Сегодня смотришь на YouTube, как работают противотанковые комплексы, а завтра идешь с ними штурмовать позиции противника — в жизни этого человека такие переходы не редкость. Например, был еще такой: сначала участвуешь в разгоне протестующих, а через некоторое время протестующий уже ты сам. Это история бойца батальона «Террор» с позывным Саид — в прошлом сотрудника беларусских силовых структур. Сегодня он воюет в составе ВСУ. Об этом он рассказал на киевском Крещатике, в студии «Громадського радіо» для подкаста «Пагоня и Тризуб. Беларусы в Украине», который выходит при поддержке «Зеркала». Это текстовая версия беседы с незначительными сокращениями.
«Основные деструктивные движения в 2010-м проводили специально обученные сотрудники силовых структур»
Есть военные операции, о которых много не говорят официальные лица, а СМИ не располагают подробностями. Это в том числе заходы на территорию противника — «за ленту». Саид участвовал в рейде в Грайворон Белгородской области, один из которых происходил в мае 2023-го. Это был массированный переход границы с попыткой захвата или временного контроля части территории РФ. В ходе операции боец должен был работать по своему основному профилю — с противотанковыми ракетами Javelin и NLAW.
— Нас со старших групп собрали, довели всю ситуацию. Мы скачали необходимые карты, уяснили порядок выдвижения колонн, кто с кем взаимодействует, в какой группе, кому подчиняется, — разобрали всю эту военную магию и пошли доводить личному составу. А у меня на тот момент была одна примета, такая личная, и я всегда перед отправкой на боевые ее искал: если она сбылась, то все окей, значит, мы вернемся, я точно вернусь целым. И тут она не сбывается. Я уже такой на легком кипеже. Ладно, думаю, надо настраиваться на боевую работу, все это фигня. Тут звонит жена: «Как вы там? Слушай, у меня сердце неспокойное, у вас там все хорошо? Где вы? Чем занимаетесь?» А я сижу, патроны в магазин забиваю: «Да нет, мы тут еще. До фронта неизвестно сколько, не переживай. Еще никаких движений нет, все хорошо, я поевший и в шапке». Ну и мы выходим на задачу. У меня такое настроение было: ай, ну убьют и убьют.
В конце задачи группа оттянулась к погранпереходу в Шебекино. Там к тому моменту украинская артиллерия уничтожила российские полевые укрепления и блиндажи. Бойцам нужно где-то укрыться и ждать следующую команду: выдвигаться куда-то еще, занимать рубеж или возвращаться.
— Я ходил, искал укрытие — ничего нет. И стоят два «макс про» (International MaxxPro — американские бронетранспортеры. — Прим. ред.), их нам тогда только выдали. В одном из них аппарель — задняя эта дверь большая — откинута, я туда залез, сижу, чилю. Прибегает наш старший группы и говорит выдвигаться к погранпереходу, там нашли укрытие. Я все хватаю, выбегаю и тут понимаю, что забыл каску. Делаю буквально разворот, три шага внутрь этого броневика — и в аппарель прилетает снаряд от СПГ п***рской. Сразу взрыв, осколки. И я с этой каской стою посредине, целехонький выхожу. Тип этот, который меня звал, говорит: «Бл*, братан, ты живой. Я думал, тебя убило». Я такой: бл**ь, вот это было близенько, трындец! Вот первый такой близенький, — говорит он.
В воспоминаниях Саид возвращается на несколько лет назад — в август 2020-го. В день выборов он впервые пошел на демонстрацию как протестующий. Рассказывает, что как человек, осведомленный в методах и способах оперативно-розыскных действий, уже тогда полностью маскировался: закрывал лицо, все части тела с татуировками, по которым его могли бы опознать.
