С начала полномасштабной войны российским войскам удалось оккупировать только один областной центр Украины — Херсон. Они заняли город 1 марта, начав массовые репрессии против жителей. В сентябре прошел «референдум» о присоединении Херсонской области к Российской Федерации, а уже 11 ноября город освободили ВСУ. Журналист Алесь Минов приехал в деоккупированный город через несколько недель после его освобождения и специально для «Зеркала» рассказывает, что там увидел.
«В Херсон ходят поезда — ну ничего себе!»
«Поезд победы» запустили из Киева в Херсон только 18 ноября, сейчас он курсирует каждые два дня. Билеты стоят 240 гривен (примерно 16 белорусских рублей) за плацкарт и от 380 (26 белорусских) за купе. Сама дорога занимает чуть меньше половины суток.
Я приехал на вокзал за час до отправления и проверил в приложении «Укрзалізниці» наличие билетов: было около 100 свободных мест. И действительно, вагоны полупустые.
— Очень чистенько и постель новая, приятная, в общем, в Херсон ходят поезда — ну ничего себе! — замечает моя спутница Наталья, которая едет в Николаев навестить своих 90-летних родителей. Сама женщина живет в Киеве, сейчас она на пенсии, а раньше работала учительницей физики. Родителей Наталья в последнее время видела редко, все же до Николаева добираться было сложно, пока не восстановили железнодорожное сообщение.
— Мы старались созваниваться каждый день, но ведь иногда связь не позволяла, вот тогда начинала сильно волноваться. Им там местные волонтеры помогают: то воду подвезут питьевую, то лекарства. Но ведь так хочется уже встретиться… — делится женщина.
Вторая спутница, Ирина, раньше и сама работала на железной дороге проводницей, поэтому, глядя на новый и идеально чистый вагон, с ужасом вспоминает, как когда-то приходилось отмывать поезда от грязи. Теперь она со своим котом Бенедиктом тоже едет в Николаев — возвращается домой из Клайпеды.
— Больше месяца отдыхала от взрывов и соленой воды в кранах, — говорит она.
По словам женщин, соленая вода в кранах Николаева появилась из-за повреждения коммуникаций: система водообеспечения в городе работает очень плохо, вода с моря практически не очищается, поэтому и соленая. К тому же добавляется ржавчина и грязь из поврежденных труб. Пить такую воду нельзя даже после кипячения.
— Но я уже в Николаев на совсем. Да, пускай взрывы, пускай с водой беда, но ведь не дома жить тяжело. В Литве, конечно, все ладненько, красиво, а все равно не то… — рассуждает она. — Знаете, как я себя дома почувствовала? Когда звук воздушной тревоги в Киеве на вокзале услышала перед отправлением поезда.
Ирин кот Бенедикт минут сорок прогуливался на поводке по вагону — обследовал новое место, а потом улегся на полке со своей хозяйкой.
— Беня родился как раз в первый день войны. Его в возрасте трех недель отдавали хозяева, которые спешно уезжали в более безопасное место, — делится Ирина. — Вообще в первое время с начала этого ужаса было очень много таких объявлений, а некоторые просто выбрасывали своих животных — даже породистых, дорогих — на улицы. Я позвонила, и уже через 20 минут мне его привезли, так и живем вместе. Он ко взрывам привык, не боится совсем, и дорогу переносит спокойно.
«Это все обстрелы: прилетает все время»
В Херсон поезд прибывает с 15-минутной задержкой. Уже заранее люди с сумками и пакетами стоят в проходе. И вот проводник привычно открывает дверь и выдвигает ступеньки.
— Это еще хорошо, — рассуждает проводник о задержке. — Во время обстрелов мы останавливаемся, поэтому можем простоять и час, и два. В общем, сейчас по расписанию от Николаева до Херсона путь занимает два часа вместо сорока довоенных минут, но ведь времена такие.
Хотя этот поезд не первый, на перроне чувство праздника: радостные крики родственников, не видевшихся месяцами, вспышки камер, люди с украинскими флагами, много смеха и слез.
В Херсоне после освобождения остаются почти 100 тысяч человек — это треть от довоенной численности населения. Сегодняшний город начинается уже в здании железнодорожного вокзала: огромная очередь в кассу, расчет исключительно наличными — терминалы не работают. Множество людей вокруг клубков удлинителей, сплетающихся десятками проводов и ведущих к шумному генератору у входа. Такие пункты подзарядки — единственная возможность оставаться на связи, зарядить фонарики и пауэрбанки.
Инга и Настасья пришли не за билетом — уезжать из города не планируют, так как «некуда» — они ждут, пока освободится розетка, чтобы зарядить телефоны.
