Виктор родом из Витебской области, но сейчас живет в Тель-Авиве и работает на стройке семиэтажного дома. Но не простым рабочим, а специалистом по технике безопасности. Как платят на такой должности, с какими трудностями приходится сталкиваться и много ли перерабатывать, Виктор рассказал блогу «Люди». Мы перепечатываем этот текст.
«Разнорабочим я получал в восемь-девять раз больше, чем в Беларуси с образованием»
В Беларуси Виктор окончил БНТУ и получил диплом инженера-строителя. Потом поступил в магистратуру, а после его распределили в районное ДЭУ — дорожно-эксплуатационное управление. Затем парень устроился в частную компанию, где занимался восстановлением взлетно-посадочных полос.
— После выпуска из вуза хотел трудиться на благо Беларуси, но за время отработки мировоззрение поменялось, — рассказывает мужчина. — Замечал, как в наших госорганизациях руководство общается с подчиненными, и понял — это не для меня. Думал, в Беларуси я со своей позицией окажусь либо в тюрьме, либо дворником. Просто работать, не высказывая свое мнение по каким-то вопросам, я не мог. Говорил друзьям: «Не должно руководство смотреть на подчиненного, как не понятно на что. Это неправильно». Они отвечали что-то типа: «Зато у нас чисто». Для меня этого было мало.
У Виктора еврейские корни. Поэтому он решил уезжать в Израиль. В Минске мужчина получил визу репатрианта, а по прилете в аэропорт Бен-Гуриона — израильский паспорт. Вручая документ, сотрудники Министерства алии и интеграции (которое занимается вопросами репатриантов) сказали ему: «Добро пожаловать домой». Так началась новая жизнь беларуса. О стране перед поездкой он особо не читал, поэтому впереди хватало сюрпризов. Сначала приятных. За неделю до вылета его мама-педагог увидела в соцсетях свою бывшую ученицу, которая живет в Тель-Авиве. Они списались, и девушка предложила молодому человеку неделю пожить у нее.
— С собой родители дали мне 1800 долларов. В 2019-м, когда я улетал, в Беларуси это было дофигища! За 200 долларов тогда можно было в Минске «однушку» на месяц снять. На следующий день после прилета я разменял сотку и пошел в магаз. Купил два пакета продуктов, на кассе мне назвали сумму, и мне еле хватило денег. Я тогда, помню, охренел от цен, — эмоционально вспоминает Виктор. — Дальше получилось так, что женщина, с которой мама училась в параллельных классах, тоже была в Израиле. Ее дочь сдавала комнату. Прихожу, смотрю, отвечаю: «Окей». В принципе, мне неважно было, где жить. Мне говорят: «700 баксов в месяц». Это без электричества, воды. Соглашаюсь и понимаю: мои 1800 быстро заканчиваются. Надо срочно искать работу (смеется). Сделаю отступление. Когда репатриируешься, первые полгода тебе в качестве поддержки каждый месяц платят материальную помощь (репатриант-одиночка 25 лет получает в месяц примерно 550 долларов. — Прим. ред.), но это не сразу, а после оформления документов, поэтому изначально рассчитываешь только на свои деньги.
Первая вакансия Виктора тоже нашлась случайно. На спортплощадке у дома парень разговорился с русскоязычной девушкой и ее мамой. Девушка работала в геодезической фирме. Новая знакомая предложила ему подойти в их фирму, спросить, есть ли свободные места. Виктора взяли помощником геодезиста — специалиста, который делал замеры местности специальным прибором. Никакие «корочки» для такой вакансии не требовались.
— Первая зарплата была 2000 долларов. Разнорабочим я получал в восемь-девять раз больше, чем в Беларуси с образованием, — рассказывает мужчина, оставляя за скобками разницу в уровне цен. — На фирме все говорили по-русски. Отношение ко мне было прекрасным. В Беларуси я никогда не уходил с работы с хорошим настроением. А еще я начинал в 7.00 и заканчивал в 15.30. Впереди целый день.