— Круг, скажем так, сотрудников наших подразделений довольно узкий, поэтому иногда достаточно просто взгляда в глаза через прорезь маски, чтобы узнать, кто напротив. Было пару моментов, когда мы в толпе вот так глазами встречались с людьми, с которыми я когда-то пересекался по службе. Человек был без маски, я его узнал, и он знал меня.
Но был тот человек таким же протестующим или выполнял задание, Саид не знает. Позже мужчина стал «получать приветы» от бывших коллег. Но почему когда-то вообще ушел из силовых структур, в которых, к слову, преуспевал? Одной из причин стала как раз президентская кампания 2020-го. Хотя Саид не ждал, «что люди там супер-пупер выйдут», но видел, что недовольство действующей властью в обществе растет, и продолжать дальше работать на эту систему у него желания не было. А с разгоном протестующих, в том числе в самые жесткие моменты, сам уже сталкивался. Например, после выборов 2006 и 2010 годов.
— Конкретно наше подразделение привлекали к участию в силовом разгоне… Наверное, нет — в силовом прикрытии этих всех… Не всех, но некоторых, скажем так, крупных оппозиционных мероприятий, — подбирает слова собеседник. — Тогда мы активно принимали участие во всех этих моментах как силовой резерв. Я видел, что часть населения недовольна, но эта часть была незначительной в сравнении с остальной. Большинство людей реально жили по принципу «мне не мешает — и слава богу».
Саид вспоминает вечер после выборов 19 декабря 2010 года: тогда в центре Минска устроили жесткий разгон. Его кадры тогда заполнили новости, а протест был жестко подавлен. Боец рассказывает, к каким именно хитростям прибегали силовики.
— Скажем так: на тот момент это была довольно неумело срежиссированная провокация. Основные деструктивные движения проводили специально обученные сотрудники силовых структур. Если мы говорим о том, когда ломали дверь в парламент, когда били арматурами стекла, якобы были столкновения с милицией, то часть людей там была как раз сотрудниками. Я даже знаю их. Мы тогда все работали по гражданке, и часть боевых групп находилась в массе, в толпе. Старшим групп передавали по радиостанциям команду вести деструктивные действия — то есть затевать драки, нападать, разбивать витрины и так далее. Часть офицеров (я с этими людьми по-прежнему общаюсь, им честь и хвала) просто отказались это выполнять. Они выключили радиостанции, сделали вид, что связи нет. А когда на разборе полетов при личном составе им стали предъявлять, человек спросил: «Какой конкретно был приказ? Я просто не слышал». Начальник видит, что вокруг куча сотрудников, понимает, что, возможно, где-то там его кто-то может записать на диктофон либо еще что, и просто «очканул», струсил еще раз повторить.
Несмотря на участие в тех событиях на стороне оборонявших власть силовиков, Саид говорит, что не жалеет о своих действиях: «Я не совершал никаких преступлений или негативных поступков». Он также вспоминает украинский протест.
— К сожалению, в Беларуси не такая мощная традиция сопротивления. Я приехал в Украину — здесь многие ругают Зеленского, Порошенко, еще кого-то, ругают власть в целом. Но многие украинцы просто не понимают, насколько они в более выгодном положении, чем, например, беларусы либо россияне. В их стране много недостатков. Я здесь довольно долго живу и их вижу. Но есть одно просто огромнейшее достоинство, которое эти недостатки во многом нивелирует, — это сменяемость власти. Люди и законным образом могут ее сменить на выборах — относительно честных. Абсолютно честных, наверное, не бывает нигде: везде какие-то фальсификации, злоупотребления. Тем не менее, когда результаты отражают преобладающую в стране точку зрения, мы можем считать, что они прошли честно.
«Знаете, что беларусская армия может сделать на территории Украины? Красиво покрасить бордюры, траву покосить»
Доброволец вспоминает случай, который произошел с ним на службе, когда он только пришел молодым офицером. Говорит, на совещании старший начальник «позволил себе высказаться крайне оскорбительно» в его адрес. Саид ответил резко.