Женщины — соседки, прошли четыре квартала до вокзала утром, так как это ближайший пункт с электричеством.
— Сюда приходим ежедневно. За технической водой — в другую от дома сторону идти тоже минут 30−40. Питьевую привозят раз в три дня волонтеры, поэтому приходится ее экономить, — рассказывает Инга.
На привокзальной площади стоит и палатка волонтеров от компании Homenet, раздается мобильный интернет, работает генератор, от которого также тянутся клубки проводов прямо по земле. Здесь тоже заняты все места.
Характерные для нынешнего Херсона звуки — шум генераторов со всех сторон, который раз в 5−6 минут перебивают взрывы. Сначала я был уверен, что это результат разминирования. Тем более что и сотрудник Государственной службы чрезвычайных ситуаций, которого я встретил, говорил о большом числе мин.
— В Херсоне заминировано практически все. Главное управление полиции, например, оказалось проще взорвать, чем разминировать, — рассказал он. — Сейчас работает большое количество саперов из разных регионов — в приоритете жилые здания. Подстанции, котельные, объекты критической инфраструктуры до сих пор остаются заминированными, работать с ними очень непросто, осложняется все постоянными обстрелами с левого берега, ежедневно большое количество раненых и убитых, наши бригады перегружены.
Однако сотрудники полиции объяснили, что взрывы, которые я слышу, — это обстрелы района.
— Вы что, какие разминирования? Это на прошлой неделе было, когда подорвали Главное управление полиции. А теперь это все обстрелы: прилетает все время. Больше всего в районе Днепра, туда лучше не ходите, — предупреждает патрульный.
«Пока ситуация очень тяжелая, оставаться в городе опасно»
О совсем недавней оккупации напоминают полусорванные баннеры «Россия здесь навеки!». При этом в городе множество желто-голубых флагов. Они повсюду — на улицах, памятниках, зданиях и машинах.
В центр от вокзала ведет широкий и ровный, похожий на минский, проспект Ушакова. С первых же зданий — зрелище, характерное для всего города: большие очереди. В банк, на почту и даже в центр связи.
— У меня украинская симка была, долго ею не пользовалась, и вот, видимо, отключили. Теперь стою, чтобы узнать, как восстановить — связи пока нет совсем, — объясняет старушка из очереди.
— Вот и у нас то же самое, — добавляют люди рядом.
Общественный транспорт работает исправно, пока не все маршруты, но в большинство районов можно добраться маршруткой или автобусом. Талончик стоит 10 гривен (63 копейки). Военным — проезд бесплатный, так по всей стране.
Военных на улицах Херсона сейчас много. Местные реагируют на них позитивно: машут, улыбаются, часто подбегают обнять прямо посреди улицы. Многие также улыбаются журналистам, благодарят за работу.
Направляюсь в больницу. На весь город она одна: врачи принимают всех в здании областной больницы. Тут же получают лекарства и направляют пациентов дальше.
Но пообщаться с докторами не удается. Сотрудники Национальной гвардии не пускают к медикам журналистов:
— Простите, уже несколько дней как на объекте запрещено работать прессе. Сейчас здесь много военных, поэтому безопасность прежде всего.
Площадь Свободы — центр городской жизни. Она не пустеет с первых дней освобождения. Сначала здесь были огромные митинги-гуляния, люди приходили с флагами, пели песни, танцевали.
Теперь здесь сконцентрирована основная волонтерская деятельность. В центре площади стоит раздатчик интернета, поэтому связь на небольшом расстоянии довольно хорошая. Рядом также многочисленные палатки с самой разной помощью. Одним из самых востребованных остается пункт подзарядки, организованный здесь спасателями.
В отдельной палатке разместилась областная военная администрация (ОВА). Ее сотрудников-волонтеров можно узнать по специальным жилетам. Они составляют списки на эвакуацию, консультируют людей и объясняют, где можно получить гуманитарную помощь.
Здесь тоже людно, так как происходит эвакуация из города: люди записываются, указывая область, куда хотят попасть. Кто-то выезжает к родственникам. Те, кому некуда ехать, попадают в отдельный список для выделения жилья. Прежде всего людей везут автобусами до Николаева, так как пока все другие дороги из Херсона заминированы, а уже там происходит распределение в дальнейшие точки.
— Мы планируем вывезти столько, сколько сможем, и сколько людей согласится выезжать. А почему? Вы же слышите, что происходит. Надеемся на улучшение: все будет хорошо, только бы побыстрее. А пока ситуация очень тяжелая, оставаться в городе опасно, — говорит волонтер ОВА.
