В Сети показали фото позиций ВСУ под Бахмутом, где солдаты вынуждены воевать буквально по колено в грязи. Такую войну уже сравнивают со временами Первой мировой — ужасами битвы при Пашендейле, когда поле боя тоже превратилось в грязевое море. Рассказываем, как это было и в чем заключаются параллели с нынешним противостоянием на востоке Украины.
Что происходит под Бахмутом и почему россияне столько времени не могут его взять
В этой статье мы не будем пересказывать ход боевых действий на Донбассе — это не тема данного текста. Россия стремится захватить эти территории, скорее всего, не из стратегических, но из политических соображений: самопровозглашенные ЛНР и ДНР, с российской точки зрения, имеют границы, совпадающие с границами Донецкой и Луганской областей Украины. Соответственно, вытеснение ВСУ за пределы этих административных единиц для российского руководства стало принципиальным вопросом, для решения которого можно не считаться с ресурсами.
С Луганской областью у войск РФ в целом получилось — к середине лета почти весь регион был оставлен украинцами (хотя часть территорий была возвращена в ходе контрнаступлений сентября 2022 года). А вот вынудить ВСУ уйти из Донецкой области у россиян не вышло. Бои за Бахмут идут с августа нынешнего года — и их результат до сих пор не определен.
Причины этого, вероятно, лежат в посредственном умении российских войск наступать, а также в мощных укреплениях, возведенных здесь ВСУ еще с 2014 года. После провала «блицкрига» первых недель вторжения в Украину Россия использует практически исключительно тактику времен Первой мировой войны, известную как «артиллерия разрушает, пехота наводняет».
Но реализовать подавляющее превосходство в артиллерии россиянам мешают удары по складам с боеприпасами, а нехватка высокоточного вооружения и разведданных не позволяет точечно выбивать опорные пункты ВСУ и быстро продвигаться вперед. В результате позиционная война идет уже четыре месяца, и Бахмут никак не удается взять. Начавшаяся осенняя распутица тоже не способствует наступлениям, но портит жизнь людям в окопах — повсюду грязь, как и в ходе знаменитой битвы при Пашендейле.
Рассказывая об этом сражении, мы будем ориентироваться в основном на известную книгу британского военного историка Джона Кигана «Великая война 1914−1918».
Наступление «на подводные лодки»
Как ни странно, первопричиной «битвы в грязи» стало не желание Великобритании взять Берлин или освободить захваченные бельгийские территории. Главным стимулом наступать для британцев были жуткие потери, которые им наносили немецкие подводные лодки.
Каждый год Германия пробовала выиграть Первую мировую, используя новые стратегии — и каждый год терпела неудачи. В 1914 году провалился план Шлиффена (назван по имени начальника германского генштаба Альфреда фон Шлиффена) по быстрому разгрому Франции. В 1915-м, несмотря на большие успехи на Восточном фронте, не удалось вывести из войны Россию. В 1916-м не была реализована попытка уничтожить французскую армию в боях под Верденом.
Четвертой стратегией Германии стала морская — военное руководство страны считало, что если подводники немецкого флота начнут массово топить торговые суда, плывущие с грузами в Британию, то самую сильную страну Антанты удастся буквально удушить блокадой — и она запросит мира. Одновременно уничтожение английских транспортов с углем должно было лишить топлива союзников Великобритании — Францию и Италию.
Начальник штаба немецкого флота Хеннинг фон Хольцендорф подсчитал, что на дно нужно было ежемесячно отправлять суда союзников общим водоизмещением 600 тысяч тонн, чтобы через несколько месяцев добиться от голодающих британцев выгодного для Германии мира. Практически сразу же после объявления неограниченной подводной войны немецким субмаринам удалось добиться требуемых объемов — в феврале они утопили корабли общим водоизмещением 520 000 тонн, в марте — более 564 000 и в апреле — 860 000 тонн с лишним.