— Я просто поднялся и в присутствии всего личного состава сказал: «Если это повторится, я тебя просто застрелю». Сказал с таким видом, что ни у кого сомнений не возникло, в том числе у начальника. Ну и он поступил достойно: никаких видимых репрессий в отношении меня не последовало. То есть, когда ты готов дать отпор, ты говоришь, что не будешь что-то делать, потому что это незаконно, никто не будет на тебя давить, — уверен мужчина.
Как тогда были устроены беларусские силовые структуры? Насколько они лояльны режиму? Саид не перестал общаться с бывшими коллегами и хорошо понимает, какие настроения там. Почему, например, во время протестов 2020-го не было громких голосов против режима со стороны правоохранителей.
— К сожалению… нет, не к сожалению — это такая особенность силовых органов — люди готовы пойти за человеком, который представляет для них авторитет. Вот если бы кто-нибудь, например, Юрий Караев, который тогда был министром внутренних дел, выступил публично и сказал: «Нет, мы не будем нарушать закон: все должно быть четко. Мы будем считать голоса, контролировать». Либо уже после того, как люди начали 9 августа возмущаться результатами выборов. Если бы такого уровня люди выступили, даже один человек, мы бы жили уже в другой стране.
У Саида есть мнение насчет того, почему беларусская армия не присоединилась к российской в агрессии против Украины. Он считает, что одна из причин — отсутствие одобрения общества.
— То есть тот факт, что Россия напала на Украину, уже сам по себе возмутил людей. А то, что напала с территории Беларуси, — просто огромное возмущение вызвало. Второй момент: беларусская армия не готова к ведению наступательных боевых действий, откровенно не готова. Она по большей части призывная, люди несут срочную службу. Вчера этот хлопчик стоял на линейке, колокольчиком звенел, был красивенький, опрятненько одетый… Опять же, состав. У нас в армии огромное количество должностей в медслужбе и связи занимают женщины. Вот ты командир бригады, как ты придешь и скажешь ей: «Прапорщик Иванова, нужно срочно под Мозырь ехать: мы на Украину нападаем. Киев за три дня [берем]». Она ответит: «Иди на х*р». Эти жиночки, которые в частях прапорщики или старшие сержанты, — на них вообще управы нет в войсках. Для них комбригов и комбатов послать — это просто вместо «здравствуйте», — делится своим мнением о ситуации в армии Саид.
— Я общался с украинскими спецслужбами, мы обсуждали вероятность вступления беларусской армии в войну. Я шутил на этот счет: «Знаете, что эта армия сможет сделать на территории Украины? Если, например, россияне захватят какую-то воинскую часть и уйдут дальше, беларусские военные могут прийти и красиво покрасить бордюры в белый цвет. Траву покосить, чтобы ровненькая была». Вот такого формата боевую задачу мы можем выполнить.
С началом полномасштабного российского вторжения в Украину Саид присоединился к беларусским добровольцам, тогда как раз раз формировался полк Кастуся Калиновского.
— Я смеялся, что вообще приехал на войну в шортах, кроссовках, с одной или двумя майками, еще три пары носков и трусов. Вот на таком лайте. А потом уже за мной из Беларуси, окольными тропами через людей, доезжало мое снаряжение. Еще то, которое я покупал для тренировок во время службы, ну и то, которое я покупал, понимая, что, если случится серьезный движ, я должен быть готов. Ты не побежишь покупать бронежилет: он у тебя должен быть, как и боевая каска. Вот противогазы у меня на всю семью были — на жену, меня, и даже маленькие на детей. На первоначальном этапе украинское государство мне выдало автомат, потому что остальное у меня было свое. И, в принципе, наверное, так и остается сегодня.
«Не буду говорить, что альтруист такой, мне себя не жалко и я готов ради украинцев жизнь отдать»
В самом решении воевать на стороне Украины у беларуса был расчет: если Россия проиграет, у его родной страны появится шанс на изменения.
