Итальянская полиция освободила белорусского художника-акциониста Алексея Кузьмича, который прославился протестными перформансами в 2020 году. В этот раз он устроил акцию возле российского павильона на венецианской биеннале. Его задержали, а в протоколе, составленном полицией, у Кузьмича оказались три статьи уголовного кодекса: обнажение на публике, вандализм, пропаганда нацизма. Мы поговорили с Алексеем Кузьмичом о его акции и времени, проведенном в заключении.
— Можете объясните посыл своей итальянской акции?
— Раньше я делал ошибку, когда конкретно разжевывал и объяснял свои работы. С недавнего времени я не даю прямое объяснение. Если и пишу текст, то он является частью моей работы. Объяснять смысл этой акции — это то же самое, что пересказывать стихотворение своими словами. Поэзию нужно читать и чувствовать, каждый ее воспринимает по-своему.
К тому же это тяжелый и долгий разговор. Наверное, все коннотации, которые я вкладывал в произведение, я даже не смогу вспомнить. Я готовил акцию в течение нескольких месяцев — это не какой-то эмоциональный жест, эта работа содержит множество отсылок. В целом это критическое искусство, и критика направлена не только на Путина, как представляют многие западные СМИ. Дам небольшую подсказку к пониманию акции: я задаю вопрос, а возможен ли художник с нашей территории вне трансСССР-версии? Может ли его искусство быть представлено на Западе без жертвы, без мрака, который сейчас исходит из идеологии русского мира? Могут ли его работы быть самостоятельным искусством в цивилизованном мире без этого всего? Сейчас, чтобы художнику быть реализованным на Западе, ему нужно быть трубами политической канализации, обличать диктатора, показывать свою изувеченную душу.
Конечно, большинство людей воспринимают это как протест против Путина и — в сложившейся ситуации — против Лукашенко. Политические коннотации есть в этой акции, но трактовать ее только в форме протеста я отказываюсь.
— Вы написали, что в протоколе у вас, кроме прочего, значится и пропаганда нацизма. Вы пробовали объяснять полиции свою акцию, чем вы в принципе занимаетесь?
- Я попал на очень глупых полицейских. Уровень их понимания в искусстве даже ниже, чем у белорусской милиции, с которыми мне тоже много раз пришлось иметь контакт. Они спрашивают: «Вы поддерживаете Путина?» Я говорю: «Нет». Уточняют: «Значит, вы поддерживаете Зеленского? Нет? Как так?». И я пытаюсь рассказать, что это искусство, это не политическое заявление, не пропаганда однобокой идеи. А вот они не понимают. Говорят: «Вы зиговали, это пропаганда нацизма». Написали мне, что я говорил прилюдно «Хайль Гитлер». Я им ответил: «Вы ведь тоже только что это сказали, значит, и на вас нужно составлять протокол?»
В итоге документ я не подписал, но мне пояснили, что если суд надо мной и будет, то нескоро, да и в Италии мне лучше не появляться.
— Успели за это короткое время оценить условия в итальянском месте временного заключения?
— Мне кажется, я уже практически стал специалистом по тюрьмам, при этом ни разу толком не сидел. В белорусской я провел трое суток, во французской — полтора дня, в итальянской — условно говоря, полдня. По сравнению с белорусской, эти две — это что-то увеселительно-развлекательное. Тебя не бьют, на тебя не кричат, не пытаются напрямую давить. Просто они не очень были рады, что я занял у них время. Дали мне воды. Я посидел, поулыбался, мне предложили «выдать друзей», которые помогали в организации этой акции. Наверное, в белорусской ситуации я бы сразу получил за все это по лицу. В этом же случае полицейских просто разбирала злоба, но они ничего не могли сделать — их сдерживал закон.
С Алексеем мы говорили, пока он был в дороге — в субботу утром он вылетел из Италии в Таллин. Следующая остановка — Париж. Говорит, сегодня во Франции будет второй тур президентских выборов, и художник поедет «с биеннале на парижские баррикады».
