Александр Поровознюк сидит в своем кабинете в камуфляжной форме и кепке. На столе — маленькая белая чашка с чаем, за спиной на стене — флаг Украины с надписью «Бойся Бога и пацанов из Кривого Рога» и православный крест. Где-то, что не попадает в камеру, висит еще один — с речевкой про Кропивницкий, где Поровознюк — депутат одного из поселков городского типа и известная личность. Правда, теперь его знают по всей Украине — в начале войны мужчина очень эмоционально обратился к Владимиру Зеленскому и стал звездой соцсетей. Александр Григорьевич эмоционально рассказал «Зеркалу», чем занимается сейчас, как забрал российский танк, какую музыку слушает и что сейчас сказал бы президенту Украины.
Александру Поворознюку 51 год. Он депутат Петровского районного совета (с 2010 года) Кировоградской области Украины, член «Партии возрождения села», президент футбольного клуба «Ингулец» (Д1). Владеет сельхозпредприятием «Агрофирма Пятихатская».
В 2022 году, после начала войны в Украине, из его эмоциональных обращений к президенту Украины Владимиру Зеленскому проект «Мюсли UA» сделал треки «Вова, їб** їх бл***» и «Владимир Александрович, да остановите вы эту х****».
Мы говорили с Александром утром 21 сентября спустя несколько часов после объявления частичной мобилизации в России. Интервью переведено с украинского языка на русский.
О войне и белорусах
— Как у вас настроение сегодня?
— У меня всегда настроение замечательное.
— Мы проснулись с новостями о мобилизации в России. Слышали об этом?
— Не слышал, и мне это даже неинтересно. Он [Путин] ничего нового не сказал. Мы делаем свое дело, мы п****чим (сильно бьем. — Прим. ред.) их по всем фронтам. А будет там мобилизация или нет, ну… Я даже не смотрю на это, чтобы ничем дурным голову не забивать.
— Но люди, думаю, немного заволновались. Непонятно, что будет дальше, пойдет ли еще больше военных на Луганское, Донецкое направление, Херсон. Украинская армия будет дальше делать свою работу, но это добавит вам еще напряжения.
— Ну смотрите. Какое напряжение? Бежит десять человек, ну, а это будет двадцать. Какая разница, сколько их будет бежать? Убегать будут все, это однозначно. Знаете, как говорят: нас мало, но мы в тельняшках. Лучше быть первым парнем на деревне, чем последним в городе. Вот это я вам хочу для сравнения [привести]. Если один наш воин заменяет сто их [военнослужащих], какая разница, сколько их там будет. Главное — что мы воюем за свою свободу, за свою землю. И мы их будем п****чить, пока не освободим все свои земли.
Тот самый клип «Вова, їб** їх бл***». В видео присутствует ненормативная лексика.
— Как сейчас в вашем регионе ситуация? Что у вас пострадало, как люди?
— Да у нас нормально пока. Над головами летает, но мы сеем, убираем, потому что народу надо что-то есть. Да и все. Неприятные ощущения — то, что происходит в государстве. Но мы очень сильная нация, все выдержим, отстроим. И Украина будет чище, еще лучше, чем она была до войны. Вспомните мои слова.
— Многие белорусы тоже ждут, когда в Украине закончится война и люди в вашей стране смогут жить спокойно. Но если конкретнее говорить, что-то важное разрушено, возможно, дома?
— Есть такое, но об этом я не буду ничего говорить. А белорусам есть за что переживать. Будет большое счастье для них, если они одумаются и не будут исполнять все прихоти этого диктатора Лукашенко. Лучше пусть пересидят. Если они пойдут на Украину, я пойду на Мозырь, я пойду на заводы, на Беларусь. Поэтому пусть лучше сидят и выжидают. Пусть не вздумают идти на Украину — будет беда.
— Вы как относитесь к Беларуси? Знаете, что у нас сейчас происходит?
