Сотни детей из Харьковской области во время российской оккупации были отправлены в лагерь отдыха на юге России. После успешного украинского контрнаступления они оказались разлучены со своими родителями. В освобожденной Балаклее Би-би-си пообщалась с родителями застрявших в Геленджике детей, чтобы понять, что двигало ими во время оккупации и на что они надеются сейчас.
10 сентября на сайте государственного российского агентства РИА Новости появилась заметка, в которой приводились слова Владислава Соколова, бывшего украинского полицейского, во время оккупации возглавившего администрацию Изюма, стратегически важного города в Харьковской области.
«Хотелось бы передать родителям, которые отправили детей в Геленджик, что с ними все хорошо. Дети оставлены на вторую смену. Они будут и одеты, и обуты. За них все переживают и беспокоятся. Это родителям Изюма и Балаклеи», — заявил он.
Изюм и Балаклея были оккупированы Россией весной, вскоре после начала полномасштабного вторжения. Под оккупацией они прожили более полугода.
«Новые власти» начали налаживать на этих территориях «новую жизнь». Здесь появились «новые мэры», которые начали утверждать «новые порядки». В Балаклее — городок до войны был известен разве что тем, что на его территории располагался один из самых больших в Украине складов боеприпасов — оккупационные власти открыли новый «отдел образования». Он должен был организовать начало учебного года в заново открытых школах по российским программам обучения.
В августе, еще когда лозунг «Россия здесь навсегда» на билбордах на Харьковщине можно было воспринимать серьезно, на улицах Балаклеи появились объявления. Назначенная Россией администрация предлагала местным детям трехнедельный отдых на море, в детском лагере «Медвежонок» под Геленджиком — абсолютно бесплатно.
Желающих отправить детей в Россию в оккупированных регионах оказалось немало — в лагерь в начале августа приехали 203 ребенка, а в конце месяца, 29 августа — еще 300 детей из Изюма, Купянска, Балаклеи, Казачьей Лопани и других городов и сел.
В самом начале сентября украинская армия начала стремительное контрнаступление и за несколько дней освободила большую часть Харьковской области.
Балаклея вернулась под контроль Украины. Родители, пару недель назад отправившие своих детей на море, стали свидетелями того, как сине-желтые флаги возвращаются, заменяя триколоры.
Их дети тем временем продолжали отдыхать на территории России. Именно тогда РИА Новости сообщили: они останутся в лагере как минимум еще на месяц.
Родители об этом узнали последними. Кому-то позвонил их ребенок, кто-то прочел в новостях, кто-то догадался сам.
— Вы как узнали, что дочь не вернется в запланированное время? Вам позвонил кто-то?
— Нет, никто не звонил. Как зашла Украина, мы так поняли, что уже будет сложно вернуть, — сказала Би-би-си Наталья Сонькина*, мать 12-летней девочки, до сих пор живущей в лагере.
Бывшие чиновники оккупационной администрации, как говорят Би-би-си родители, не связывались ни с кем из них.
«Им говорили: Украине вы не нужны»
«Когда вся ситуация предалась огласке, было невозможно выйти на улицу. Кто-то относился с сочувствием, но многие подкалывали. Люди спрашивают, как можно было отдать ребенка в Россию», — говорит Би-би-си жительница Балаклеи Алла Каменева*. Сначала Каменева согласилась дать интервью на камеру, но потом передумала, объяснив, что чувствует враждебность к себе со стороны земляков.
«Под оккупацией, если тебе долго говорят, что ты дурак, ты действительно начинаешь верить, что ты дурак, — рассуждает в разговоре с Би-би-си и.о. мэра Балаклеи Оксана Бондарь. — Им говорили: Украине вы не нужны, Украина о вас забыла, была пропаганда такая».
До марта этого года Бондарь — бывшая директор школы и учительница русского языка — была секретарем горсовета. После оккупации тогдашний мэр Балаклеи Иван Столбовой сначала выступил в поддержку России, а позже покинул город. Россияне поставили здесь свою администрацию. По украинскому законодательству и.о. мэра в отсутствие избранного градоначальника должна была стать именно Бондарь.
Она и исполняла эти обязанности все время оккупации — правда, дистанционно: в марте она выехала из города и все эти полгода «была здесь, неподалеку, в 30 километрах», говорит она Би-би-си.
В Балаклею Оксана Бондарь вернулась вслед за украинской армией 8 сентября. На тот момент о том, что местные дети уехали в Геленджик, она даже не знала: слышала, мол, о чем-то таком, но думала, что это произошло в соседних городках.