«Мое образование тут не нужно, но ребята учли, что я инженер и что-то в строительстве понимаю»
Так прошел год. Виктора повысили до геодезиста, но беларусу уже хотелось большего. Появилась цель — выучить иврит. Для этого нужно было пойти в государственную языковую школу — ульпан. Занятия там длились пять дней в неделю с 9.00 до 13.00, и так полгода. Нужно было искать вакансию с подходящим графиком либо вообще не работать, для этого требовалась подушка безопасности.
По вечерам после смены на фирме молодой человек стал развозить пиццу. Клиенты давали настолько хорошие чаевые, что месячный приработок был равен зарплате геодезиста. За полгода собралась неплохая «заначка», беларус ушел из геодезии и засел учить язык, продолжая заниматься доставкой. Ближе к выпуску знаний скопилось много, но практики почти не было. Виктор решил найти место, где бы с ним общались только на иврите. Спросил, нужны ли рабочие руки в кофейне, куда заходил после занятий. Оказалось, да. Сразу мыл посуду, а позже стал бариста.
— По деньгам там было фигово. Знал, буду жить в минус, но это лучшее, что придумал для практики языка, — рассуждает собеседник. — По-русски там не говорили вообще. После восьмичасовой смены у меня разрывалась голова. Снились сны на иврите. В подсознании появлялись рандомные слова. Где-то через два месяца стал привыкать, а через полгода плюс-минус понимать, о чем люди говорят. В общем, хорошо себя чувствовал.
Параллельно занялся подтверждением диплома инженера. Точнее, продолжил. В Израиле, объясняет, этот процесс складывается из двух этапов. Сначала документ проверяют на подлинность (это он сделал сразу после переезда), потом — на количество часов пройденных предметов.
— Я не знал, как именно проходит второй этап подтверждения, поэтому, прежде чем им заняться, учил язык. Думал, придется сдавать экзамены, но в итоге мне все подтвердили, даже не разговаривая со мной. Просто пришел ответ, что я в реестре инженеров Израиля, и мой номер. Все, — говорит мужчина. — Не знаю, почему так случилось. Мне объяснили, что такое бывает, когда твое количество часов превышает требования израильской программы. В Израиле бакалавриат на моей специальности три года, а в Беларуси я учился пять лет.
Следующие полгода Виктор отсылал резюме в разные компании. Говорит, откликался на все подходящие вакансии инженера. Ему перезванивали, но как только узнавали, что учился он не в Израиле, США или ЕС, отвечали: «Мы подумаем», — и пропадали.
— В какой-то момент мне надоело, подумал: «Что-то да будет». Уволился из кофейни, решил отдохнуть и посмотреть на ситуацию со стороны. Друг, который работал в Италии, предложил приехать к нему. Мы немного потусовались у него и погнали дальше. Месяц путешествовали по Италии, Австрии, Польше, Литве, — перечисляет он. — Когда вернулся в Тель-Авив, мне поступило два предложения о работе, но в строительстве не дорог, а домов. Одно из них — специалист по технике безопасности.
Появилось оно так: за полгода до нужного звонка Виктор спрашивал у знакомого о вакансии. Тот ничем не помог, но спустя время, когда перешел в другую компанию, услышал, что они ищут еще специалиста, вспомнил о беларусе. Для работы требовалось пройти трехдневные курсы.
— По сути, мое образование тут не нужно, но ребята учли, что я инженер и что-то в строительстве понимаю, — объясняет он. — Помимо своих обязанностей, я могу куда-то съездить, какой-то вопрос решить. Фирме это выгодно. В общем, мне предложили попробовать, и с середины 2022-го работаю у них.
«Китайцы — это просто солдаты стройки»
Фирма, куда устроился Виктор, занимается строительством домов и техническим надзором за другими проектами. У жителей Израиля всего один выходной в неделю — суббота, поэтому первый рабочий день беларуса выпал на воскресенье. Его поставили на стройку шестиэтажного дома.
