Еще до начала войны в самопровозглашенной ДНР объявили всеобщую мобилизацию. «Обращаюсь ко всем мужчинам, способным держать в руках оружие. Мы защитим Донбасс и всех русских людей», — сказал тогда в глава ДНР Денис Пушилин. Мы поговорили с двумя мужчинами из самопровозглашенной республики, которых еще не забрали в местную армию, про то, как на улицах Донецка пропадают люди и что с ними происходит потом.
«Ты можешь просто выйти на улицу, тебя заберут и отвезут в казарму»
Артур (имя изменено) уже несколько лет живет в Донецке. По словам молодого человека, в первые дни после начала мобилизации было более-менее спокойно. А потом мужчин начали забирать прямо с улиц города, а повестки выписывать на месте — на коленках.
— 24 февраля началась для кого-то война, а для кого-то «спецоперация». Когда ты читаешь, что Россия заходит в Украину через Беларусь, атакуют Харьков и Херсон, то понимаешь, что мобилизацию устроили не только для защиты, но и для «спецоперации».
Молодому человеку повестку пока не вручили. Во многом потому, что он скрывается.
— Изначально мы думали, что будут приходить по месту прописки и вручать повестку. А сейчас ты можешь просто выйти на улицу, тебя встретит комендатура, спросит документы и ты без вещей поедешь в казарму. Через telegram-каналы мониторим, где людей забирают. Сегодня мужчин на улицах почти не встретишь, все сидят дома и не открывают двери. Большинство водителей в городе — это женщины, остальные — это мужчины не призывного возраста или те, у кого есть отсрочка, — рассказывает Артур.
В самопровозглашенной ДНР по местным предприятиям разослали приказ: 50% работников-мужчин призывного возраста нужно отправить служить. Кого именно — решает руководитель.
— Работодатель, понимая, кто ему больше нужен, кого-то оставляет, а кого-то отправляет служить. Та часть мужчин, которая осталась, получает отсрочку и специальный документ, который позволяет им находиться на улице, — делится парень. — Если мне придет повестка, то нужно будет выбирать: уголовное наказание или идти в армию. Но воевать мне не очень хочется. Одно дело просто служить, а другое — идти на войну без какого-то опыта. Будем надеяться, что повестку мне не вручат. Честно, я не знаю, как поступлю.
Дядя Артура ушел на войну еще в феврале. Ему вручили повестку и сказали, что через сутки нужно явиться в военкомат.
— Хорошо, что дяде дали время на сборы, можно подготовиться: купить еду, одежду и кнопочный телефон (сенсорные запрещены). Их собрали и поездом вывезли через Россию в один из украинских городов. За все время он вышел на связь один раз — в начале марта. Дядя рассказывал, что первое время было тяжело: приходилось спать прямо в поле и с едой были проблемы. На 40 человек им выдали десять буханок хлеба, пять палок колбасы и тушенку (количество банок собеседник не уточняет. — Прим. Ред.). И это на несколько дней. Плюс их контролируют, чтобы они никуда не убежали. Вы же поймите, люди там не добровольцы.
— Тогда почему люди идут воевать? Можно же дезертировать или сдаться в плен.
— Мне кажется, что никто из них не мыслит: «Не хочу воевать, посадите меня в тюрьму». Отношения в подвале, куда их отправят, явно не лучше, чем к военнопленным на территории Украины, мне так кажется. Это все страх. Кто-то из тех, кого отправили воевать, понемногу смирится с тем, что происходит. Кто-то станет идейным. Не думаю, что вы бы на их месте сказали: «Извините, лучше посадите меня». Мне кажется, что и такие люди тоже есть, но информация об их количестве сейчас не разглашается.
— Как местные относятся к тем, кто скрывается от мобилизации?
— Люди, у которых на аватарках в соцсетях буква Z и V, говорят, что нужно идти защищать. Но кого защищать? Харьков и Херсон? Большинство понимают, что солдат просто понабирали, их ничему не учат и вывозят на подконтрольные Украине территории, где местные им не рады. Но стоит сказать, что есть те, кто сдает мужчин, которые скрываются от мобилизации. Понимаете, в Донецке все это преподносится не как война, а как спецоперация. Нужно от чего-то там освобождать Украину. Уже очень много мобилизовали людей. У жены забрали мужа или сына, она же не будет говорить, что он плохой и пошел убивать, — размышляет Артур.
Мысли уехать из самопровозглашенной ДНР у парня были, но пока он остается на месте. По словам Артура, сделать это сейчас не очень просто. Когда началась война за выезд в Россию «проверенные люди» брали около $ 2000, сейчас дешевле — около $ 1000.
— Я себя считают жителем Донецка. Мне хочется, чтобы здесь наступил мир. Россия признала самопровозглашенную ДНР, а обстрелов стало еще больше. Месяц идет какое-то «освобождение», — рассказывает парень. — Бедный Мариуполь, от которого почти ничего не осталось, там гуманитарная катастрофа. Не хочется, чтобы это все затянулось, как это было у нас. Еще в 2014 году все бодренько начиналось, а в итоге — восемь лет. Сейчас тоже думали, что закончится за пару дней, а уже месяц прошел. Люди гибнут и инфраструктура разрушается. Хочется мира и жизни без принуждения к этому насилию. Мы жили восемь лет без мобилизации: кто хотел, тот шел добровольцем. А сейчас им понадобились все, чтобы защититься. В итоге ребята едут нападать. «Защищать» Донецк в Харькове — маразм.
«Люди кричат: „Мы восемь лет терпели, пусть они теперь потерпят“»
Олег (имя изменено) живет в г. Макеевка и занимается транспортными перевозками.