Но через несколько дней к ней подошли родители одной из девочек, застрявшей в России. В оставленном россиянами кабинете нового «отдела образования» Бондарь не без помощи полицейских разыскала список уехавших. В нем оказалось 25 детей.
Первой эмоцией в этой ситуации, объясняет она, было недоумение. Как вообще можно было отдать своих детей, а теперь обращаться за помощью к власти? «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих», — рассуждает она в разговоре с Би-би-си.
«На тот момент так спасала своего ребенка»
Украина регулярно обвиняет российские власти в принудительной депортации детей — на территорию России действительно были вывезены сотни сирот из самопровозглашенной ДНР, а также дети, «найденные в подвалах» Мариуполя. Многим из них оформили российское гражданство и распределили под опеку в российские семьи. Би-би-си подробно описывала историю 13-летнего Валентина из детского дома в Донецкой области, который оказался в приемной семье в Подмосковье.
История с отправкой детей в лагерь под Геленджиком — явно иная. Все балаклейские родители сказали Би-би-си, что пошли на это абсолютно добровольно. Трое вспомнили, что желающих записаться на поездку было больше, чем выделялось мест в лагере: «Даже не всем места хватило, скажем так. Но [им] сказали, что второй заезд будет, не волнуйтесь», — рассказал Би-би-си один отец.
«Если мне скажут подписать петицию о том, что у меня ребенка украли и насильно повезли, — я этого не сделаю, честно вам говорю. Считайте, что я на тот момент так спасала своего ребенка. Может, я не права, но я так спасала его», — говорит Би-би-си Анна Лапина*, мать 13-летнего Саши.
Сразу несколько матерей жалуются: когда российские войска входили в город, все произошло очень быстро, уехать успели далеко не все желающие. «Мы просто не успели [выехать]. Плохо, больно — из-за того, что кинули, из-за того, что не вывезли детей. У нас же не было ничего! Даже автобусов не было на выезд, когда нас начали [захватывать]», — объясняет Лапина.
Тогда, весной, все усилия ВСУ действительно были направлены на то, чтобы не допустить оккупации расположенного совсем рядом Харькова.
Позже, уже когда Балаклея была под россиянами, как рассказывают жители, выехать на подконтрольную Украине территорию можно было только за деньги — несколько тысяч гривен, которых у многих, по их словам, просто не было. «Мы любим Украину. Но никакой эвакуации обеспечено не было. А за то, чтобы выбраться из города, брали по пять тысяч гривен с человека [примерно 170 долларов по тогдашнему курсу] - хоть со взрослого, хоть с грудничка», — объясняет Алла Каменева.
Обстрелы при этом продолжались все лето. «[Были периоды, когда были] выстрелы каждый день! 24 часа в сутки. Хата вся трясется, все потолки в каждой комнате потрескались», — вспоминает одна из собеседниц Би-би-си.
«В один непрекрасный момент напротив в дом был прилет. Ребенок был на улице, — рассказала Би-би-си еще одна жительница Балаклеи, тоже отправившая сына в Геленджик. — Он, конечно, у меня наученный, что домой не бежать, в ближний подвал прятаться, но сердце не на месте. Я выскакивала убедиться под осколками, что моего ребенка нет на улице, что он где-то спрятался. А он у меня непоседа, погулять очень хотелось, и очень он ждал поездки в лагерь, они с другом дни считали».
Сын Анны Лапиной, говорит она, «все хорошо понимал, и когда прилеты, и когда улеты, и когда в погреб бежали, и так все лето».
В ее семье двое детей: кроме Саши, есть еще пятилетняя Наташа. Дети реагировали на звуки боевых действий по-разному. Младшая дочь при первых же взрывах немедленно засыпала крепким сном. Старший сын очень боялся, хватался за голову, судорожно дергался при любом громком звуке, стал нервным и нелюдимым.
— Вы долго сомневались перед тем, как отдать ребенка в российский лагерь?
— Да, думала месяц, потом отдала все-таки.
— Что стало решающим фактором?
— У 13-летнего парня энурез начался. Вы поймите, я его не русским отдавала, а на лечение!
Уже через неделю жизни в лагере Саша написал маме, что его проблема исчезла.
«Дети адаптировались, с удовольствием питаются в столовой»
Отправка детей с оккупированных украинских территорий в лагерь в Геленджике с помпой освещалась в российских СМИ. Сам регион называли при этом «освобожденным».
Процесс активно поддерживали региональные власти — в одном из автобусов с детьми в начале августа ехал тогдашний мэр Краснодара Андрей Алексеенко. В середине того же месяца агентство ТАСС сообщило, что Алексеенко назначен председателем «совета министров» оккупированной части Харьковской области.