На помощь в Херсон приехали также волонтеры из других стран. Среди них — София от «Грузинского гуманитарного легиона». Она привезли помощь для местного Красного Креста, а в пустых автобусах обратно планируют вывезти людей.
— Мы вообще много чем занимаемся, это и та же эвакуация, и восстановление зданий, и помогаем наладить работу транспорта. «Грузинский легион» — военная организация на территории Украины, которая существует с 2014 года, — говорит девушка.
— Насколько безопасно сейчас проходит эвакуация? — спрашиваю ее.
— Безопасно? Безопасно для кого?
— Ну, для людей, которых вывозят, конечно.
— Для людей, которых вывозят из города, — безопасно, дорога на Николаев разминирована, обстрелов на ней пока еще не было. Но главный вопрос — кого мы вывозим. Необходимо обязательно проверить каждого человека. Мы составляем списки, смотрим документы, высылаем их нашей разведке на проверку, чтобы быть уверенными, что это украинцы, которые действительно выезжают из города. Чтобы не вывезти неизвестно кого… В Херсоне остается большое количество российских военных, не успевших сбежать на левый берег при отступлении. Они переоделись в гражданскую одежду и пытаются теперь выехать из города.
— На самом деле ситуация не такая радужная, как показывает телевидение, — продолжает София. — Да, здорово, что мы освободили этот город, это прекрасно, и я очень рада, что Херсон снова украинский. Но этим людям очень нужна помощь в огромном объеме. Они не получали пенсии в течение очень длительного периода. Я не понимала ситуацию, пока не пообщалась с местными. Здесь работы еще очень и очень много: нет ни коммуникаций, ни воды, ни света, ни отопления. Проблемы с документами, с денежными переводами…
Сколько времени займет налаживание всего этого, София, как и многие, сказать не может. Все зависит от того, как будут проходить боевые действия.
От палатки военной администрации в центр площади шагают Елена со своей мамой Татьяной. Женщины хотят попасть в Германию к родственникам, но, чтобы выбраться из Херсона, ждут помощи властей.
— Мы живем в Чаплинском районе — он все еще оккупирован. Сейчас пока находимся здесь. Боимся, хотим выехать, потому что очень тяжело физически каждый день таскать воду, чтобы банально сходить в туалет, — делится Елена. — Если честно, я не поверила вообще, что война началась, — сын меня разбудил, сказал, что война. Я говорю: «Ложись спать, не выдумывай, мне скоро на работу вставать». В итоге получилось, что да. Но до меня доходило еще месяца два.
— Нас особо, слава Богу, не трогали, — продолжает Елена. — Я работала в магазине. Были такие бабушки — любительницы русского мира… Я всю эту оккупацию разговаривала по-украински на работе в магазине. Так они мне иногда говорили: «Пора забывать слово „дякую“ и начинать учить русский». А я им отвечала: «А где вы живете, в какой стране?» Сейчас они молчат — стыдно, наверное.
Женщины говорят, что слышали о митингах в первые дни оккупации, но своими глазами не видели — было страшно и опасно выходить из дома. На улице появлялись только при большой необходимости.
В начале весны пропал близкий друг сына Елены, несколько дней не выходил на связь. Из деревни в районе приехала его мать, начали искать.
— Оказалось, что парня задержала так называемая милиция. Он работал в баре, где много сотрудников было из теробороны. Во время облавы его забрали под шумок. Но повезло — его не пытали и в конце концов отпустили, когда мы подняли резонанс, но он рассказывал, что постоянно слышал крики и плач мужчин, которых пытали в соседних помещениях. Много страшного пишут про пыточные, которые здесь были, — говорит Елена. — И я, знаете, верю каждому слову, хотя сама не видела.
— Как вы относитесь к Беларуси?
— Меня с ней ничего не связывает, но я не поддерживаю то, что Лукашенко поддерживает путинские замашки.
«Работы в городе нет. Абсолютное большинство предприятий пока стоит»
После захода российских войск в город продолжали работу мелкие продуктовые и бытовые магазины. Большие же сети закрылись почти сразу и пока не открылись. Из кафе и ресторанов тоже работают единицы.
Одно из кафе находится на первом этаже величественного здания кинотеатра «Украина». Пожалуй, у них одних из немногих здесь есть генератор, поэтому кофе обычный, а не «американо», залитый кипятком прямо из термоса, за 20 гривен (около 1,4 рубля). Цены как и везде в Украине — от 40 до 60 гривен за стакан (2,7−4,1 рубля). В соседнем продуктовом магазине еще есть остатки российских товаров, в основном из Крыма.