Ему повезло: работодатель в армию его не отправил. Теперь у парня есть документ, который дает «отсрочку от воинской службы».
— Справка, размер половины листа А4, была выдана мне до 20 марта. Но глава самопровозглашенной ДНР Денис Пушилин, издал указ от 18 марта, который продлевает мою отсрочку до дальнейших распоряжений. Каждый день я проезжаю несколько постов ГАИ, где стоит еще и военная комендатура. Они проверяют этот документ, смотрят багажник и салон. Условно, как на таможне.
— Перед тем, как мы созвонились, вы мне написали: «А где гарантии, что вы не из военкомата?» У вас правда сейчас такая атмосфера?
— Последние пару дней проще. Но раньше было так: вы выходите на улицу и возле рынка видите огромное количество автобусов. А рядом — военные с оружием и в масках, которые грузят мужчин в транспорт и увозят на войну. И главное, что такое происходит не точечно, а повсеместно. Сейчас у меня около 15 знакомых парней сидят дома без возможности выйти. Если человек живет один, то еду ему привозит кто-то из друзей или членов семьи, кому можно безопасно передвигаться по городу. Сотрудники военкомата иногда представляются работниками ЖЭКа, но двери им все равно никто не открывает. Была неделя, когда они ходили и стучали в окна первого этажа. Если ты выглянул — поехал в военкомат.
Когда местные власти объявили мобилизацию, то Олег решил затаиться и не жить по месту прописки. По словам парня, он не хочет идти воевать против своих соотечественников и «быть пушечным мясом на этой войне».
— Если мне придет повестка, то я буду скрываться. Если заберут где-то на блокпосту, то буду саботировать службу или сдаваться. Я не буду стрелять в ту сторону, это глупо и бесчеловечно даже по отношению к самому себе. Я украинец.
Недавно Олег читал telegram-канал, где публикуют информацию о тех, кто пропал на войне. Парень увидел своего давнего знакомого в украинскому плену и очень сильно обрадовался — тот жив и даже без следов побоев.
— Еще один знакомый пришел на работу, директор предприятия раздал всем повестки и мужчин прям там и забрали. Берцев ему уже не досталось, как и каски с бронежилетом. На связь мужчина вышел только один раз. Рассказывал, что приходилось спать на картоне в поле, но сейчас легче — живут в брошенных украинцами домах и стоят на блокпосту. А до этого им говорили: «Идите туда и стреляйте во врага». На вопрос, что делать, если стрелять будут в ответ, им отвечали: «А если в вас стрелять будут, то мы будем знать, куда нам ударить». Оба эти человека в жизни не хотели брать оружие в руки. Это ужасно.
На этом видео, как утверждает УНИАН, мобилизованные мужчины из Донбасса, участвующие в боевых действиях на стороне России. На записи они сообщают о многочисленных потерях, а также говорят, что не хотят воевать и не понимают, «что здесь делают». В условиях военной пропаганды мы не можем оперативно проверить подлинность этого видео.
Внимание, присутствует ненормативная лексика.
По словам Олегам, люди понимают, что воевать и умирать там не за что. Но есть, те, кто говорит: «Вы трусы, вы должны сражаться за свою Родину». Но для всех она разная.
— Я не могу общаться с людьми, которые кричат: «Мы восемь лет терпели, пусть они потерпят». Но они же не виноваты. Они не виноваты, что восемь лет назад мы захотели стать «ДНР». Но как мы? Мне еще тогда 18 лет не было. Я этого не хотел. Телик у нас весь пророссийский, а люди здесь живут простые. Если им включить телевизор и хотя бы 30 дней рассказывать, что Украина хорошая, они и в это поверят.
Парень хотел уехать из самопровозглашенной ДНР еще в 2014 году, тогда его пригласили учиться в один из вузов Украины. Но у Олега есть пожилые родители, которым за 70 и которые не хотят никуда переезжать.
— Знаете, все равно страшно, как к тебе там будет относиться. Ты же не сможешь объяснить, что ты не хотел этого референдума и смерти их детей. Да и не факт, что кто-то тебе поверит. Я недавно ехал по дороге и меня останавливает машина беженцев из Мариуполя. Внутри 6 человек, включая ребенка, и 2 собаки. Автомобиль разбит полностью, стекол нет и все как будто изрезано ножницами по металлу.
Еще в Мариуполе, чтобы выехать, эта семья обменяла упаковку воды и 10 банок рыбных консервов на два автомобильных колеса. Они не хотели выезжать в сторону самопровозглашенных республик, но коридор в Бердянск был перекрыт. Они меня остановили, чтобы спросить дорогу и понять, где они сейчас находятся. Я пытался хоть как-то извиниться перед ними за то, что случилось. Нарисовал карту, подкачал им колеса, дал воду и сигареты, пытался деньги всучить. Но по глазам было понятно, что они мне не доверяют.
Олег хочет, чтобы война быстрее закончилась. При этом признается, что ненависти к россиянам не испытывает, но некоторое отвращение — определенно да.
— Оказалось, что это трусливый народ.
— Почему?
— У вас есть дети?
— Нет.
— Представьте, что вам за 40 лет, а вашего сына забрали на войну и вы не можете выйти на связь с ним. Что вы будете делать?
— Как минимум, пойду в военкомат.
— Да, верно. Но они не пикетируют там, не устраивают митинги. Они боятся своей власти. А украинцы не боятся. Я уверен, что, если завтра Зеленский скажет: «Мы заканчиваем войну и остаемся без Крыма, ДНР и ЛНР», то, где бы он не был, — в Украине, Польше, Мексике — ему этого не простят, потому что у нас такой народ.