Губернатор Краснодарского края Вениамин Кондратьев несколько раз приезжал в «Медвежонок». В один из таких приездов, уже когда стало ясно, что пребывание детей в лагере затянется, каждому ребенку, как рассказали Би-би-си несколько родителей, подарили по смартфону. Внимание региональных властей, визиты и щедрые подарки — стандартная ситуация, в частности, для детей-сирот, вывезенных с оккупированных территорий Украины в Россию.
Именно по прямому поручению губернатора Кондратьева украинских детей оставили в лагере в Геленджике на неопределенный срок.
Российские телеканалы выпустили несколько идиллических репортажей про пребывание детей в лагере. «К нам пришли учителя и сказали, что есть такая идея — отправить нас отдохнуть от этого напряжения. Идея, конечно, хорошая — забыть, что происходит в городе. Когда уезжали — переживали, чтобы в Харькове не началось ничего плохого», — рассказывала одна из девочек.
«Смена в Геленджике закончилась в десятых числах сентября, но домой сейчас нельзя», — говорится в закадровом тексте сюжета НТВ о детях из Харьковской области. Почему нельзя, журналист не уточняет.
«Дети адаптировались, с удовольствием питаются в столовой, можем сегодня посмотреть с вами», — предлагала директор школы, куда с сентября отправили детей, журналистке «Кубани 24».
«Первый раз в новый класс дети пошли без родителей, да и собирали их в школу буквально целым городом», — рассказывала в том же сюжете журналистка. Причину такой ситуации, а также что по этому поводу думают родители, она обошла молчанием.
«Мы не трогаем их, они не трогают нас»
Балаклея пробыла под оккупацией полгода. Из 27 тысяч жителей в городе осталось, по оценке одной из матерей, три-четыре тысячи.
Некоторое время здесь действительно шли интенсивные боевые действия — особенно сильные разрушения можно увидеть на окраинах Балаклеи. В частном секторе нередко можно встретить разрушенный или поврежденный случайным снарядом дом посреди вполне мирно выглядящей улицы. На центральной площади города до сих пор работает строительная техника: рабочие разбирают крышу полуразваленного от обстрелов торгового центра.
Тут же, на центральной площади, несколько сотен местных жителей выстроились в очередь за «гуманитаркой»: при этом люди не знают, ни что именно привезут сегодня, ни, более того, приедет ли грузовик вообще.
После освобождения местные жители рассказывали, как в Балаклее во время российской оккупации исчезали люди. В местном отделении полиции журналистам показывали устроенную там незаконную тюрьму и «пыточную».
У других же период оккупации не оставил каких-то особенно неприятных воспоминаний.
«У нас с русскими как было. Мы не трогаем их, они не трогают нас. Рот лишний раз не открывали. За гуманитаркой ходили молча. Я, конечно, за Украину, но не с вилами же на них кидаться буду, у меня двое детей», — рассказывает Би-би-си Анна Лапина.
«Нужно было думать, куда отправлять»
Когда после освобождения Балаклеи к и.о. мэра Оксане Бондарь подошла мама одной из девочек, застрявшей в России, Бондарь собрала подписи десятка родителей, попавших в такую же ситуацию, под коллективным заявлением в полицию. Подписались не все.
Анна Лапина, например, в полицию не обращалась, так как побоялась, что ее обвинят в том, что она отдала ребенка оккупантам, и лишат родительских прав.
«Те, кто не был в оккупации, кто потом уже приехал, — все обвиняют нас, что мы скоты, что мы такие-сякие, что мы коллаборанты и своих детей продали», — рассказала Би-би-си бабушка одного из уехавших в лагерь подростков.
Страх быть обвиненными в коллаборационизме — не фигура речи. После освобождения Харьковской области украинские спецслужбы действительно начали на этих территориях масштабные фильтрационные мероприятия. Впрочем, они не вылились в массовые репрессии: из семи тысяч человек, которых СБУ проверила в первые дни после освобождения, задержаны были всего 16.
Другое дело, объясняет Бондарь, что в Балаклее действительно хватало жителей, приветствовавших Россию: «Тут много людей, которые спали и им русский мир снился, они сотрудничали [с оккупационной администрацией]».
Би-би-си связалась с одним из жителей Балаклеи, который отправил свою дочь в Геленджик, а потом, во время отступления российской армии, уехал с семьей в Россию. Он съездил в лагерь и забрал оттуда свою дочь.
