этом духе, но ничего. Как мне сказали, в итоге они посчитали, что причина в перегрузке и давлении со всех сторон.
Как и в случае Сергея, особых рекомендаций у врачей для Арины не было: несколько месяцев принимать лекарства, вести здоровый образ жизни, не перегружать себя и стараться меньше нервничать. Получалось с переменным успехом.
— Первое время родители старались осторожничать, измеряли давление, спрашивали, приняла ли лекарства, в качестве поддержки ходили со мной по исследованиям, — рассказывает белоруска. — Могли выбить небольшое освобождение от учебы, чтобы я пару дней не ходила в школу. Но все равно поступление есть поступление. Остались репетиторы и домашние задания. В итоге, учитывая тесты и вступительные экзамены, в общей сложности в тот год я сдала 11 испытаний.
В университет Арина поступила, но стрессы на этом не закончились: перед каждым экзаменом девушка переживала. Правда, все равно старалась беречь себя и не очень нервничать. Произошедшее с ней всерьез восприняла только намного позже:
— Больше всего в этой истории я была в шоке от матери и ее приоритетов. А еще от того, насколько быстро пришла в себя. Не так давно наткнулась на статью, где рассказывалось, что у беременной женщины случился инсульт, и она целый год восстанавливалась. И это стало шоком, ведь со мной произошло то же самое. Но, видимо, молодой организм смог быстро прийти в норму. Мне не понадобились ни месяцы, ни даже недели на это. Очень повезло остаться в нормальном состоянии, это большая удача.
Последствий того состояния у девушки не осталось. Но внутри поселился страх, что все может повториться. Правда, к этому Арина подходит с практической точки зрения: главное, чтобы была страховка и человек рядом, который сможет вызвать скорую. И старается беречь себя, насколько получается.
— Делаю все, чтобы эта ситуация больше не повторилась. Не перегружаю себя, отдыхаю, занимаю голову полезными позитивными мыслями. Так что надеюсь, что такого больше не будет, — говорит она.
«Врач сказал, что если я не впаду в кому, то буду жить»
До 28 лет Вадим жил обычной жизнью в небольшом городе Минской области, работал программистом. Здоровье его не беспокоило, разве что иногда повышалось давление. Но мужчина пропивал таблетки и серьезно не относился к проблеме. Все изменилось летом 2013 года.
— Был август, мне оставалась неделя до отпуска: мы с женой хотели поехать в Крым. И вот проснулся, начинаю вставать и понимаю, что что-то не то, правая сторона не слушается, — рассказывает он. — Дальше события развивались молниеносно: сначала отнялась рука, потом нога, пропала речь. Супруга вызвала скорую. Медики сразу же поняли, что нужно в больницу, но в реанимации не оказалось нужных лекарств. Пришлось купить их самим. Через несколько часов поставили капельницу, сделали КТ. Все это время мог шевелить только головой, тело не слушалось. Говорить не получалось, хотя все понимал. И врач тогда предупредил, что если не впаду в кому, то жить буду. За шесть дней не впал. Тогда очень много думал: что делать, как жить вообще? У меня же скоро родится ребенок. Но я в целом оптимист по жизни, и, наверное, мысли об этом меня и вытянули.
Спустя практически неделю Вадима перевели в областную клинику, где стали выяснять, из-за чего случился инсульт. После множества тестов, анализов и МРТ оказалось, что причина во врожденной каверноме головного мозга. Это доброкачественное сосудистое новообразование, сформированное из капилляров.
— Как говорили врачи, это была бомба замедленного действия, и если бы не «рванула» в 28 лет, то инсульт все равно случился бы, только позже, — рассказывает он. — Можно сделать операцию, которая бы купировала эту каверному, чтобы такое больше не повторилось. Но, как мне объяснили, она находилась в глубоких отделах мозга. Вмешательством хирургов можно сделать только хуже.
После месяца в больнице собеседника отвезли в оздоровительный центр. На тот момент его состояние оставляло желать лучшего: уже мог сидеть, но на этом успехи заканчивались. Вадим вспоминает: если набирал сообщение в телефоне, вроде бы делал все правильно, а выходила «какая-то ерунда». Речь появилась, но оставалась неразборчивой.
— Например, когда я хотел шоколадку, почему-то все говорил «Чебурашка», — уточняет он. — И мне кажется, что говорю «шоколадка», но в итоге получается все равно «Чебурашка». Это было и смешно, и в то же время грустно. Но что в итоге все получилось, за два-три месяца речь пришла в норму. Разве что немного замедленная, но в остальном все хорошо.