Минутах в десяти от здания кинотеатра «Украина» находится центральная ярмарка. Точнее, то, что от нее осталось — здесь был большой пожар в первые же дни войны. Недалеко от пожарища — стихийная торговля всем чем можно: от продуктов до бытовых товаров.
Любовь продает молочные продукты и просит ее не фотографировать.
— Вы что, я же так выгляжу… как капуста, сейчас же холодно, так натянула все что можно. Да и голову сейчас мою день через день — с водой тяжело, — переживает она и рассказывает, что во время оккупации было даже дешевле. — Дело в том, что я помогала реализовывать товар с фермы под Херсоном, так как из-за перебоев с поставками перестал работать молочный завод в Николаеве, и того же молока было очень много, отдавали по минимальной цене, чтобы прокормить скот.
Чуть дальше от ярмарки — еще одна очередь. Это выдают гуманитарную помощь: хлеб, крупы, лекарства и товары для детей при необходимости.
В очереди стоят и преподаватели Херсонского академического лицея. Учебный год они завершали в онлайн-режиме уже под оккупацией, выпустили учеников на каникулы на месяц раньше.
— Обучение пока не началось из-за отсутствия в городе света и связи, хотя зарплату нам начисляют, — говорят учителя. — Работы в городе нет. Абсолютное большинство предприятий пока стоит, часть еще даже не разминирована.
«Я выдержу все: и без воды, и без света, лишь бы только не бомбили дома»
В продуктовом магазине на проспекте Ушакова людно. На входе висит объявление о товаре недели: это свечи и хлеб. Покупатели улыбаются:
— Действительно, самое необходимое. С хлебом было тяжело много месяцев, приходилось искать по городу.
Продавщица Ирина работает здесь два месяца. Раньше у нее был собственный магазин на центральном рынке, но он сгорел еще в первые дни войны вместе со всем товаром и документами. Почти полгода Ирина провела без работы и жила на сбережения, а в начале осени устроилась продавщицей здесь, зарплату получала в гривнах.
— Во время оккупации заходили и буряты, и чеченцы — грубили, хамили, могли не расплатиться за какой-то товар, — говорит женщина. — Очень тяжело было. Продукты были дорогие очень, цены — ужасные были. Теперь уже нормально стало, наладилось. По крайней мере по сравнению с тем, что было. То, что здесь уже наши, — это легче: я могу выйти во двор, могу разговаривать по телефону, не боясь, что меня убьют или отнимут его. Ведь нельзя же было: не дай бог ты балакаешь по украинской симке, то могли забрать телефон и избить, вот так было. Вынуждали покупать российскую, но и тогда проверяли информацию, что у тебя там в телефоне.
Но все равно, признается женщина, жить в городе достаточно сложно: нет электричества и воды:
— Даже для того чтобы сходить в туалет, нужно приносить ведро воды для смыва. Еще в квартире очень холодно. Вместе со мной живет 86-летний отец: он жил в Александровском районе, под Херсоном, но весной на его участок попало сразу 10 снарядов — еле выжил и перебрался в Херсон в чем был, только с паспортом.
— Я выдержу все: и без воды, и без света, лишь бы только не бомбили дома — это самое страшное. Мы живем на седьмом этаже, каждый раз с жизнью прощаюсь, когда рядом что-то летит.
Что же касается отношения к белорусам, то Ирина разделяет политиков и простых людей:
— Она тоже вовлечена в этот конфликт. Все наши соседи так или иначе причастны к этой войне. Но ведь Беларусь — союзник России. Там же на людей давят, не знаю, насколько эффективно сопротивление. Слабо верю, что в Беларуси в ближайшее время возможен майдан, как у нас был. В общем, к простым людям у меня позитивное отношение, к любым людям. Даже, я считаю, и часть россиян есть адекватных. Просто люди не виноваты… Это же все элиты, политики. Надо было как-то так решать, чтобы войны не было.
Когда я вернулся на вокзал, как раз начался обстрел: взрывы, которые были слышны до этого, стали в разы громче, а потемневшее небо засияло красно-оранжевым цветом. Звукоусилители без электричества не работают, поэтому сотрудники железной дороги выбежали на ступени и громко прокричали:
— Все проходите в здание. Срочно. Вставать под колонны!
Обстрел длился около 20 минут, из разговоров полиции стало понятно, что пострадало около пяти зданий по соседству.
Перед поездом все, кто хочет выехать из города, проходят проверку документов, вещей и даже телефонов. Говорят, это для того, чтобы из Херсона не выехали диверсанты и россияне, не успевшие сбежать.
Пассажиры же здесь с большими сумками и чемоданами. Все, кого я успел расспросить, говорят, что выезжают надолго, так как «больше здесь находиться невозможно».