«Здравомыслящий родитель понимает, что в России будет намного лучше ребенку, чем сейчас там на Украине», — сказал он Би-би-си. Вернуться в Балаклею он планирует только в случае повторной оккупации ее Россией.
И.о. мэра и несколько родителей, с которыми пообщалась Би-би-си в Балаклее, рассказывают, что еще около десятка семей поступили точно так же: уехали после отступления российской армии из города, забрали детей из Геленджика и остались жить в России.
Впрочем, Бондарь уточняет, что детей в Россию отправляли далеко не только люди, поддерживавшие оккупационный режим: «Есть малообеспеченные — [они просто хотели], чтобы дети [бесплатно] отдохнули».
Сейчас все родители, с которыми говорили корреспонденты Би-би-си, утверждают: они отдали детей в лагерь, чтобы спасти их от ужасов войны.
Многие в Балаклее к таким объяснениям относятся скептически: другие же местные жители не воспользовались этим предложением и оставили своих детей при себе.
«Мне один из родителей сказал: я своих детей спасал. А сегодня ты их не можешь забрать от такого спасения, — говорит Би-би-си и.о. мэра Оксана Бондарь. — Нужно было иметь ум, голову, думать, куда отправлять. Страна-агрессор, страна, которая тебя уничтожать пришла, которая тебя хочет на колени поставить — это нужно иметь ум, чтобы туда отправить детей. Какая ты мать, если ты туда отправила, во время войны, в страну, которая тебя хочет уничтожить? Я лично как мать этого не понимаю».
«Туда неделя, назад неделя, четыре страны»
Абсолютно все родители, с которыми удалось пообщаться Би-би-си, уверяют: детям лагерь очень нравится. «Экскурсии, море, горы, дискотеки каждый день, пятиразовое питание. Спортивные костюмы выдали, теплые вещи, все хорошо у них», — рассказывает о быте дочери Наталья Сонькина.
После того как в Геленджике похолодало, детей перевели в лагерь в Анапу. Он будет отапливаться зимой, там дети смогут жить неопределенный срок, сообщила родителям администрация.
К словосочетанию «неопределенный срок» жители Балаклеи относятся по-разному. Они создали группу в «Вайбере» для обсуждения ситуации и быстро пришли к выводу: судьба детей — «личная проблема родителей».
«Не понимаю, что тут обсуждать. В вайбер-группе давно написали, что детей из лагеря можно свободно забрать, но только лично их родителям. Ни бабушки, ни дедушки, ни родственники, ни по доверенности, только родители», — сказала Би-би-си мать еще одного балаклейского подростка.
Когда стало понятно, что дети не вернутся, семья за несколько дней разработала маршрут: пересечь украинско-российскую границу сейчас невозможно, поэтому добираться в Геленджик нужно через Польшу, а потом Беларусь или Литву с Латвией — и женщина отправилась в путь.
«Туда неделя, назад неделя, четыре страны, и вот наш ребенок здесь», — говорит она.
Поездка в Краснодарский край и обратно обходится недешево. Еще одна жительница Балаклеи была вынуждена продать свой старый автомобиль, потратить все сбережения и обратиться за помощью к волонтерам в странах Балтии и в Москве.
Точно так же — за свои сбережения и при помощи белорусских и российских волонтеров — смогла забрать свою дочь и Алла Каменева. На прощание в лагере ей сказали: «Приезжайте еще».
Родителям 37 детей из Изюма и Волчанска удалось добиться помощи от благотворительной организации «СОС Дитячі Містечка» и забрать из Краснодарского края своих детей организованно.
Однако в Балаклее остаются семьи, у которых нет средств или сил самостоятельно вернуть своего ребенка.
«Это реально сколько денег надо. На минутку, я семь месяцев без средств к существованию. Муж потерял работу, я потеряла», — говорит Би-би-си Анна Лапина.
Наталья Сонькина рассказывает, что на семейном совете посчитали: на дорогу уйдет около 30 тысяч гривен (815 долларов). Поэтому семья рассчитывает, что рано или поздно вернуть дочь-подростка им помогут «какие-то волонтеры — не с этой стороны, так с той» или же местные власти. Свою точку зрения она аргументирует так: раз все бумаги на поездку в лагерь заполнялись в здании местной администрации, значит, местная администрация в ответе. На замечание, что администрация в августе была одной, а сейчас другая, женщина пожимает плечами.
«Как решится, я без понятия, — признается в разговоре с Би-би-си еще одна мать, Полина Слесаренко*. — Я вообще по этому поводу сейчас ничего не думаю. Надеюсь, до Нового года сын вернется».