— Первое, что меня заставило сюда приехать, — надежда, что я доживу до победы и мы успеем поменять ситуацию в Беларуси. И была цель немножечко смыть этот позор с нашего народа, который Лукашенко на него наложил своими действиями, допустив использование беларусской территории и инфраструктуры для нападения.
А второе — огромное желание помочь украинцам в их справедливой войне. Хотя не буду говорить, что альтруист такой, что мне себя не жалко и я готов ради украинцев жизнь отдать. В некотором роде здесь народ просто вызывает у меня восхищение. То количество патриотов, которых я встретил на войне, это просто что-то с чем-то. Донаты эти космические, когда люди закрывают огромные сборы, героические подвиги в боях, о которых мы зачастую и не знаем. А там люди реально делали вещи, что просто космос! И, в принципе, на этом пути не жалко сложить голову, на самом-то деле, — признается доброволец.
И вот лето 2022-го. Саид еще в Киеве. Прошел учебку. Тогда батальон Калиновского уже стал называться полком и включал в себя два батальона. В один из них — «Террор» — мужчина и пришел, в группу «противотанкистов». Тогда терроровцы как раз были задействованы в обороне Николаева.
— Такой переход был неожиданный. Мы садимся с утра в машину в Киеве выезжать туда, мне говорят: «Братан, не переживай. Пока ты приедешь в этот Николаев, там еще, может, вас отправят на две-три недели с Силами спецопераций в учебный центр… На войну попадешь еще не скоро». Типа наберись терпения. Думаю: ладно, надо так надо — будем тренироваться. Где-то на половине дороги звонит товарищ, который уже выполняет боевые задачи: «Слушай, мы сегодня ночью идем на штурм — открывай интернет, ищи ролики про Javelin и NLAW, качай их себе на телефон и, пока едешь, изучай. Ты как вообще, с нами?» Ну я такой думаю: бл*дь, ну как я, кореша же не брошу! «Да, братан, конечно, с вами, конечно, с вами пойдем».
Портативные противотанковые комплексы NLAW и Javelin сыграли важную роль в начале российского полномасштабного вторжения. Когда Саид доехал до места назначения, ему на базе выдали новенький «энлав». Из Киева он привез автомат и четыре магазина патронов.
— С четырьмя магазинами идти на штурм — это смех. Я бегаю, короче, по оружейке, пацаны мне подсуетили еще штук шесть магазинов. Подгоняю снарягу, все готовлю… Мы приехали просто огромной колонной в какую-то посадку, замаскировали машины, набрали еще гранат. Пошли в «серое» село (в серой зоне — на территории, которая до конца не контролируется ни одной из сторон. — Прим. ред.), минимально его зачистили, заняли пару хат. Тут же начинается обстрел… И это еще не штурм — это только подготовка! П**оры нас начинают крыть 82-м минометом, начинаются перебежки… Это самые первые разрывы [снарядов], ты еще вообще не отстреливаешь дупля, как это все: никогда раньше в боевой обстановке такого со мной не происходило. Из хаты в хату бегаешь, миномет по тебе лупит. Мы были в одном селе, а штурмовать надо было соседнее — между ними речка и лес.
Переплывать надо было на резиновой надувной лодке. По переправе стрелял п***рский миномет. А я еще плаваю не очень хорошо, плюс на мне бронежилет, снаряга вся, я думаю: «Ну, все, пи***ц, бл**ь. Ну, сейчас мина — бэмс, лодка — на дно, и я вместе с ней. Короче, мы схватили эту лодку, где-то бегом, где-то пешком, метров 500, наверное, до этой речки бежали, пока не переправили ее на тот берег.
Дальше начался обстрел — бойцы разбежались в разные стороны. По ходу развития событий командование подразделения оценило ситуацию и решило, что штурмовать в таких условиях слишком опасно.
