Минчанин Алесь Пятровский раньше был ювелиром, неплохо зарабатывал, мог позволить себе путешествия по Европе. После начала большой войны в Украине его жизнь круто изменилась, и сейчас о прошлом беларуса напоминает только его позывной Ювелир, который он получил, вступив в ряды ВСУ. В рамках совместного проекта «Погоня и Тризуб: беларусы в Украине», который «Зеркало» делает с «Громадськім радіо», наши коллеги записали подкаст с Пятровским. Это его текстовая версия с сокращениями.
В первые дни после российского вторжения в Украину, вспоминает Алесь Пятровский, путешественники с российскими и беларусскими паспортами по понятным причинам подвергались особо пристальному вниманию со стороны европейских пограничников.
— На границе, уже Литва, я стою третий, и передо мной россиянка подает паспорт, и пограничник так смотрит на нее. «Цель посещения Евросоюза?» Она говорит: «К папе еду». «А папе сколько лет?» Она: «60». «О, нет, папа уже совершеннолетний. Это не повод для посещения Евросоюза». Ставят ей отказ.
Следующая женщина: «Я на экскурсию». Спрашивают: «А вы экскурсии купили?» — «Я там куплю». Они: «Нет, не повод для посещения Евросоюза». И тут моя очередь, думаю, ну все, сейчас откажут мне.
И пограничник: «Куда?» Я отвечаю: «Рига, Будапешт». «А потом куда?» Я: «А потом в Украину». «Воевать?» — «Да». — «За кого?» Я говорю: «Ну, я ж в Украину еду». Пожал мне руку: «Молодец». И пропустил, — вспоминает Пятровский начало своего уже военного путешествия.
Путч, выборы 1994-го и первые «сутки»
Мы общаемся с Алесем Пятровским во дворе больницы, где врачи ставят его на ноги после ранения. На ноги — в прямом смысле слова, пока он передвигается в основном на коляске. Больше года Алесь проходит реабилитацию в разных госпиталях. Его правая нога короче левой на 10 сантиметров. Ранение он получил, когда противник был метрах в 30 от него и напарника с позывным Минск.
— Они кидали гранаты, кричали: «Нацик, сдавайся, будешь живой. Не бойся», — вспоминает он тот бой.
Пятровский надеется вернуться в строй и уже начинает потихонечку вставать на костыли.
— Вы не представляете, какое это счастье — самому сходить в туалет. То есть ты просто уже счастливый. Некоторые у нас ребята не могут. Большинство даже.
Разговор заходит о Беларуси. А именно — о его самой первой акции протеста. Тогда 15-летний Алесь учился в советской школе. 1991 год, до развала Союза оставались считаные месяцы, когда ученику поручили подготовить политинформацию.
— Мы с родителями ездили в Вильнюс. И самое интересное, что я там купил газету «Свабода» на беларускай мове. Ну, как проходила политинформация — ты взял газету «Правда», которую выписывали родители, там или «Известия». И тут я со своей этой газетой «Свабода».
Алесь вспоминает, что тогда разгорелся серьезный конфликт с учительницей, дошло до директора, парня грозились выгнать из школы, поставили «неуд» по поведению за четверть.
И тут перед началом нового учебного года в Москве происходит неудачная попытка путча, компартию, кажется, вот-вот запретят, в воздухе пахнет уже настоящими переменами.
Второй протест Алеся Пятровского — это уже во времена прихода Лукашенко к власти. Первые президентские выборы в Беларуси. Кандидаты выступали по ТВ, в том числе и Александр Лукашенко, который говорил о свободе слова.
Спустя год, в 1995-м, он же проводит референдум и меняет бело-красно-белый флаг и герб «Пагоня» на символы, основанные на советских.
— Для меня, допустим, мой герб «Пагоня» и флаг — это что-то святое. Это патриотизм. Да, я этим горжусь. Я гордился, и горжусь, и буду гордиться. И тут его опять меняют. К тебе вообще не прислушиваются. И ты просто такой — ну как? Молодой, после глотка свободы. Я по наивности думал, что мы можем как-то повлиять.
После тех протестов Пятровский попадает за решетку на 15 суток. Признается, то, как милиция обращалась с задержанными, его очень возмутило и потрясло.
— У меня просто переворачивалась земля, у меня переворачивалось все: меня просто избивали, жестоко избивали. То есть я не понимал, как можно. Это же незаконно. Мое мировоззрение рушилось.
Алесь вспоминает, что одних такая ситуация надломила — по некоторым сидящим в камере было видно, что они больше никогда не выйдут на протесты. В лучшем случае будут возмущаться, сидя на кухнях.
