«Пил, курил, дрался. Помню, повалили пацана, били и прыгали по нему», — Евгений рассказывает об эпизодах из своего детства спокойно, хотя признается: внутри всего передергивает от воспоминаний. К счастью, ему удалось вырваться из той жизни, но пришлось пройти через спецучилище для «малолеток» и зону. Сейчас мужчине 38 лет, он не пьет и не курит, работает и живет в Польше, есть семья — жена и четверо детей. Собеседник рассказал Zerkalo.io о своем непростом взрослении, а также объяснил, почему считает, что школа должна относиться по-другому к «особенным и сложным» детям.
«Приходишь в школу, а тебя там гнобят»
Родители Евгения (имя изменено — Прим. Zerkalo.io) развелись, когда мальчику был всего годик. Он вместе со старшим братом остался жить с матерью. К сожалению, женщина пристрастилась к алкоголю и не особо занималась воспитанием своих сыновей. Через несколько лет старший ребенок ушел жить к отцу, а Женя так и остался с мамой.
Жила семья небогато, новых вещей у мальчику не покупали — одежду он донашивал за братом. Евгений вспоминает, что ходить в школу не любил, хотя был смышленым и знания усваивал легко. К окончанию начальных классов осознал, что отличается от своих одноклассников не в лучшую сторону — одевался хуже всех, дети косо посматривали на него, а о ситуации в семье знали педагоги и родители, ее обсуждали. Мальчик не хотел ходить в школу, где его «гнобили». В пятом классе он перестал это делать.
— Мне так хотелось лучшей жизни, одеваться красиво и модно, чтобы одноклассники уважали. В 12−13 лет (тогда были 90-е годы) я начал мыть автомобили — хотел заработать денег, — вспоминает свое детство Евгений.
Потом мальчик связался с компанией пацанов, которые машины не только мыли, но и обворовывали. Подросток тоже перешел на кражи: ребята вытаскивали из автомобилей ценные вещи, вырывали магнитолы, а потом продавали их таксистам.
— Сбывать «добро» было просто — никто из взрослых даже не интересовался, где мы взяли эту магнитолу. Это ж 90-е, все дорого, люди думали, как бы что купить подешевле, — вспоминает мужчина.
«Спал под сценой на ночной дискотеке, а днем попрошайничал»
Мало того, что Женя перестал ходить в школу, так и дома он стал бывать редко: там была пьяная мать со своим сожителем, которая иногда «включала воспитателя» — ругала сына и сильно била его. Мальчик начал бродяжничать по Минску. Одним из мест его ночевок было пространство под сценой на популярной тогда ночной дискотеке «Парадиз» в кинотеатре «Москва».
— В «Москве» я знал все ходы-выходы. Просачивался под сцену, лежал там, пока люди веселились. В три-четыре часа ночи выходил: отдыхающие к этому времени уже расходились, оставались официанты и сторож. Как правило, они меня не прогоняли, — рассказывает он.
В те времена в кинотеатре установили бильярдные столы, и когда посетителей не было, мальчишка учился загонять шары в лузу, играл вместе с официантами.
— Бильярд был моей отдушиной. Играть я научился очень быстро. Сперва подсматривал за тем, как играют взрослые, так изучил правила, технику, какие-то приемы. Потом даже обыгрывал обыгрывал некоторых своих соперников, — говорит Евгений.
Днем мальчик выходил на «заработки» — в основном попрошайничал. Деньги ему давали прохожие, отдыхающие в летних кафе, для которых он иногда «сочинял душещипательную басню» про свою жизнь. Глядя на маленького щуплого мальчика, который выглядел младше своих лет, люди жалели его, поэтому отказывали редко. «Помогали копейкой» и местные уголовники, для них Женя был как «сын полка». В итоге средств мальчику хватало не только на себя — часть уходила на продукты для матери и отчима.
На встречах с инспектором думал: «Скорей бы уж свалить»
— На Немиге была школа № 44, ее ученики только от одного моего имени разбегались, — рассказывает мужчина. — Тогда я вытворял ужасные вещи с детьми, за них сейчас очень стыдно. Помню одного мальчика примерно моего возраста, он гулял за «Москвой». Мы с компанией к нему прицепились, повалили на землю, били, прыгали на нем. Парень после этого в больницу с травмами попал, хорошо, что жив остался. Жесткие мы были…
В те же времена Женя начал курить и употреблять спиртное. Причем купить сигареты и алкоголь для мальчишки не составляло труда: продавцы в «комках» даже не смотрели на возраст покупателя. Собутыльниками подростка были парни 18−25 лет. Один раз из-за спиртного мальчик попал в больницу — на спор хотел выпить бутылку водки. Выпил или нет, он уже не помнил: очнулся в реанимации, потом его перевели в обычную палату, откуда он сбежал на следующее же утро. Но даже после произошедшего пить и курить он не перестал.
Мальчишку не раз ловила милиция. Сперва поставили его на учет в инспекцию по делам несовершеннолетних. Бесконечные воспитательные беседы с инспектором пользы не приносили, во время них Женя сидел молча, а в голове, вспоминает, проносилось: «Скорей бы уж свалить».
«Трудный подросток» никак не становился на путь исправления, школу полностью забросил, поэтому педагоги и ИДН собирали на него «компромат». Когда папочка стала увесистой, ее, с эпизодами о прогулах уроков, бродяжничестве и кражах, передали в суд.
Полтора года в спецучреждении и два — в колонии
Суд в качестве наказания и для способа исправления для парня отправил его на полтора года в могилевское спецучреждение для несовершеннолетних.
