После фиктивных референдумов и последовавшей за ними аннексии Россией четырех юго-восточных областей Украины в информационном пространстве вновь зазвучали идеи о том, что вот теперь-то РФ начнет воевать по-настоящему. Тезисы вроде «битва за Херсон станет новой Сталинградской битвой, после которой произойдет коренной перелом в войне» озвучивались как сторонниками войны внутри России, так и пророссийскими политиками вне ее. Идея не нова: российская пропаганда уже почти девять месяцев пугает Украину и Запад, что вот-вот конфликт перейдет на какой-то новый для этой страны качественный уровень. При этом обозначаются границы, пересечение которых должно привести к перерастанию «специальной военной операции» во всенародную Отечественную войну. Красные линии пересекаются, а обещанный «режим берсерка» у российской армии, похоже, пока так и не включился. А может ли он включиться вообще?
Как Россия ждет Отечественной войны
Пример Херсона — один из самых красноречивых. Откровенно неправдоподобные результаты незаконных «референдумов» о присоединении к России в оккупированных Донецкой, Луганской, Запорожской и Херсонской областях Украины с результатами в виде 99, 98, 93 и 87 процентов «за» сами по себе продемонстрировали, что РФ даже не надеется на признание этих мероприятий со стороны Украины и международного сообщества. Да и само использование слова «референдум» для описания процесса, во время которого вооруженные люди ходят по домам и требуют заполнять бюллетени на их глазах, выглядит издевкой над демократическим принципом свободного волеизъявления.
Как и следовало ожидать, на международное сообщество российский трюк с «референдумами» не произвел должного впечатления. Генеральная ассамблея ООН подавляющим большинством их не признала, назвав проведенные Россией плебисциты «так называемыми» и потребовав вывести войска РФ со всех оккупированных территорий Украины. Из 193 членов ООН поддержали Россию во время голосования лишь четыре государства, власти которых сами способны дать фору России в демонстрации «всенародной поддержки»: Беларусь, КНДР, Никарагуа и Сирия.
Результаты голосования с 87−99% поддержки в оккупированных украинских областях свидетельствуют о том, что российские власти даже не пытались имитировать международную легитимность аннексии. Вероятнее всего, такие результаты были исходно направлены на внутрироссийскую аудиторию. Кремль желал заполнить подконтрольное ему информационное поле четким вердиктом, который был очень удобным для публикации пропагандистскими ресурсами.
Очевидно, что и некоторые россияне не верят подобному результату референдума. Но для «ядерной» аудитории провластных российских СМИ даже 100-процентный результат выглядел бы приемлемым. Ведь в официальной пропагандистской трактовке РФ Украина — это несостоятельная «страна 404» под контролем нацистов, население которой мечтает присоединиться к «настоящей стране» — России.
Проведенная в интересах пропаганды аннексия, возможно, неслучайно совпала по времени с частичной мобилизацией, объявленной 21 сентября. Ставя в строй сотни тысяч граждан, Кремль выстраивает картину мира, в которой ее напавшие на Украину войска предстают «освободительной армией», выполняющей волю населения «освобождаемых земель».
При этом российские пропагандисты и официальные лица уже отказались от идеи, согласно которой российская армия «освобождает» от нацистов саму Украину и украинцев. Слишком сильно она расходится с объективной реакцией — украинцы своими действиями, похоже, ясно дали понять, что «освобождаться» не хотят. Аннексия четырех областей поставила крест на этой концепции и одновременно упростила работу пропагандистов, ведь теперь российская армия в их глазах как бы защищает новообращенных «россиян» на российской территории. А значит, как заявляет, например, российский пропагандист и историк Сергей Караганов, война в Украине для России стала новой Отечественной войной.
Почему Херсон не стал новым Сталинградом
Эта идея могла сработать. В 1939—1940 годах СССР захватил обширные территории на своей западной границе. Для легитимизации захватов широко использовалась имитация народных волеизъявлений, похожая на ту, с помощью которой оформлялась аннексия украинских регионов в 2014 и 2022 годах. Например, захват Латвии, Литвы и Эстонии был «узаконен» с помощью сфальсифицированных парламентских выборов. А Западные Беларусь и Украина формально присоединялись к СССР посредством сфальсифицированных и проходивших под контролем НКВД выборов в «Народные Собрания Западной Белоруссии и Западной Украины». Результаты голосований того времени очень напоминали те, что были опубликованы россиянами в сентябре нынешнего года. Например, просоветский Союз трудового народа Литвы получил 99% голосов избирателей и занял все места в Сейме — который после этого единогласно проголосовал за «присоединение к СССР».
Когда войска Германии и ее союзников в июне 1941 года вторглись на территорию СССР, почти везде они пересекали границу с территориями, включенными в состав Советского Союза совсем недавно — за год-полтора до вторжения. Оккупация и аннексия этих земель Кремлем были, мягко говоря, очень спорными как с точки зрения международного права, так и очень многих их жителей.