Правда, варварское уничтожение всего, что плавает по морям, автоматически означало вступление в войну США с их мощнейшей в мире экономикой. Однако армия Соединенных Штатов тогда была очень слаба и по численности едва превосходила войска маленькой Бельгии (около 130 000 человек — в десятки раз меньше, чем у великих держав Европы). Поэтому немцы обоснованно предполагали, что каким бы мощным ни был экономический потенциал Вашингтона, большие армии американцы смогут собрать в лучшем случае через год — за это время из войны предполагалось выбить Великобританию, а там будь что будет.
Британцам от того, что когда-то в будущем их поддержит армия американцев, в 1917 году было не легче. С немецкими подлодками нужно было срочно расправляться — но предпринимаемые меры не помогали. Британцы пробовали минировать выходы с их баз, менять маршруты следования судов, патрулировать акваторию сотнями аэропланов. В итоге потери все же удалось снизить, отправляя торговые суда в составе конвоев с военным охранением — но пока эту идею довели до ума, на дне уже оказалось несколько миллионов тонн торгового тоннажа Великобритании и союзников.
Одной из идей британцев по прекращению убийственных атак немецких субмарин стал план наступления на суше — предполагалось мощными ударами от реки Ипр отбросить немцев от бельгийского побережья Северного моря и захватить военно-морские базы в Бланкенберге и Остенде, откуда подлодки выходили собирать свою страшную жатву.
Рассчитывать в будущей операции британцы могли только на себя. Союзники находились в глубоком кризисе — Франция весной 1917 года умылась кровью в безуспешном «наступлении Нивеля», и солдаты целыми дивизиями бунтовали и отказывались идти на фронт. В России с февраля шла революция, и ее армия, разложившаяся от социалистической агитации и общей усталости от трехлетней войны, почти ничем не могла помочь.
Однако английский командующий Дуглас Хейг был твердо уверен в будущей победе (хотя похожие наступления предыдущих лет не дали почти никаких успехов и стоили Великобритании 250 тысяч человек только убитыми).
При этом его веру абсолютно не разделяло политическое руководство страны. Премьер-министр Дэвид Ллойд-Джордж не верил ни в возможность захвата баз подлодок, ни в то, что британцам вообще удастся продвинуться на фронте, не имея значительного превосходства в силах, ни в то, что даже успех операции что-то изменит в ходе войны. Однако точка зрения Хейга возобладала.
Уверенности британскому командующему придавал полный успех подготовительной операции — так называемой Мессинской битвы, имевшей целью захватить часть немецких позиций и улучшить конфигурацию фронта перед основной атакой. После пары недель артподготовки немцев было решено буквально взорвать — британские саперы предварительно выкопали под позициями германских войск десятки тоннелей, наполнили их 600 тоннами взрывчатки — а потом разом взорвали все так, что грохот взрывов, по некоторым воспоминаниям, слышали даже в Англии.
И только потом в атаку пошли дивизии Антанты. В немецких траншеях, до которых им удалось дойти, не было ничего живого — стальной дождь и взрывы из-под земли превратили окопы в братские могилы. Первый успех казался полным, оставалось его развить.
Бои в грязи
В июле 1917-го началась уже основная битва. На стороне немцев был рельеф местности — их окопы находились на небольшой возвышенности, позволявшей заранее замечать любые передвижения союзников. Окопы, дзоты, проволочные заграждения и многочисленные пулеметные точки не давали возможности взять эти места с налету. В мирное время здешние земли были пронизаны системой каналов для орошения и отвода воды — но три года артобстрелов превратили все дренажные сооружения в ничто, чему предстояло еще сыграть свою роль.
Гигантское наступление британцев началось 14 июля по стандартной для этой армии схеме: сначала тысячи орудий две недели выбрасывали на германские укрепления четыре миллиона снарядов в попытке разрушить всю немецкую оборону. При всей сокрушительности такой артподготовки она страдала неустранимым недостатком — четко сигнализировала противнику, где будет наступление, и позволяла собрать нужные резервы там, куда снаряды британцев не долетали.