— Да мы все знаем. Следим за белорусами, смотрим, что происходит в стране. Но у вас нет лидера, у вас просто нет лидера. Вы считаете, что лидер тот, кто убежал, сидит там и рассказывает, как жить надо белорусам? Надо было сидеть тут с народом. У нас Зеленский — вот это лидер! Он сказал: меня выбрал украинский народ, и я до конца останусь с народом. Духа нет. Нет у вас такого лидера, который был бы с духом и остался с вами.
Светлана Тихановская уехала из Беларуси после угроз. Другие оппоненты Лукашенко (Бабарико, Статкевич, Тихановский и многие другие) на выборах 2020-го, которые остались в стране, получили большие сроки и находятся за решеткой.
— Почему в вашей стране нет такого давления со стороны властей на людей, которые выходят протестовать на улицы?
— В том и заключается смысл: Украина — это демократическое государство. У нас есть свобода слова, действий. В рамках законодательства. Вот и вся беда ваша, что вас просто с самого начала… А где ваши люди были, когда Путин приехал со своими войсками? Почему они дальше не митинговали?
— Кто-то уехал, кто-то в тюрьмах сидит. Так же, как в Херсоне. Херсонцев не спрашивают, почему они не выходят на улицы сейчас.
— Послушайте, в Херсоне, чтобы вы понимали, такое партизанское движение, что еще немножко, и вы все посмотрите. Там совсем другая ситуация. А где вы, белорусы? Почему вы так не делаете? Вы же живете в своей стране, знаете местность, где ваша партизанская слава?
— В 2020 году партизаны были, но людей задавили.
— Знаете, это как «дал, а из рук не выпустил». Так и с вами. Если оно есть, то оно есть. А если нет, то это показуха.
«Рельсовые партизаны» совершали диверсии на железной дороге в том числе и в 2022 году — чтобы помешать транспортировке российской техники в Украину.
— Вы обижаете сейчас людей, которые прошли страшные пытки. В СИЗО многих доводят до ужасного состояния, их близкие не могут нормально жить. Страна запугана.
— Что вы говорите? Я обижаю тех, кто сейчас сидит? Да это не я обижаю людей. Это вы, белорусы, просто бросили их на произвол судьбы. Если они за вас сели [за решетку], поднимайтесь и садитесь все вместе с ними, но отстаивайте эту позицию. Как вы этого не понимаете? А вы сейчас жалуетесь, что кого-то там закрыли, кто-то в тюрьме. А вы где? Они за вас, за свободу, за другую Беларусь сидят, не за ту с Лукашенко. Так вставайте и идите их освобождать. Где вы? Там, где и наши, «куля в лоб, так куля в лоб». Так и ваши. А вы рассказываете мне. Дух или есть, или его нет. Я вам говорю то, что думаю. И горжусь тем, что могу это сказать.
Фразу «пуля в лоб, так пуля в лоб» 22 января 2014 года на Майдане сказал на тот момент один из лидеров украинской оппозиции Арсений Яценюк: «Завтра пойдем вместе вперед. Если пуля в лоб, то пуля в лоб. Но честно, справедливо и смело». В тот день в Киеве на массовых протестах впервые погибли люди, и Яценюк выдвинул требования к Виктору Януковичу в течение 24 часов прекратить эскалацию конфликта, а после пообещал пойти в наступление. Но обещание не сдержал. Эти слова в Украине стали мемом.
О коррупции в Украине, судимости и танке, который забрал у россиян
— Вы очень эмоциональный человек, критикуете многих политиков. У вас никогда не бывает конфликтов с ними, никто вам не угрожал: не говори это, не делай так?
— Говорили. Стреляли. Взрывали. Ну и что? Я не могу быть другим, понимаете? Если это белое, я никогда не скажу, что оно черное. Я не обращаю внимание на это все: сколько там звонят, рассказывают.
— А кто вам звонил, чем угрожали? На самом деле стреляли, или это фигура речи?