— Там я получил среднее образование и профессию столяра. Вышел в 16 лет и снова попал в ту же среду и свою старую компанию — все понеслось по тому же кругу, — говорит он.
Мать Жени к тому времени лишили родительских прав. Отец пытался вразумить парня, но это не помогало.
— Я жил в квартире, которая осталась от матери, а она с сожителем уехала на периферию. Жилье выглядело страшно — там когда-то был пожар, а ремонт после него не делали. Такому соседу в подъезде были не рады, бывало, что на меня жаловались в милицию, — признается собеседник.
Парень снова начал пить — «от безысходности и чтобы забыться». Впрочем, он говорит, что алкоголиком не был. Как жить дальше, где брать деньги на жизнь — с этими вопросами подросток никак не мог разобраться.
— Тут я вспомнил, что умею неплохо играть в бильярд, — рассказывает он. — Начал ходить по клубам — искал людей, с которыми можно было поиграть на деньги. Прикидывался, что я новичок в этом деле, а потом выигрывал.
Тот отрезок жизни Евгений вспоминает неохотно — «творил всякое». В результате через четыре года, когда парню было почти 20 лет, он получил срок — два года колонии строгого режима. За что — говорить не хочет, потому что «очень стыдно».
«Катился в пропасть» и просил Бога изменить жизнь
Месяца за два до того, как попасть на «кичу», парень метался в мыслях и раздумывал о том, что «катится в пропасть», не такой жизни для себя хотел. Один раз даже зашел в костел: постоял, попросил у Бога счастья.
— Когда был на зоне, познакомился с одним арестантом-«проповедником»: он все про веру и Бога рассказывал, мол, обращайтесь к нему — поможет. Я и начал посещать храм, обращался к Богу, надеялся и верил, что он меня спасет и все пойдет по-другому, как у нормальных людей, счастливых семей, — рассказывает он.
По-видимому, небеса услышали эти призывы, потому что после освобождения у молодого человека действительно все пошло иначе. Он устроился на работу и начал отдавать долги за квартиру, которые наделала мама, не забывал ходить в церковь — там ему было легче.
— А через четыре года я женился, при этом будущей жене все рассказал о своем прошлом. Она спокойно это восприняла, мол, все это уже позади. У нас появились дети — сейчас их уже четверо. Очень мы их любим, заботимся, ласкаем — у них есть все то, чего не было в моем детстве, — говорит собеседник.
В 2019 году Евгений с семьей уехал жить и работать в Польшу. Это не было связано с политическими событиями в стране — просто поняли, что заработать там можно больше, а значит, позволить себе лучшую жизнь. Живут пока в арендованной квартире, но стремятся к тому, чтобы обзавестись своим домом.
— Работаю на отделочных работах — все своими руками могу сделать. Спиртное я не употребляю, курить бросил — это было очень тяжело. С семьей ходим в церковь, — рассказал о своей теперешней жизни мужчина. — Жалею только об одном — нормальное образование я так и не получил. Но зато сейчас учу польский язык, собираюсь в автошколу, потом права получу, куплю машину.
Агрессия — как ответ на негатив со стороны
Сейчас, оборачиваясь на свое прошлое, Евгений оценивает его как сторонний наблюдатель — ровно, спокойно и справедливо. Он считает, что такого детства, как было у него — «хулиганского, бедового, с качением вниз» — можно было не допустить. Но для этого еще на этапе начальной школы стоило бы по-другому относиться к таким ребятам, как он.
— К сожалению, школьным педагогам удобнее, чтобы все дети были одинаково послушными, не выбивались из стандартных рамок, чтобы семьи учеников не доставляли хлопот. Если что-то идет не так, такого ребенка «прессуют», переделывают, а если не получаются — избавляются, как это произошло со мной, — рассуждает он.
И хотя каждый случай индивидуален, мужчина уверен: некоторые «трудные» дети могли не попасть в спецучилище. Например, если бы к нему в школе не относились, как к изгою, то, вероятнее всего, его жизнь сложилось бы совсем по-другому. Ведь ершистость и агрессия у мальчика проявились именно как самооборона в ответ на негатив со стороны.
— Но моя хулиганская жизнь была полна добрых, светлых и отзывчивых людей. След в моей душе они оставили очень большой, — улыбаясь, говорит мужчина.
Евгений вспомнил Константина Борисовича, который работал в парикмахерской «для избранных» на проспекте Машерова (сейчас это проспект Победителей — Прим. Zerkalo.io) — в 90-х он часто усаживал маленького бродягу в кресло для «випов» и делал ему стрижку. Еще был внимательный и добрый директор школы № 44, который познакомился и общался с «хулиганом, который бил его учеников». Педагог даже принял Женю к себе в школу (правда, проучился там мальчик лишь месяц). Была мама избитого мальчика (о нем написано выше), которая уже после происшествия с ее сыном кормила Женю, когда он ночевал у них в подъезде. Вспоминает Евгений и тренера по таэквондо — после выхода подростка из спецучреждения он пытался увлечь его спортом. Тренеры по бильярдному спорту — поддерживали его финансово, заступались и верили в него, готовили к соревнованиям и радовались его победам (да-да, они были!) на турнирах.
— Очень сильно мне помогли в могилевском спецучилище — вот там люди, которые мне помогали, находятся на своем месте. Я ведь оттуда убегал три раза, а они мне не переставали давать шанс и видели во мне человека, — говорит он.