Поначалу, вспоминает Слесаренко, она переживала, даже плакала. Потом успокоилась: не бросят ведь там детей на произвол судьбы. Сейчас они с сыном даже не каждый день переписываются: «У него там одно и то же, у нас здесь одно и то же, ничего не меняется».
Какое-то время назад ей позвонили «откуда-то» — названия учреждения Слесаренко не запомнила, — спросили, есть ли у нее загранпаспорт, и предложили помочь с оформлением: тогда, мол, можно будет съездить за ребенком в Россию. «Оформление загранпаспорта — это хорошо, конечно, а дальше как? Чтобы поехать и забрать, это же деньги нужны, правильно?» — пересказывает она тот свой разговор. Больше ей оттуда не звонили.
Группу балаклейских родителей в «Вайбере» Слесаренко удалила как «бесполезную». В мэрию, к волонтерам или в Красный крест тоже не обращалась: «бессмысленно».
— Вы не обижайтесь, но выглядит, как будто вы немножко пустили ситуацию на самотек.
— Немножко да. Но это же не единственная проблема. Была бы она единственной…
«Уговаривают: останьтесь, мало оно еще как будет»
Сколько именно украинских детей из нескольких сотен уехавших остается сейчас на затянувшемся отдыхе в России, точно не известно. В пресс-службе администрации Краснодарского края не ответили на запрос Би-би-си.
Еще когда дети из Харьковской области находились в лагере «Медвежонок», его директор Ирина Можарова тоже отказалась назвать их количество в разговоре с корреспондентом Би-би-си.
«Зачем я должна что-то говорить, я не понимаю. Детям моим это тоже не нужно. Я не хочу, чтобы какую-либо информацию об этих детях в общий доступ отправляли», — заявила она.
Тем временем российские федеральные СМИ продолжают выпускать репортажи про украинских детей, застрявших в Краснодарском крае.
Сотрудник российского издания «Комсомольская правда» Александр Коц в своем телеграм-канале, рассказывая, что часть родителей уже забрали детей, сокрушался, что администрация лагеря не может не возвращать украинских детей их родителям: «Отдавали детей „на ту сторону“ с болью. Пусть и родителям».
«Многие дети откровенно не хотели, отказывались ехать „ТУДА“ [домой в Украину]. Даже с мамами. Те уговаривали, трясли своих чад, тянули за собой. И плакали», — писал Коц. Он утверждал, что и сами мамы бы не против переехать в Россию, но в Украине якобы остались «в заложниках» их родные.
Прямо в детском лагере, как рассказала Би-би-си одна из матерей, действительно дежурят представительницы администрации Краснодарского края, которые активно предлагают родителям, приехавшим за детьми, остаться в России.
«Уговаривают: останьтесь, мало оно еще как будет, это опасно, куда вы в Украину, подумайте. Если мамочка решает остаться, обещают предоставить жилье в пансионате, матпомощь, оформление документов, будут кормить бесплатно», — рассказывает женщина.
Полторы недели назад сюжет о детях вышел в эфире программы «Вести» на телеканале «Россия 24». «Кого-то уже забрали родители, но те, кто остались, уезжать от теплого Черного моря не хотят», — говорила в нем журналистка.
Сын Анны Лапиной Саша первый раз в жизни оказался на море, и море ему действительно очень нравится, рассказывает его мама. Лапина не дает снимать себя на камеру — объясняет, что каждый раз, когда говорит на эту тему, плачет. Это правда: уже спустя пару минут, когда она рассказывает, как ее сын любил сидеть за своим компьютером, как мечтает стать сисадмином, на ее глазах проступают слезы.
— Скучает он?
— Он первый раз от мамки отъехал, как вы думаете, не скучает? Я ему говорю: зато, сына, повзрослеешь.
Поехать забрать сына она не может: нет денег на билеты, не на кого оставить на две недели младшую дочь и свекровь, потерявшую ноги. Сыну она звонит каждый день и держит связь с руководством лагеря.
Недавно, когда сын пошел в Краснодарском крае в школу, Лапина позвонила в лагерь в очередной раз. «Говорю им, вы ж только не вздумайте моему сыну историю преподавать, — говорит женщина. — Ему это сейчас вообще не нужно. Он все понимает. Математику там, биологию — пожалуйста. А историю не надо, разве что какие-то древнейшие времена. А политику там, пропаганду украинским детям проводить не надо. А то от наших детей они и ответ могут услышать. Они на этот ответ имеют право».
* Имена и фамилии героинь, отмеченных звездочкой, а также имена их детей изменены из соображений их безопасности