— Ну, когда ты выходишь из ресторана, нажимаешь на сигнализацию, а машина взрывается — это просто стреляли? Да расслабьтесь, все будет хорошо. Заговоренный я (смеется). Не хочу даже все это вспоминать. Это все те, кто не может в глаза сказать, что я что-то неправильно говорю или делаю. А эти подлости, низости — это все ромашки, мы их сорвем.
— Расскажите, чем вы занимаетесь сейчас. Вы создали свой добровольческий батальон «За Петровщину». Как это было, кто в нем и воюют ли эти люди сейчас?
— Про батальон я точно ничего рассказывать не буду — это все после войны. Это единственное, что вы увидите сейчас, — я передал танк ВСУ. Тот, что я на четвертый или пятый день войны нашел на Баштанке (город в Николаевской области Украины. — Прим. ред.), когда там разбили колонну [россиян]. Про все остальное будем говорить после войны. Потому что есть вещи, где я врать не хочу и не буду, а правду сказать не могу. Потом все увидят, где я был, где мои хлопцы были, что мы делали. Все трофейное оружие мы на сегодня сдали в УВД, зарегистрировали, как положено, и по новой раздали парням.
— Расскажите про танк. Как он у вас оказался?
— Шел по посадке, заблудился, смотрю: стоит танк и [русские] шашлыки жарят. Я вышел, говорю: «Добрый вечер, мы из Украины!» И они мясом все подавились. Я сел на танк и поехал. Это если коротко (смеется).
В интервью каналу «СИСТЕМА.ИНФО» Поровознюк рассказывал, что под Баштанкой в Николаевской области ВСУ разбили колонну российских военнослужащих, те «разбежались, как куропатки, по дворам» местных жителей. Фермеры позвонили Александру, попросили помочь «собирать этих д*****в (нехороших людей. — Прим. ред.), которые поразбегались по садкам». Несколько военных зашли во двор к пенсионерам и вытащили из сарая свинью — «отрезали штык-ножом голову, закинули на танк и выехали за 2 км от села, начали шашлык жарить». Их Поровознюк и нашел: «Мы часа три ждали, пока они удовлетворят свои возможности мясо поесть, а потом со словами „Добрый вечер, мы из Украины“ вышли. Ну, и один давился мясом». Поровознюк забрал танк — «гнали полутора суток домой».
— В Украине погибают люди. У вас хорошее настроение. Как вы это переживаете?
— Знаете, я по жизни воспитан так, что улыбаюсь, даже когда по лицу текут слезы. Когда ты достиг чего-то в жизни своими мозгами, своими руками, и на тебя, твое мнение смотрит не одна сотня, а тысячи людей, а с недавнего времени и миллионы, — надо просто показать, что ты не сопли распустил, а можешь держать себя в руках и выходить из любой ситуации. Вы попробуйте, когда горе, а ты должен показывать, что не сломался, потому что на тебя смотрят все парни, все люди… Я точно стреляться и вешаться не буду — я сильно себя люблю. Война забрала очень много жизней наших героев, и единственна цель всех наших живых — сделать так, чтобы имена этих людей не забылись никогда. Потому что благодаря их гибели мы сегодня тут сидим, живем вообще на украинской земле.
— Расскажите про вашу семью. Как часто они сейчас вас видят?
— Семья у меня замечательная: прекрасная жена, которая меня всегда поддерживает, что бы я ни сделал. Всегда, когда мне очень плохо, — она как никто это видит. У меня прекрасные трое детей: старшему сыну 32 года, дочке 26, а младшему 16. Они в Украине, но не тут. Ну и поэтому, наверное, я чувствую себя более свободно и могу поехать туда, куда бы не поехал, если бы тут была семья. Их тут нет, и это как-то расслабляет. Единственное, скучаю по ним, конечно, очень редко их вижу. Иногда привожу сюда домой, но тут небезопасно.
— С дочерью и младшим сыном все понятно, а где ваш старший сейчас — в ВСУ, ТРО?