Других же, как и его, ситуация только ожесточила.
О жизни до 2022-го, начале войны и том, что украинцы просят рассказать про Беларусь
Сейчас Пятровский делит свою жизнь на «до 2022 года» и «после». О том, что было «до», рассказывает как о жизни другого человека. Говорит, что в стране все было построено на коррупции и взяточничестве, но бороться с этим не получалось.
— Просто в Беларуси… нет света в конце тоннеля. А можно даже сказать, нет тоннеля. К большому сожалению. Я не видел какой-то перспективы конкретно в Беларуси, чтобы что-то сделать, построить. Потому что это невозможно. Поэтому я просто зарабатывал, чтобы жить. Я катался по Европе. Это очень интересно. Я много читал. Ну, и жил, наверное, в своем каком-то мирке.
Пятровский признается, что жалеет, что не уехал из Беларуси раньше.
— То есть это страна-агрессор. И в тот момент ты в ней живешь, ничего не можешь сделать. И ты ее любишь, потому что это твоя Родина. И попробовать разделить, что государство — это одно, а Родина — это другое, очень сложно, — пытается объяснить те свои чувства собеседник.
Его восхищает то, что в Украине он может свободно высказываться, называть вещи своими именами. А Лукашенко Пятровский называет популистом, который поначалу умело играл на чувствах людей, ностальгирующих по Советскому Союзу. И в итоге вернул «совок» в Беларусь, а сам превратился в диктатора.
— Это возвращение опять к этим вот «смирно», «шагом марш», субботники и тому подобное. То есть это было возвращение к тоталитарному режиму. Ну, и подавление протестов. Уже 96-й год. После этого уже было все понятно.
Кроме ювелирного дела у Алеся Пятровского в мирной жизни были еще профессии — он работал таксистом и водителем на скорой помощи. О российском вторжении в Украину, рассказывает, узнал после очередной смены на такси.
— Лег спать. И меня разбудил товарищ. Позвонил мне: «Слышал?» Я: «Что слышал?» — «Война началась». — «Какая война?» — «Киев вот бомбят». Я говорю: «Ты что там, выпил, что ли? Какой Киев бомбят?» — «Включи новости».
Сейчас Пятровский не помнит, какой канал он смотрел, говорит, увиденное повергло его в шок.
— Еще раз говорю, жизнь у меня разделилась на отрезки до 2022 года и после. Сначала в непонимании вообще, что такое может быть: ХХІ век и война.
Сейчас, когда Пятровский лежит в госпитале, ему в разговорах с другими бойцами нередко приходится объяснять, что его сподвигло воевать за Украину.
— Знаете, когда вот «Ты откуда?» — «Из Полтавы». Ну, понятно. Тебя не спрашивают, чего ты поехал воевать за Украину. Днепр — понятно. А из Беларуси — чего ты сюда приехал? И я рассказываю, что в Беларуси вот так и так.
Алесь говорит, что иногда сами соседи по палате просят его рассказать про его страну.
— Мне говорят: «Расскажи что-нибудь, там про какой-нибудь идиотский указ или постановление суда». Но оно идиотское, да. При этом у нас есть политзаключенные, я про них очень могу рассказать. Им свободу, они просто герои.
На еще один распространенный вопрос: «Почему беларусская армия в полной мере не присоединилась к российской?» — Пятровский отвечает так:
— Они не смогли беларусам объяснить, зачем это все. То есть не повернули ли беларусы бы обратно с оружием, которое им выдали? Потому что вы «шокаете», а мы «дзекаем». Получается, если вас надо денацифицировать, так и нас же надо как бы, да? Ну, я к вам приезжаю, вы «шокаете», я «дзекаю» — у нас вопросов друг к другу не возникает никаких. А тут, получается, как бы вопросик.
Ранение и потеря побратимов
Путь в Украину для Алеся Пятровского был долгим: сначала он приехал в Ригу, потом отправился в Будапешт — оттуда планировал попасть в украинское Закарпатье. Но прочитал в интернете, что беларусам въезд запрещен. Помогли друзья по протестам 90-х из организации «Белый легион». Пятровский попадает в Украину, где начинает формироваться полк «Пагоня».
Первый боевой опыт в Луганской области для Алеся стал одним из самых трагических и тяжелых моментов. Пятровский служил боевым медиком, комбат дал задание забрать тела погибших товарищей с поля боя.