Реабилитация была довольно интенсивной, вспоминает Вадим. Ему прописывали лекарства, ЛФК, и мужчина быстро пошел на поправку. Когда выписался, уже мог ходить, пусть и не очень уверенно. Но от трости отказался: услышал от других пациентов, что если начать с ней ходить, можно привыкнуть. Уже дома собеседник много гулял вместе с супругой, а еще у него родился ребенок — это тоже мотивировало поправляться.
— Когда выписался, меня позвали на медико-реабилитационную экспертную комиссию (МРЭК), и они хотели дать мне вторую группу инвалидности. А по ней не всегда можно работать. Но я вообще-то собирался, как иначе жить буду? — возмущается Вадим. — Так им и сказал, не надо никакая группа. Они посоветовались, и в итоге дали вторую группу с правом работать, но ограничением на определенные должности. Я был программистом до этого, и планировал продолжать заниматься тем же.
После выписки мужчину ждало долгое восстановление дома: несколько лет он ходил на ЛФК и различные процедуры в реабилитационный центр. За это время удалось практически полностью вернуть возможность ходить, сейчас Вадим только немного хромает. А вот с правой рукой ситуация немного другая: остался умеренный парез (потеря мышечной силы, связанная с поражением нервной системы. — Прим. ред.). По ощущениям собеседника, она работает только на 10%. Пришлось наловчиться пользоваться левой. Получилось так хорошо, что белорус смог восстановиться в университете и закончить его.
— А потом у меня началась эпилепсия, за все время было три или четыре припадка, — рассказывает он. — Как мне объяснили, что из-за мальформации в мозге (патологическое скопление извитых кровеносных сосудов. — Прим. ред.) могут быть такие побочки. И выписали таблетки, которые нужно пить всю жизнь.
Сейчас 36-летний Вадим живет в Индонезии: перебрался туда в поисках лучшего климата. Добавляет, что теперь реже сталкивается с повышенным давлением, а поддерживать свое состояние проще, всегда можно пойти купаться в теплой воде. Строгих запретов от медиков у него нет, но нервничать, пить алкоголь и ходить в баню очень не советуют.
— Сейчас в Индонезии чувствую себя лучше, здесь, наверное, атмосфера правильная и мне действительно пошла на пользу. И люди, которые видели меня несколько лет назад, теперь замечают: «О, а ты стал лучше ходить». Я приспособился жить в таких условиях, по сути, только с левой рукой. Вообще своей историей хотел сказать, что не стоит отчаиваться, а нужно адаптироваться к условиям и жить дальше, — считает он.
В случае инсульта важна скорость, с которой человеку окажут помощь. Поэтому важно вовремя распознать его. Это можно сделать с помощью быстрой диагностики: попросить человека сделать три простых действия: заговорить, улыбнуться, поднять руку. Если ему или ей будет сложно или невозможно связно говорить, улыбка получится кривой, а поднять руку не выйдет, это будет означать инсульт.
К распространенным симптомам также относятся:
- дезориентация, при которой человек не понимает, где он находится и что происходит. Возможна потеря сознания;
- головная боль, рвота, тошнота, головокружение;
- сильная слабость только в левых или только в правых конечностях, нарушение чувствительности конечностей;
- непонятная, несвязная речь;
- нарушение зрения: нечеткость, косоглазие.
Мы хотим, чтобы вы были здоровы! «Зеркало» стремится публиковать полезные материалы, которые сохранят ваше здоровье (в том числе ментальное).
Поддержите «Зеркало», чтобы мы продолжали создавать качественные и важные тексты и видео❤️🩹
Станьте патроном «Зеркала» — независимого медиа, которое ежемесячно посещает более 2 миллионов уникальных пользователей (и это только на сайте, а есть еще соцсети и мессенджеры!).
Пожертвовать любую сумму можно быстро и безопасно через сервис Donorbox.
Это безопасно?
Если вы не в Беларуси — да. Этот сервис используют более 80 тысяч организаций из 96 стран. Он действительно надежный: в основе — платежная система Stripe, сертифицированная по международному стандарту безопасности PCI DSS. А еще банк не увидит, что платеж сделан в адрес «Зеркала».
Вы можете сделать разовое пожертвование или оформить регулярный платеж. Регулярные донаты даже на небольшую сумму позволят нашей редакции лучше планировать собственную работу.
Важно: не донатьте с карточек белорусских и российских банков. Это вопрос вашей безопасности.
Если для вас более удобен сервис Patreon — вы можете поддержать нас с помощью него. Однако Donorbox возьмет меньшую комиссию и сейчас является для нас приоритетом.
Читайте также