— Занимается фермерством.
— Как вы относитесь к тем, кто уехал из страны?
— Не раз уже говорил, что не надо брать всех под одну гребенку, потому что есть люди, которые поехали, испугавшись, а потом из-за границы очень помогли и помогают на ВСУ. А есть такие, кто поехал и сидит там, ждет. Как говорят: «Мы идем на баррикады к тем, кто побеждает». Вот это то же самое. С такими нужно жестко поступать. Вплоть до лишения гражданства, потому что это не украинцы, если они поубегали. А таких, кто еще и деньги платил, чтобы перейти границу, надо пожизненно в тюрьму сажать.
— Это вы про мужчин говорите, как я понимаю, или про женщин тоже?
— Да нет, конечно. Женщины все поехали за границу, потому что каждый переживал за свою семью. У меня просто никого за границей нет, недвижимости нет. Я бы, может, тоже отправил [своих], если бы у меня где-то в Вене или Польше был домик. Но у меня его нет. Я поехал, снял квартиру, да и живут они там себе.
— Есть ли кто-то из ваших коллег, кто уехал? Может, депутаты из других районов.
— Ну конечно есть! Отсюда и родилось то обращение к президенту. В первые дни я подтянул свой охотничий коллектив, стал звонить, куда только можно [спрашивать], кого еще подтянуть, всех своих таких более-менее с деньгами людей — давайте что-то покупать, что-то делать, скидываться. Звоню, а один уже в Польше, второй в Румынии, третий в Болгарии.
Из аэропорта мне звонят: «Оставлять вам место на стоянке? Тут все забито уже. Вы будете убегать?» Говорю: как ты мог такое мне вообще предлагать? Это слово «убегать» меня взбодрило так, что родилось это обращение. Тем более я в тот день узнал позицию президента. Когда ему говорил Байден по скайпу: «Уезжай на Львов, мы заберем тебя, близких, семью». Он сказал: «Я вам очень благодарен, что не отказали нам, но меня выбирал украинский народ и я остаюсь с народом». И вот Зеленский вдохновил очень многих таких, как я. Это то, чего нет у вас. Ваша беда в том, что у вас нет такого лидера.
25 февраля The Washington Post сообщала, что правительство США было готово помочь президенту Украины эвакуироваться из Киева (подробности разговора не сообщались), но он отказался.
В интервью Зеленского журналу Time говорится, что 24 февраля вокруг правительственного квартала в Киеве были перестрелки, российские военные дважды пытались штурмовать здание, в котором находился президент Украины. Тогда охрана комплекса выключила свет и принесла бронежилеты и штурмовые винтовки для Зеленского и его окружения.
— А уехали кто — ваши знакомые или депутаты, чиновники местные? Как так получилось вообще, если 24-го мужчин уже не выпускали?
— Есть разные. Никто не вернулся еще. Но я думаю, вы знаете, почему они не возвращаются.
Если законно люди выезжают, надо же и по бизнесу ездить, вопросы как-то решать, [это одно]. А когда платят деньги, берут эти билеты желтые-белые, не знаю, какие они там… Думаю, до этого тоже дойдет время, мы разберемся: кто продавал, за сколько продавал. И если те, кому продавали, сидят в Польше, Венгрии, то те, кто это делал, сядут в тюрьму в Украине. И все будет хорошо. Все будет Украина.
— Вы депутат с 2010 года. Сколько выборов вы уже прошли?
— Каждые четыре года у нас выборы. Я не хотел бы сейчас говорить про политику, потому что всем сейчас говорю, что надо в первую очередь выиграть войну. Потом все должно встать на свои места. Но сейчас я не хотел бы говорить об этом, потому что критикую тех же Юлию Тимошенко и Петра Порошенко, что они на людских костях фотографируются, [чтобы] показать, что они где-то там были. Поэтому мои фотографии с фронта вы нигде не увидите — после войны только.