— Нам проводник, вэсэушник, говорит: «Бл*, пацаны, не бегите: тут все заминировано. Можно ходить только по тропе». Бл**ь, думаю, что за приколы такие вообще? Когда вот это «пиф-паф», «я всех убил из американского пулемета»? — вспоминает он. — Мы прошли через заминированный лес, вышли на позиции. В это время наша разведка уже была на окраинах села, их там хорошенько обрабатывал п***рский танк. И тут нам говорят, что штурм — это рискованно. И я, который полдороги помогал тащить «улитку» от АГС с выстрелами к АГС, думаю: «Бл**ь, и что — мне тащить обратно, что ли?» Говорю: «Давайте, пацаны, АГС (гранатомет. — Прим. ред.) поставим и хотя бы им туда [по противнику] накинем, ну чтобы не тащить обратно». Они в ответ: «Нет, никаких „накидываний“ в пустоту не будет — нужно экономить БК. Тащим все обратно». И все — мы опять под п****ским огнем назад это тянем.
Это было лето 2022-го. То село тогда немного позже вернулось под контроль ВСУ. Россиян отбросили от Николаева, а осенью был освобожден соседний Херсон. В ходе боевых действий погиб командир подразделения Саида Тед. Это случилось при повторном штурме того же села вблизи Николаева.
— Мы ехали на Mercedes Sprinter — это автобус на 14 посадочных мест. На нем надо было добраться до точки выгрузки, а потом еще километр или несколько пройти пешком, а после — штурмовать это село. Так как не было «брони» (бронированной техники. — Прим. ред.), первая партия людей поехала на том «спринтере», а он наехал на противотанковую мину. Ошибся проводник… Вот как бывает на войне: Тед погиб, а остальные в основном получили легкие ранения, практически все восстановились. Как бы ничего героического, чего-то супер-пупер типа «сжег 800 танков, взял в плен троих Шойгу» нет. Просто человек погиб, офигенный человек, на котором держался просто такой пласт работы в подразделении, что просто п**дец. Вот когда он погиб, я понял, что с войны уже не уеду сам… Тед был человеком, которого можно назвать цветом беларусской нации. И теперь это одна из причин, по которой я остаюсь воевать, — это довести все до конца и отомстить за смерть погибших побратимов.
Как Саид уже говорил, он хочет вернуться в Беларусь. Но не строить жизнь заново — у него есть цель.
— Первым делом я отомстил бы тем, кто пытал мою жену за то, что я здесь. Нашел бы этих людей и отомстил. А потом пускай будет закон, розовые пони и демократические принципы, — говорит он и рассуждает, почему протест четыре года назад силовикам удалось задушить. — Большая ошибка беларусов, и ее во многом потом повторили украинцы, что люди поверили в победу как в состоявшееся явление. Тогда, помню, нас в Минске одномоментно вышло 250 тысяч человек (по разным оценкам, протестующих было от 200 до 400 тысяч. — Прим. ред.). Эта стела, все в бело-красно-белых флагах, в людях…
И от этой эйфории пошел нарратив, что мы победили — нужно только дождаться, пока Лукашенко поймет, что проиграл. И, к сожалению, большая часть населения самоуспокоилась: «Все, можно ничего не делать». И вот в ту же самую ловушку попало украинское общество в 2022 году, в 2023 году, когда на Харькове мы удачно контрнаступали, на Херсоне. И пришла какая-то эйфория, что все уже, п***ры — это «чмобики», мы их победили, давайте праздновать. А мы не победили. До победы еще… Вообще, она даже не близко. Сейчас в лучшем случае середина матча. В лучшем случае. И чем дальше, тем будет все тяжелее и тяжелее эту войну вести, — считает беларусский доброволец. — И нужно не расслабляться, а, наоборот, максимально собраться, искать в себе силы, поддерживать друг друга в том, чтобы эту борьбу продолжать.
Читайте также