Но в условиях тотального контроля государства над средствами массовой информации у большинства граждан СССР не возникло сомнений в том, что в Бресте, Кишиневе, Львове или Лиепае Красная армия защищает от агрессора свою, советскую землю. Уже 22 июня, до объявления мобилизации, у военкоматов выстроились очереди советских граждан. Только в Ленинграде после начала войны в военные комиссариаты пришло около 100 тысяч человек. Да и начавшаяся 23 июня 1941 года в стране официальная мобилизация в корне отличалась от той, которую в сентябре 2022 года начало руководство РФ. Только за первую неделю, к 1 июля 1941 года, были призваны более 5,35 миллиона человек — при том, что численность РККА на начало войны составляла около 5,4 миллиона. И это несмотря на то, что в предвоенные месяцы в СССР происходила скрытая мобилизация, до 22 июня поставившая под ружье 802 тысячи человек. С начала войны до октября 1941 года были мобилизованы более 14 миллионов человек. Большая часть из них была добровольцами — таких мобилизованных военкоматы старались отправлять в части, служба в которых была сопряжена с особым риском (десантники, лыжники, летчики, истребители танков).
Все это разительно отличается от картины, которую мы наблюдаем с современной российской частичной мобилизацией. Набор (по официальным данным) всего 300 тысяч мобилизованных, вероятно, привел к бегству из страны заметно большего числа военнообязанных мужчин. Реальные масштабы этого исхода неизвестны, но, по некоторым оценкам, достигают 700 тысяч человек (эти же цифры подтверждаются официальными властями некоторых стран-соседок РФ). В связи с этим Кремль, заявляя официально о намерении призвать 300 тысяч человек, запретил выезд из страны более чем миллиону россиян. Пытаясь набрать относительно небольшое число мобилизованных, власти обещают им приличные денежные выплаты, о которых мобилизованные в 40-е годы прошлого века даже не мечтали. При этом «мобики» часто бунтуют в случае отсутствия выплат и по другим поводам.
То, что попытки заткнуть дыры на фронте с помощью официально объявленной мобилизации оказались неудачными, лучше всего иллюстрирует ситуация с параллельно проходящей мобилизацией, которую в российских местах лишения свободы проводит ЧВК Вагнера. В большой стране, население которой верит в справедливость ведущейся войны и мужчины которой охотно идут на фронт защищать Родину, не будут предлагать формировать «петушиные дивизии» из касты заключенных «с низким социальным статусом».
Если бы подавляющее большинство россиян некритически воспринимало тезисы прокремлевской пропаганды и действительно верило бы в то, что российская армия защищает в Херсоне россиян, мобилизация должна была бы выглядеть совсем иначе.
Отечественная война как идеологическое оружие
Российская концепция «Отечественной войны» обязана своим появлением Наполеону, а точнее — его русской кампании 1812 года. В глазах тогдашнего населения России эта война была очень необычной. Впервые с XVII века конфликт с участием этой страны шел не за границей, а на территории Российской империи, что стало настоящим потрясением для современников. Война 1812 года стала первой из трех «Отечественных», но при этом не в полной мере соответствовала этому пафосному термину. Даже партизанские отряды, созданные в ее ходе, были, как правило, частью армейских подразделений, отправленных в тыл врага, а не результатом стихийного восстания народа, направленного против иноземных завоевателей.
Тем не менее именно с войны 1812 года берет начало российская традиция называть «Отечественными войнами» особенные, справедливые по мнению населения страны конфликты — то есть войны, ведущиеся против захватчиков на своей территории. Во время Отечественной войны жители России должны позабыть о каких-то междоусобных распрях. Как следует из названия, на борьбу с врагом, угрожающим самому существованию Отечества, поднимается весь народ, включая детей, женщин, стариков, политических диссидентов и представителей национальных меньшинств.
Эта идея оказалась удачной и еще дважды использовалась властями России и СССР в пропагандистских целях. При этом оказалось, что само именование войны «Отечественной» не решает всех проблем.
В 1914—1918 годах Второй Отечественной войной (а иногда и Великой Отечественной) российская пропаганда называла Первую мировую. На начальном этапе использование этого «секретного оружия» выглядело успешным. Похоже, что подданные империи действительно считали Отечественной войну, которую таковой объявили власти. Во всех слоях российского общества был отмечен патриотический подъем, затронувший даже женщин. Под лозунгом ведения Отечественной войны империя смогла мобилизовать 15 миллионов человек. Несмотря на это, сама война закончилась для Российской империи двумя революциями, сепаратным Брестским миром, страшной Гражданской войной и распадом. Этот опыт использования термина «Отечественная война» в пропагандистских целях оказался настолько неудачным, что о нем обычно не упоминают без особой нужды: в советской и современной российской историографии Первую мировую войну «Отечественной» называть не принято.
