Из военных частей вернули около 10 тысяч незаконно мобилизованных россиян. Об этом спустя месяц после начала мобилизации в России отчитался председатель комитета Госдумы по обороне Андрей Картаполов. Среди них были и многодетные отцы, и сотрудники аккредитованных организаций с бронью, и люди с серьезными заболеваниями. Но возвращают далеко не всех: доказать, что тебя забрали на войну незаконно, крайне сложно, и военные делают все, чтобы этого не произошло. «Сибирь.Реалии» рассказывает несколько историй, когда даже с тяжелыми диагнозами мобилизованных отказываются отпускать из частей, обвиняя в симуляции и желании «откосить».
Собеседники «Сибирь.Реалии» рассказали, что командиры частей ориентируются на категорию годности, полученную много лет назад, и игнорируют заключения о болезнях, которые появились позже. Чтобы поменять категорию, нужно пройти военно-врачебную комиссию — это долгий процесс, организация которого преимущественно зависит от тех же командиров части. Они в свою очередь пытаются побыстрее отправить мобилизованных на фронт.
«Да пускай послужит»
— Сын был на вахте в 60 километрах от Ноглик (поселок на Сахалине), когда объявили мобилизацию. Ему и 16-ти другим работникам «Спецавтотранспорта» сказали явиться в военкомат к утру 22 сентября. Он сорвался с работы, приехал. Я нашла военкома, сразу спросила у него про медкомиссию. Он ответил, что в Ногликах ее не будет — «в Южно-Сахалинске разберутся». На вечер того же дня назначили отправку, — рассказывает мать сахалинца Виталия Трофименко Татьяна Горожанкина.
29-летний Виталий отслужил в 2015 году, получил категорию «А» — на тот момент здоровье позволяло. Проблемы со спиной у него начались через три года после дембеля. В амбулаторной карте Виталия значатся диагнозы, поставленные в 2018—2019 годах: люмбалгия (хроническая боль в пояснице), дорсопатия (болезнь костно-мышечной системы, вызывающая боли в спине и суставах). Вечером перед отправкой в Южно-Сахалинск он успокаивал Татьяну: «Мам, ну разберутся там. Кому я такой нужен?».
— Долго стоять он не может, иногда приходилось уколы делать, иногда больничный брал, — рассказывает Татьяна. — Даже когда я собирала ему сумку в часть, он сказал класть только самое необходимое, потому что долго ее носить не сможет.
Из Ноглик в Южно-Сахалинск Виталия отправили в сидячем вагоне — 13 часов пути. Оттуда сразу на Камчатку на самолете — еще пять часов. По прибытии на Камчатку их сразу построили, начали «медосмотр» — тест на наркотики, мазок на ковид и проверку давления.
— Давление у него оказалось повышенным — у него тахикардия, три года назад его из-за этого сняли с проектов по Сахалину-1 и 2. Уже по этому признаку можно было его отпустить. Ему сказали присаживаться, а он от боли в спине уже не может сесть после стольких часов пути. Попросил сделать укол или дать таблетку обезболивающую. Врач сказала майору: «Что с ним делать? Он не годен». Тот посмотрел на Виталия и сказал: «Да пускай послужит». И его отправили в часть.
Наутро Виталий уже не мог встать с кровати, обезболивающее ему так и не дали. На полигон ему разрешили не идти — оставили лежать без какого-либо лечения. Чтобы сына направили в медчасть, Татьяне пришлось через несколько инстанций дозваниваться до замполита.
— Замполит вызвал начмеда, Виталия три дня возили из части в госпиталь на уколы и обратно. На этом лечение кончилось, потом он просто лежал в медчасти, встать не мог сутками — его даже забывали покормить (чтобы поесть, пациенты должны были сами дойти до столовой — С.Р.).
Скоро боли у Виталия начались еще и в ноге. Рентгеновский снимок позвоночную грыжу первой степени и артроз тазобедренного сустава первой степени. Однако в описании снимка говорится, что у него суставная щель до 3,5 сантиметров — это уже вторая степень артроза, подчеркивает Татьяна.
— Они там пытаются делать вид, что все здоровы. Пока неделю его там «лечили», пришло время отправки первого призыва в Ростов. Всех с госпиталя начали сгребать, сына тоже пытались с койки поднять, а он встать не может, ногу еле волочит. Врачи ему дали заключение, что ему нужен ортопедический режим, что он освобождается от нагрузки и что он должен под наблюдением врачей находиться. Но все равно его выписали, вручили ему вещмешок и собирались [в приграничную часть] отправлять.