Для меня на сегодня война — 24 на 7. Я все делаю для победы. Меня попросили прокомментировать матч Лиги чемпионов Реал-Ливерпуль — мы заработали больше 3 миллионов [гривен] (более 205 тысяч рублей. — Прим. ред.) на ВСУ. Я готов все делать, участвовать везде, где только можно заработать деньги на Вооруженные силы Украины. И этим, я считаю, мы приблизим победу, победим рашистов.
— Вы дома тоже такой эмоциональный человек? Вы слова не подбираете.
— Я не вы******сь (не понтуюсь. — Прим. ред.) — просто такой человек. Меня, наверное, уже только могила поменяет. Хотя нет. Я не могу быть другим! Меня жизнь воспитала так, что с бл***ми — по-бл***ки, а с людьми — по-людски. Ну, что я скажу? Такой я есть.
— Чем вы занимались до войны?
— Я фермер, у меня восемь предприятий, 20 тысяч гектаров земли. Работал, делал, помогал. Район поднимал. Сейчас предприятия наши тоже работают, зарплату с первого по первое [платим], все как положено, никто ничего не уменьшал. Запас прочности есть. Немного поменяли севооборот: чтобы не было голода, надо было больше гречки сеять, гороха. У нас все нормально.
— Поля тоже обстреливают. Ваши не пострадали?
— Нет. Ямы позарывали и дальше пашем землю, что делать.
— Можно на сельском хозяйстве заработать в Украине?
— Конечно, можно. На хлеб с маслом всегда заработаешь — мне хватает достаточно, чтобы я детям покупал дома, машины и ни в чем себе не отказывал. Но я точно деньги не коплю. Сегодня они есть — завтра нет. И никто не верит, что у меня сегодня может быть 10 гривен в кармане. Ну, завтра будет больше. Я никогда на этом не зацикливался и не ставил перед собой какую-то цель, не считал свои ставки. Плакать — никогда мы не плачем. Мы же улыбаемся, даже если по щекам текут слезы.
Мы еще и в футбол играем. Если к земле относиться как положено, давать все, что она просит, она всегда будет давать прибыль.
— Как ваши футболисты — играют сейчас или не до того?
— Играем, матчи есть. Все иностранцы уехали, а украинцы играют. Никто не оставил команду «Ингулец».
Когда я руководил черниговской «Десной» (случайный проект, мне его за долги отдали), она вдохновила меня на то, что, если ты хочешь что-то сделать, делай там, где живешь. И на сегодня в районе я построил пять полей, два стадиона. У нас есть все для того, чтобы играть в футбол в высшей лиге.
— Вы это за свои деньги строили или спонсоров искали?
— Без рубля спонсорских денег — все за свои.
— Пишут, что у вас четыре судимости. За что вы их получили?
— Три из армии: лейтенанту челюсть сломал, сержанту — нос. Неуставные взаимоотношения. А четвертая — хищение государственного имущества в особо крупных размерах, попытка. Две канистры солярки украл. Они же п****т (воруют. — Прим. ред.) эшелонами, им можно, а за две канистры надо было мне в особо крупных дать!
— Когда это было и чем для вас обернулось?
— В 1993 году. Дали восемь лет усиленного режима, но я в зале суда вышел на свободу по амнистии.
— Как вы к коррупции в стране относитесь?
— Это самая больная тема на сегодня в Украине. Думаю, после войны мы очень качественно поможем президенту нашему бороться с этим. Пока не хотелось говорить, но скажу: мы в каждом селе, районе, городе через общественную организацию «Стоп коррупции» сделаем горячую линию, чтобы все люди сообщали про случаи, кто что знает. Главное, что нас вдохновляет и успокаивает, — что наш президент сам готов бороться с коррупцией. Он все сделает для этого, ему надо помочь.