— Приезжаю и понимаю: там только арабы, и кроме прораба никто не говорит на иврите, — вспоминает он. — Так начался мой путь в изучение арабского.
Ежедневные обязанности Виктора расписаны на чек-листе. С утра он должен проверить «опасные места на стройках», в течение дня следить, чтобы сотрудники носили спецодежду и обувь, надевали каски, а также использовали пояс высотника. С основными делами он справлялся за час-два. В остальное время читал документы и учился. Например, составил словарь строителя из ста профессиональных слов и запоминал, как они звучат на иврите и арабском. Параллельно возвращался к работникам, чтобы смотреть, как у них дела.
— По моему опыту, арабы — самый проблематичный контингент на стройке. Каждый день их бригада из 12 человек получала от меня штрафов пять где-то на 800 долларов. Им не нравилось работать в касках, надеть на высоте пояс высотника для них — это вроде как бояться, а они же не боятся. Тех, кто систематически не слушал и нарушал правила, я фотографировал. Позже эти снимки мы отсылали в компанию, от которой они работали, и там платили штрафы, — перечисляет Виктор. — Сначала злился на этих строителей, потом решил: если они не беспокоятся за свою жизнь, то мне зачем? Думаю, даже если бы с кем-то из них на объекте что-то случилось, учитывая количество их штрафов, был бы виноват не я, а они.
В Рамадан — священный для мусульман месяц, когда арабы не работали на объекте, — их заменила бригада китайцев. По словам Виктора, последних было человек десять, делали они все в 2,5 раза быстрее.
— На смену они приезжали в 6.30 и работали до 19.00. Я никогда не видел, чтобы люди столько трудились и были настолько дисциплинированны. Это просто солдаты стройки. Платили им в два раза больше, но я бы умер через неделю в таком режиме, — отмечает собеседник. — Строили они идеально и чисто. Всегда надевали каски и пояс высотника. В итоге арабов сняли с объекта и оставили китайцев.
Среди китайцев иврит знал только их прораб, причем говорил он ломано. Еще от одного из строителей беларус слышал отдельные слова. Парень был веселый, по энергетике чем-то походил на Виктора, поэтому они подружились. За четыре месяца общения с беларусом сотрудник уже нормально понимал иврит. Знания улучшили его позицию на рынке труда.
— Сейчас он стропальщик. Из-за того, что он знает язык, он может не работать тяжело. До сих пор раз в месяц мы ходим на кофе. Он мне очень благодарен, — говорит беларус. — Знание языка дает этому парню бóльшие перспективы.
Сам Виктор уже полгода трудится на другом объекте. Там работают молдаване. По словам беларуса, они не перерабатывают.
— При этом все они профессионалы. Чтобы попасть на работу в Израиль, на родине они сдают экзамен по своей специальности. Например, если человек ставит опалубку, то у него проверяют, как он это делает, а затем только выдают разрешение на работу, — отмечает он. — Может, у них не такая скорость, как у китайцев, но качество нормальное. Местные жители, которых я встречал на объектах, — это либо их владельцы, либо инженеры. Тяжелой физической работой они занимаются редко. В основном только в тех случаях, когда трудятся на себя. Например, в бригаде, что устанавливает окна.
«Отношения с обычными строителями у меня нормальные. По пятницам мы устраиваем барбекю»
График дня на стройке, где работает Виктор, отличается от беларусского. Например, обед у сотрудников полчаса. Время его начала не фиксировано. Люди сами договариваются, во сколько им удобнее.