— Он с этой сумкой несколько шагов сделал и упал от боли. Начмед ему сказал издевательским тоном: «Че ты тут притворяешься, вставай», — рассказывает Татьяна. — Сын не выдержал, бросил этот вещмешок, кое-как допрыгал до начальника госпиталя, чтобы от него получить ответ, как его в таком состоянии куда-то отправляют. Тот ему тоже сказал: «Вы все изображаете болезнь, ничего у вас не болит, все вы здоровы». Снимки делали в этом же госпитале, как он может это изображать? Отправили его в итоге на новое обследование, которое показало, что у него за время в этой части еще ухудшилось состояние. Просто парня к инвалидности ведут.
Чтобы вернуть сына домой, Татьяна звонила и в областной, и в южно-сахалинский комиссариаты, обращалась в Общественную палату, Генпрокуратуру, Администрацию президента и в Минобороны. Военная прокуратура Сахалинской области и областной минздрав подтвердили, что на момент мобилизации у Виталия были заболевания, но военкоматы Сахалина и Ноглинок говорят, что «не могут ничего сделать», потому что он уже на Камчатке. Из остальных ведомств матери мобилизованного приходят отписки.
— Он написал рапорт на военно-врачебную комиссию, чтобы ему поменяли категорию годности. Рапорт никто не принимает, все пинают с места на места, тянут время. Начальник части ему сказал, что он больше не мобилизованный, из списков на отправку на Украину его вычеркнули, обещали выписку. Прошло больше недели — все еще не отпускают и не собираются. На мои слезы и уговоры мне разрешили присутствовать на очередной медкомиссии. Сын узнал, что приеду, сказал: «Мам, по дороге трость купи, ходить не могу».
После медкомиссии с консилиумом врачей, которые тоже обвиняли Виталия в симуляции и предложили ему «блокаду» боли, Татьяна поняла, что «смысла разговаривать больше нет». Теперь она с юристом собирает документы для подачи иска в суд.
«Все у них врут, все у них симулянты»
В симуляции обвиняли и 34-летнего уроженца Алтайского края Сергея Пенжина. Он ушел в запас в 2008 году с категорией «А». Хотя проблемы со спиной у него были еще с 15 лет — хронический остеохондроз, — после лечения все проходило и службе не мешало.
— Через пару лет после армии я попал в места лишения свободы, боли стали регулярными. Там были инциденты, когда сотрудники ИК ломали сильно. Сейчас у меня межпозвоночная грыжа, артроз тазобедренного сустава, сколиоз со смещением позвонков. Рядом с позвонками нерв, который может замкнуть так, что просто откажут ноги, — рассказывает Сергей.
По его словам, на гражданке он ходил на уколы каждый месяц, когда боль обострялась из-за напряжения. Его мобилизовали 23 сентября, медосмотра ни в военкомате, ни в части не было: «Вы все здоровы, ничего у вас нет, идите нахрен». Через несколько дней Сергея отправили на полигон в Радыгино. Обострение случилось на первой же тренировке — обратно его уносили уже на руках.
— Я обратился к медикам в части, проигнорировали. Обратился в 57-ую поликлинику, там даже осматривать не стали — предложили несколько дней уколов обезболивающим, которое мне никогда не помогало. В итоге только через неделю меня положили в военный госпиталь с сильной болью, и то только когда жена обратилась в военную прокуратуру Камчатки. Пять дней мне делали капельницы с витамином В12 и физиотерапию. С тех пор я тупо лежу в госпитале. Спина так и не прошла, боли в ноге стали реже — но не от лечения, а потому что не трогают.
В проведении военно-врачебной комиссии для смены категории годности Сергею тоже отказывают. При этом 20 октября десятерых других пациентов, с которыми он лежал в госпитале, переодели в гражданку, заставили подписать отказ от претензий к госпиталю и отправили проходить лечение по месту жительства.
— Мне в части говорят, что я симулирую, хотя все подтверждено снимками и описаниями их же врачей. Но начальник госпиталя делает все, лишь бы нас [на фронт] отправить. Приезжал даже какой-то представитель Минобороны, агитировал, чтобы мы сами добровольно «перестали болеть», выписались и поехали. Хвастался, что у него больные люди сами себе таблетки покупают и улетают [в Украину]. Глупо хвастаться, что больных людей на войну отправил.
Независимые врачи, в том числе из краевой больницы, во время консилиума подтвердили диагноз Сергея. Согласно заключению, ему требуется длительное лечение и постоянное ношение корсета, без которого он рискует потерять возможность ходить. От этого заключения эффекта тоже не было, и теперь жена Сергея тоже собирает документы для подачи иска.
— Я ни разу не требовал, чтобы меня признали негодным или списали, — говорит Сергей. — Я обратился с болезнью: вылечите, поставьте меня на ноги, а потом уже решайте судьбу мою дальнейшую. Я не против отправки, не против мобилизации, мне просто не нравится это отношение — все у них врут, все у них симулянты.