— И вот мы вчетвером и наш комбат пошли. Надо было погрузить тела наших погибших ребят. Погрузить в мешки. Ты знал его, ты вместе с ним тренировался. Он убит. Он уже полежал на солнце. Кого-то ранило сильно. И этот запах… Еще там было трое из соседнего подразделения, трое «двухсотых». Всего мы погрузили семь человек.
Собеседник говорит, что, отправив тела, они укрылись в подвале в деревне по соседству. А наверху шел бой.
— Вот я же вроде не стрелял, да? Я же вроде и не видел никого и ничего. А вот эта ночь под обстрелом… Мы сели в машину, потом комбат дал отбой. Вернулись в подвал. На месте, где я сидел, дыра. И ты понимаешь, что уже все: это реальность, не учеба. По тебе стреляют, тебя могут убить. И вдруг ты их видишь [тела], и это твои друзья, и тебе их надо погрузить. И рядом с тобой комбат, который плачет.
Еще одно воспоминание — как Алесь оказался в госпитале. В тот день, когда он получил ранение, им с побратимом с позывным Минск поставили задачу разведать, действительно ли противник продвигается вперед и обустраивает новые позиции. Мужчины обнаружили замаскированные пулеметы: россияне подбегали к оружию, стреляли и уходили. Алесь и Минск решили пройти еще немного вглубь — и тут их атаковали. Из-за взрыва мины Пятровский получил ранение в бок, чуть позже еще одно, в ногу.
— Я не могу сказать, что мне было больно. В тот момент не было боли вообще. Просто когда я пытался подняться на эту ногу, то понял, что она не работает.
Алесь отдал Минску приказ отойти.
— Я много крови потерял, терял и сознание. Но я помню точно, что он стрелял в сторону [врагов]. Может быть, взял огонь на себя.
В том бою Минск погиб, успев сообщить по рации, что побратиму нужна помощь.
— А я после этого просто лежал, у меня зажата была граната в левой руке. Умирать мне не хотелось, но знал, что в плен не сдамся и [ждал], чтобы они подошли. Ни паники, ни страха не было. Нет, жизнь не промелькнула [перед глазами], как говорят. Просто лежишь и понимаешь — ты не выйдешь, тебе все.
Пятровский рассказывает, что кидал гранаты в сторону противника, когда они кричали — предлагали сдаться. Периодически терял сознание. Когда уже спустились сумерки, придя в себя, услышал, что его зовут. Сначала подумал, что это галлюцинации, но оказалось — свои. Сослуживцы вынесли раненого Ювелира и спасли ему жизнь.
— Я пытался что-то сказать, но меня не понимали. Я пытался сказать, что закопал телефон, потому что у меня была «Крапива» (программное обеспечение, которое используется в Вооруженных силах Украины для создания карт. — Прим. ред.) актуализированная. То есть постоянно обновляла данные.
Вспоминая Минска, он признается: гибель побратима — «это страшно». Потом были другие потери — основатель «Белого легиона» Мирослав Лозовский, с которым он дружил больше 30 лет, или боец с позывным Жнец, который погиб под Бахмутом осенью 2022-го. С ним Алесь познакомился в Киеве на прохождении полиграфа — это процедура, которую должны пройти иностранцы, воюющие в ВСУ. После проверки мужчинам сказали погулять часа три.
— Вы бы хотели вернуться в Беларусь?
— Я 100% хочу вернуться. Это моя Родина. Я очень сейчас понимаю и чувствую украинцев, потому что я живу среди вас. Но я не ощущаю себя украинцем. Я все равно беларус. Я горжусь этим. Мы братские народы. У нас нет старшего брата, у нас нет младшего брата. Мы просто братские народы.
Я не понимаю, почему мы должны ссориться. Почему мы должны доказывать кому-то, кто сильнее, кто выше, у кого драники вкуснее. Ну, просто вы приедете к нам, покушаете драников, мы к вам — сала. Но у нас сало не хуже.
В ответ на вопрос: «Когда это произойдет?» — Пятровский рассуждает так:
— Сможем ли мы победить? Не знаю. Я просто говорю еще раз — наверное, я не живу долгосрочными идеями. Я сделаю все для этого, приложу все силы. Но что-то, на мой взгляд, немножко все пессимистично.
То есть я не думаю, что смогу вернуться в Беларусь в ближайшее время. Может быть, стоит больше работать, больше напрячься, больше помогать. Пока у меня контракт с ВСУ, я немножко ограничен.
Закончится контракт, ну, наверное, попытаюсь приложить какие-то силы, действия, чтобы Беларусь была свободной.