Я много езжу по Украине, так по работе складывается. То, что я слышу от людей, — ощущение, что они давно этого ждали, просто не было кому объединить этот процесс. Они будут звонить. А мы будем очень тщательно все проверять. Это как в первые дни войны. Я вышел в эфир и сказал: люди, где кто видел подозрительных людей — мы на все будем реагировать. И начался хаос. Звонят среди ночи: «Там-то мужики, я их видела, это диверсанты!» Приезжаем, а там рабочие на карьере установки какие-то налаживают. Поэтому будем разбираться, поверьте. Не все так просто.
— Я понимаю, что вы мне, может, честно и не скажете, но за 20 лет работы вам не приходилось кому-то что-то давать? Чтобы помогли, сделали или не мешали.
— Я это не делаю принципиально. Может, я не имею того, что имеют другие олигархи. Но я самый счастливый человек: сплю спокойно, знаю, что все деньги, которые у меня есть, я заработал этими мозгами и этими руками.
О Зеленском, внимании и рэпе
— Смотрю на ваш флаг: «Бойся Бога и пацанов из Кривого Рога». А почему не из Кропивницкого?
— Тут много флагов, просто вы только один видите. «Нас дурить не надо — мы из Кировограда» (прежнее название города Кропивницкий, его сменили в июле 2016 года. — Прим. ред.) «Москаль, не бойся бомбы из долины, а бойся хлопцев с Петровщины». Тут и снаряды 150-х калибров есть — что хочешь. Пацаны привозят подарки. О, видишь, там написано: «Александру Поровознюку от коллектива 93 ДШБ. Ї***им їх». На снарядах пишут: «Москаль, не бойся ада…», «Бойся хлопцев с Петровщины». Последнее, что написали (буквально вчера, и уже показали, что он улетел), — «Слава Україні, Вітання рашистам від ФК Інгулець. Передає «Химарс». «Героям Слава». Со всей Украины — из-под Херсона, из Донецка передают солдаты.
— Те фразы, что вы перечислили, — все ваши?
— Да, все мои, кроме Кривого Рога. Даже песни сочинили про это — «Москаль, не бойся ада, а бойся хлопцев с Кировограда».
— Может вам в музыку пойти? У вас хорошо выходит.
— Так мы уже поем, давно! Сейчас выйдет две песни, я сочинил. Вы Оксанке (помощница Александра Поровознюка. — Прим. ред.) наберите, она первой эксклюзив увидит, вам покажет.
— Откуда у вас такая легкость? Вы за словом в карман не лезете, у вас в лексике много пословиц — все ваши? Расскажите, откуда вы такой.
— Чтобы ты понимала, я парень из села. Ходил по семь километров в школу. У меня в селе 15−20 домов. Там я вырос. Мама проработала 44 года дояркой, отец — фуражиром. Мне никто ничего в жизни просто на голову не насыпал и не дал — я всего добивался сам. Ту же судимость когда получил — я же там был не один. Но у тех там папа в райкоме работал, мама еще где-то, говорят: «Ты возьми все на себя, дурачок, мы тебе денег дадим». А когда Саша взял все на себя, оказалось, что я один судимый остался. Так и шло. Добивался всего в жизни сам, оттуда оно и рождается. Я просто человек из народа, вот и все.
Я сегодня сочинил песню, и скоро вы ее увидите. Зато целую ночь не спал! Вот пришло в голову. Где-то что-то услышал — переделал, по-своему.
— Прочитайте несколько строчек.
— Пусти мене, матусю, пусти мене, рідненька. Пусти, мені йти пора.
У Петрово шум і танці, і там народ гуляє. І не заважає нам русня. (смеется)
— Не хотите стать рэпером? Хорошо у вас выходит, когда миксуют.
— Нет, это не мое. [Музыка] — это моя отдушина просто. Когда у меня неприятности какие-то, на работе, в семье не ладится — я не могу пить водку. Не могу заливать это горе. Я или закрываюсь (у меня есть небольшая студия) и попою там часа два, или поеду в поле трактором пополю часа два, или на комбайне покошу — я так отрываюсь. Но я точно не могу пить водку.