«Отсюда выйдут только инвалиды»
Жителю Кочковского района Новосибирской области 34-летнему Виктору К. позвонили из военкомата 26 сентября. Он отслужил в армии 14 лет назад, получив категорию годности «А». После армии несколько лет работал в Росгвардии, позже перешел работать на промышленное предприятие и стал замначальника производства. Из пятисот сотрудников он оказался единственным мобилизованным.
— Он с работы сорвался и сразу приехал — испугался уголовной ответственности за уклонение, — рассказывает девушка Виктора Екатерина. — В самом Кочковском районе нет военкомата, их собрали к девяти утра у Дома культуры и повезли в соседнюю Краснозерку, там он подписал повестку. Оттуда сразу его забрали на полигон в Академгородке. Это все происходило быстро: у него не было времени ни в больницу сходить, ни справки собрать.
У Виктора диагностирован левосторонний гонартроз 1 степени — он хромает на левую ногу, не может приседать, когда долго ходит или даже просто стоит — начинает болеть сустав. Екатерина рассказывает, что ни в военкомате Краснозерского, ни в военной части Академгородка медкомиссии у Виктора не было вовсе.
— Это потом мы поняли, что нужно было взять справки о заболеваниях. Я звонила в военкомат, мне сказали: «Поздно, вы к нам больше не относитесь, решайте все проблемы с частью». В части Виктору на эти справки сказали, что они бесполезные, потому что «отсюда выйдут только инвалиды». Обращаться выше он не стал — говорит, толку от этого не будет.
Кроме проблем с суставом, у мобилизованного хронический гастрит, который обостряется каждый месяц. Он сутки лежит, не может ни есть, ни пить, потом двое-трое суток отходит, описывает симптомы Екатерина. Последнее обострение у Виктора было как раз перед повесткой.
— Я боюсь, что его отправят в Украину, и там у него обострение случится. Ему дай оружие — он не знает, что с ним делать, автомат в руках один раз в армии держал, а в билете написано — стрелок. Ну, и война — это в любом случае страшно, и убить могут, но когда здоровье нормальное, все равно проще. Точной даты отправки у него пока нет. Им сначала говорили, что первого октября отправят в другую учебную часть [ближе к границе с Украиной]. Потом дату отправки несколько раз переносили, в итоге они должны были 27 октября поехать. После стрельбы в Белгородской области все опять поменялось. Сначала отменили эту дату, а потом внезапно сказали, что отправка уже 23 октября.
Бегать от мобилизации, по словам Екатерины, Виктор не хотел: считает, что выбора у него не было. Но отношение к войне у него однозначное: он считает, что современные войны должны происходить вообще без людей. «У них дроны, у нас дроны, зачем людей туда отправлять? Зачем людей убивать? Политики воюют пускай своим оружием, война ни к чему эта», — передает его слова Екатерина.
С шизофренией в мотострелковом батальоне
Координатор по организационным вопросам Народного фронта Хабаровского края Наталья Далангуева рассказала «Сибирь.Реалии» о случае мобилизации хабаровчанина Павла Евсеева с подтвержденным диагнозом «шизофрения». В Народный фронт (Общероссийское общественное движение) обратилась его жена.
— Его мобилизовали 26 сентября. Его жена собрала справки, поехала в часть — она переживала не столько даже за него, сколько за окружающих, потому что его определили в мотострелковый батальон. В тот же день его повезли в военный госпиталь, где подтвердили диагноз (Павел стоит на учете в Краевой клинической психиатрической больнице с 2017 года — С.Р.). 18 октября его выписали — и увезли опять в ту же часть, откуда забрали. Там у него забрали все документы, из казармы не выпускают, на довольствие не ставят. На все вопросы говорят: ваш вопрос решается.
По словам Натальи, у Павла в диагнозе стоит, что он боится большого скопления людей, теряется в стрессовых ситуациях, а от напряженности в любой момент может произойти эмоциональный срыв. Жена Павла переживает: «Может случиться непоправимое, и ответ кто будет держать?».
Народный фронт помог Наталье обратиться во все соответствующие инстанции, однако домой его пока не отпускают.
Жалобы на поверхностную медкомиссию или ее отсутствие стали поступать из регионов с первого дня мобилизации. Это привело к тому, что в военные части и в зону боевых действий стали отправлять людей с серьезными заболеваниями и травмами, в том числе переломом позвоночника.
На момент публикации известно о гибели уже как минимум 32 мобилизованных на войне в Украине. Еще как минимум 30 призывников погибли в частях до отправки на фронт — от обострения болезней, а также в результате драк и самоубийств.