31 июля артподготовка закончилось — и десятки тысяч британских солдат (плюс некоторое количество французов, сохранивших высокий боевой дух) пошли в наступление. Первые линии немецких окопов удалось занять, однако контратаки резервов из глубины обороны вынудили солдат остановиться. И тут пошел дождь.
За следующие дни ливень превратил землю с разрушенной дренажной системой в болото, где нельзя было нормально ни ходить, ни плавать. Командир одной из английских батарей вспоминал: «Земля разворочена на глубину до трех метров и похожа на овсяную кашу <…> Середина воронок от снарядов такая жидкая, что в ней можно утонуть <…>, наверное, здесь погребены сотни мертвых немцев, а теперь их же снаряды перепахивают местность, переворачивая трупы».
Уже 4 августа Дуглас Хейг приказал остановить наступление — продвигаться вперед было чисто физически невозможно. Однако большие потери и медленное продвижение не остановили британского командующего: остановив атаки на одном участке, он начинал их на другом, хотя поле боя окончательно превратилось в жидкую грязь на десятки километров. Солдат Хейг беречь не собирался. Потери за август 1917 года составляли около 18 000 убитых и 50 000 раненых. Многие числились пропавшими без вести — английский историк Джон Киган отмечает, что при Пашендейле это обычно означало раненых, которые упали в наполненные водой воронки от снарядов и утонули.
В сентябре 1917 года Дугласа Хейга вызвали в Лондон и спросили, зачем он продолжает гробить людей в болотах Пашендейла, если союзники Великобритании толком не могут ей помочь — однако генерал считал, что как раз поэтому британцам просто необходимы успехи на фронте (победа могла бы стать мотивацией для союзников продолжать борьбу). Битва при Пашендейле продолжалась — раз за разом солдаты Хейга концентрировали артиллерию, разрушали передовые траншеи, после чего солдаты по колено в воде поднимались в атаку, чтобы попытаться захватить и удержать вражеские окопы. Немцы вводили в бой резервы, отбивали атаку — и все начиналось сначала.
Грязевое море не дало британцам реализовать свое главное преимущество перед немцами — сотни построенных к тому времени танков. Стальные гиганты, которые могли бы стать тараном для прорыва мощной обороны, просто не могли быть эффективно применены там, где даже солдаты проходили с трудом.
К октябрю 1917 года, после двух с половиной месяцев жуткой бойни в грязи, австралийские и новозеландские войска сумели закрепиться в очищенных от немцев окопах — но развить успех не сумели и были почти полностью уничтожены пулеметным огнем. В начале ноября британцам удалось занять саму деревню Пашендейл — вернее, то, что от нее осталось после жестоких боев — и на этом успехи наступления исчерпывались. Атаковать британцы больше не могли, и линия фронта стабилизировалась.
Ни о каком продвижении вперед и тем более захвате баз подлодок не было и речи: британцы просто оттолкнули немцев на несколько километров и уничтожили десятки тысяч своих и чужих солдат. После битвы при Пашендейле в армию Великобритании стали призывать кого получится — людей с плоскостопием, сколиозом, близорукостью, слишком пожилых и так далее. «При Сомме (крупная битва во Франции за год до этого. — Прим. ред.) Хейг отправил на бойню цвет британской молодежи, а при Пашендейле вверг выживших в трясину отчаяния», — пишет Джон Киган.
Не сумев решить проблему атак германских подлодок путем захвата их баз, британцы все же сумели переломить ход морской кампании в свою пользу — система конвоев себя оправдывала, и к весне 1918 года потери английского судоходства резко снизились. К осени 1918 года Первая мировая была выиграна — но до сих пор не очевидно, приблизила ли эту победу бойня при Пашендайле, или же она стала просто бессмысленным обоюдным истреблением.
Читайте также