Несмотря на такой опыт, после нападения в 1941 году нацистской Германии на СССР советские власти снова назвали войну «Отечественной», причем сделали это в первый же день, 22 июня. «Великой Отечественной» война стала чуть позже, на второй или третий день. Как уже упоминалось выше, населением СССР (по крайней мере, очень большой его частью) она действительно воспринималась таковой — что позволило мобилизовать на фронт в ее ходе 34,5 млн человек. Третья Отечественная война оказалась очень страшной и тяжелой, но закончилась победой СССР и его союзников.
Пример же Первой мировой свидетельствует, что присвоение войне статуса «Отечественной», даже если принимается большинством населения, вовсе не гарантирует победы. Тем не менее миф о том, что Россия, доведенная противником до стадии «Отечественной войны», становится непобедимой, заботливо культивируется и оберегается. Именно поэтому проигранная Вторая Отечественная война 1914−1918 годов «Отечественной» теперь как будто бы и не считается.
Пресловутые «красные линии» — где они?
Важно, что «режим Отечественной войны», после включения которого в российские военкоматы, наконец, выстроятся очереди добровольцев, российская армия нанесет удары по «центрам принятий решений» (что бы это ни значило), а несовершеннолетние дети займут место ушедших на фронт отцов у станков, в трактовке российской пропаганды не включается сам по себе, а должен активизироваться после какого-то события — «красной линии», которую ни украинцам, ни кому бы то ни было еще лучше не переступать. А вот что это за линия — с этим ясности нет.
Регулярное обозначение Кремлем «красных линий», превратилось в постоянно повторяющийся процесс, сходный со знаменитыми «последними китайскими предупреждениями» (в середине прошлого века между КНР и США обострился конфликт по поводу Тайваня, в ходе которого Пекин много раз посылал Вашингтону угрожающие предупреждения, но перейти к реальным действиям не решался). Начало ей на нынешнем историческом этапе положил президент России Владимир Путин, который еще до начала нынешнего российского вторжения, в апреле 2021 года, заявил следующее: «Но надеюсь, что никому не придет в голову перейти в отношении России так называемую красную черту, а где она будет проходить, это мы будем определять в каждом конкретном случае сами».
Уже в ходе войны инициатива Путина была подхвачена и уточнена чиновниками и пропагандистами. Бывший президент России, а ныне заместитель председателя Совета безопасности Дмитрий Медведев 17 июля обещал устроить «кровавым клоунам» «очень быстрый и тяжелый» Судный день в ответ на «нападение на Крым и так далее». Проведение «красной линии» по Крыму более-менее понятно, ведь этот полуостров на тот момент был единственной оккупированной территорией, которую Россия считала своей. После заявления Медведева ударам подвергались и объекты на территории Крыма, и Крымский мост, но какого-то перехода российской войны против Украины в новое качественное состояние так и не произошло.
9 октября ясность в вопрос «красных линий» решило внести российское Министерство иностранных дел. Директор второго департамента СНГ российского МИДа Алексей Полищук заявил, что под ними подразумеваются «поставки Киеву дальнобойных или более мощных средств поражения». Но его трактовка оказалась крайне расплывчатой: определение дальности и мощности средств поражения, достаточных для их отнесения в разряд «красных линий», похоже, предусмотрительно оставлено следующим толкователям.
Начав полномасштабную войну, Россия сразу выложила на стол главный козырь, которым устрашала Украину с весны прошлого года. Сложно напугать началом «войны всерьез» страну, подвергающуюся массированным ракетно-бомбовым ударам и при этом уже отбросившую войска противника от своей столицы и других крупных городов, освободившую Херсон и крупные участки территории в других регионах.
Список озвученных российскими чиновниками, политиками и пропагандистами «красных линий», пересечение которых должно было привести в действие какие-то таинственные социальные процессы, растормошить «глубинный народ» и превратить армию России в непобедимую, растет и множится. Это и обстрелы территорий России внутри ее международно признанных границ (например, Брянской, Белгородской или Курской областей), и обмен в качестве военнопленных бойцов оборонявшего Мариуполь украинского полка «Азов», и поставка реактивных систем залпового огня HIMARS и дальнобойных боеприпасов к ним. Линии пересекаются одна за другой со стабильным результатом — ни Судного дня, ни превращения войны в Отечественную со стороны России не происходит.
Отечественная война в том виде, в котором ее описывают советские и российские историки — то есть тотальная и одновременно пользующаяся всенародной поддержкой, теоретически, конечно, возможна. Но главный фактор для этого — не придуманные кем-то красные линии, не какие-то события-триггеры и тем более не сиюминутное желание пропагандистов. Основной компонент настоящей Отечественной войны — это понимание людьми ее справедливости. Судя по всему, внутри России так и не набралось критического числа жителей, способных считать справедливой захватническую войну против другого государства.
А вот в Украине такой проблемы нет. Угрожая украинцам Отечественной войной, российские пропагандисты, похоже, даже и не заметили, что уже участвуют в ней. Только на другой стороне.
Читайте также