— Как вы отреагировали, когда появился первый микс?
— Я пять дней думал, что меня подстебывают. Не знал, что оно такое. Не понимал, про что все говорят! Приколы, приколы… А потом мне скинули [видео]. [Смотрю:] да, это я, но это не я пою! (смеется) Мне в принципе понравилась песня.
— Город небольшой, депутат вы уже давно, узнавали вас и до этого, как я понимаю. Вы сейчас стали еще более известным человеком?
— По городу вообще проблем нет — тут меня все знают. Скажите имя — проведут, покажут, где живу. А по Украине — да. Узнаваемость стала просто сумасшедшая. Куда ни заеду, на любую заправку — везде все узнают: «Окей, молодец!» Солдаты — тоже. Когда поедем к парням — это все!
— Мне кажется, вы засмущались немного.
— Да нет, просто мне внимание как-то, честно, надоедать стало. На заправку приехал — не можешь выйти. Жена сидит в машине и не понимает, что происходит. Пошла она оплатить, я из машины не вылезал — к машине [люди] подошли. Немножко оно… прямо чересчур, я не привык так. Один раз прикололся, надел балаклаву и пошел, чтобы меня никто не видел. И забыл, что на форме написано Поворознюк…
— Какую музыку вы сами слушаете, какой у вас плейлист?
— Раньше слушал шансон, а сейчас мне очень нравится шансон на украинском языке. Те же песни переделывают. Раньше этого не было.
— Свои треки слушаете?
— Я — нет. Но на телефоне на звонках у меня все мои треки стоят. «Пацаны из Кировограда», «Вова, їб** їх».
— Что бы вы сейчас сказали Владимиру Александровичу?
— Он красавчик. Все остальное — после войны.
— А знакомы вообще, вживую видели?
— Ни разу.
— Хотели бы? Руку пожать?
— Причем тут руку пожать? Есть много чего сказать. Я уверен, что он многого не знает из низов, от людей. Думаю, ему будет это очень интересно. Я думаю, рано или поздно наша встреча состоится, и он очень много узнает вот просто от простых людей.
— Стараетесь сейчас спокойнее давать интервью, чтобы не было новых треков, или не боитесь этого и нам можно ждать новый хит?
— Да я ж не знаю! Я эти хиты не делаю! Не знаю, кто следил за этим — сознательно ничего не делаю. Это точно вопрос не ко мне. Вы должны понять, что это было не наиграно — оно выскочило и все. Меня словили на входе мои журналисты, хотели, чтобы я что-то сказал людям, а у меня тут бурлило все! Это было просто эмоциональное обращение, но оно от души — что я думал, то и говорил. Чтобы вы понимали, Оксана даже заплакала: не поняла, что произошло. Про Тимошенко так же было — звонят: «А может бы ты приехал?» Вы что, е******сь (совсем с ума сошли. — Прим. ред.)? Война, а тут надо кого-то ехать встречать!
— Не приезжала в итоге к вам Юлия Владимировна?
— Давайте только не про нее, пожалуйста… Давайте про что-то другое.
— Когда война закончится, что вы первое сделаете, какие у вас планы?
— Напьюсь.
— Вы же не пьете водку!
— Так не пью с 24 февраля! А вообще, я нормальный человек. Пью, чего это не пью! Просто я дал слово. Круглые сутки надо в адеквате быть и правильно реагировать на ситуацию, поэтому не пью пока. Как только президент скажет: «Все, победа» — точно нажрусь так, что… Водку буду пить кружкой из бидона! Всей Украиной, я думаю, [будем отмечать]. Сколько уже звонят, что приедут… Мы тут сцену поставим и будем кружками пить (смеется).
— А когда работать? У вас дел много, надо страну восстанавливать и с коррупцией бороться.
— Мы что, два дня не имеем права после такого стресса попить водку? Я считаю, что имеем! Поэтому два дня попьем водку, а потом приступим к работе.
Читайте также