— Время работы на объекте зависит от периода. Если строим скелет монолитного дома, то трудимся с 7.00 до 19.00, когда идут внутренние отделочные работы, то максимум до 15.00, — вводит в курс дела собеседник. — Рабочая неделя — с воскресенья до середины пятницы. Это, конечно, напряжная штука, но пятница на стройках — лайтовый день: мы на объекте до 13.00. В пятницу нет смысла сидеть на работе, потому что это день уборки, когда участок приводят в порядок, чтобы в воскресенье нормально и качественно начать смену. Все понимают, чтобы отдохнуть нужно дня два, поэтому в пятницу на сотрудников никто не давит.
Сильных различий в технологии строительства на местных стройках беларус не заметил. Хотя на некоторые моменты обращает внимание. Места в городах Израиля немного, поэтому одна из главных особенностей здешних новостроек — подземные этажи, где размещают парковки. Начать работы с «минус два-три этажа вниз — это норма».
Второе отличие — это обязательные бомбоубежища. Когда-то строили одно на дом, сейчас для удобства делают в каждой квартире. В дни обстрелов люди просто закрываются там, и не нужно никуда спускаться.
— В бомбоубежище бетонные стены толщиной 30 сантиметров и сильное армирование. В каждой такой комнате стоит система вентиляции и мощная дверь. В зависимости от расположения дверь просто железная либо усиленная. Вторую ставят, если в помещении, где она располагается, есть окно, куда может залететь ракета. Я как-то такую устанавливал. Вместе с рамой она весит килограммов 350, — отмечает Виктор. — Бомбоубежища в квартирах на разных этажах идут друг под другом, как лифтовая шахта. Помню, видел в новостях, как ракета снесла два этажа, а эта «свечка» осталась. Люди открывали из нее дверь, а у них нет целой квартиры.
По словам беларуса, в Израиле люди любят сидеть на балконах, поэтому лоджии тут могут быть и 20 «квадратов». Сам молодой человек своим жильем пока не обзавелся и арендует дом-студию. В месяц без коммуналки платит 1200 долларов.
По условиям контракта, за каждый отработанный на фирме месяц Виктор получает один свободный оплачиваемый день. За год так можно «накопить» 12 дней отпуска. Однако собеседник предпочитает их тратить по ходу, а если хочет двухнедельные каникулы, оформляет их за свой счет. Случались на работе у него и приятные бонусы. В Израиле узкие улицы, из-за этого на один из объектов, где трудился беларус, как-то не мог попасть экскаватор. Виктор придумал решение этого вопроса. На фирме в благодарность ему за это арендовали машину на выходные. На ней парень отправился в путешествие по Израилю.
— Отношения с обычными строителями у меня нормальные. По пятницам устраиваем барбекю. Они профессионалы: моя задача — не мешать им делать свою работу, а их — не выходить за рамки допустимого. Со стороны начальства тоже нет такого, что я главный, ты подчиненный. В Израиле руководитель должен своими знаниями доказать, что он начальник. С боссом могу спорить, доказывать, почему не стоит делать именно так. И меня за это никто не уволит, — говорит мужчина. — В Беларуси у меня была ситуация, когда, решая рабочий вопрос, позвонил главному инженеру фирмы и выслушал от него столько! А все из-за того, что на участке у меня есть прораб и я не соблюдаю субординацию. Здесь я спокойно могу позвонить владельцу фирмы и задать вопрос, который хочу. В иврите, кстати, нет обращения «вы», все разговаривают на «ты».
По словам беларуса, работа на стройке в Израиле хорошо оплачивается. Он зарабатывает около 3000 долларов.
— Обычный рабочий получает примерно столько же, но может и больше. Во-первых, он работает по часам, а не на ставку, во-вторых, в зависимости от своих умений он может повышать цену за свой труд, — объясняет собеседник. — Китайцы, например, получали где-то тысяч по шесть.
Виктор на этой зарплате тоже останавливаться не собирается. В планах у него стать инженером-строителем. У таких специалистов, говорит, заработок значительно выше.
— У меня есть образование, опыт в стройке. Осталось подтянуть чтение и письмо, потому что придется много работать с документацией, — заключает беларус.
