В середине июля Россия сосредоточила на востоке Украины в направлении Купянска и Лимана ударную группу из 100 тысяч военных. Сейчас они пытаются наступать на этом участке фронта. Лиман, возле которого это происходит, — бывший крупный железнодорожный узел и единственный город в Донецкой области, который Украине удалось освободить после начала полномасштабного вторжения российских войск. В прошлом году фронт прошел через Лиман дважды, в разной степени были разрушены почти все дома. Из 23 тысяч жителей здесь осталось около пяти.
В этом году журналисты «Ґрат» дважды приезжали в Лиман: в апреле и июле. Корреспондент Алексей Арунян рассказывает, как живет и меняется полуразрушенный город, над котором снова сгустились тучи.
«Значит, есть Бог, а?»
Вечером 13 марта 2023 года 57-летний разнорабочий Михаил Жиров выключил телевизор и лег спать в своей квартире в четырехэтажке на юге Лимана. Как только он заснул, его разбудил оглушительный грохот.
«Кирпичики, стекла по хате полетели. Двуспалка вместе со мной подпрыгнула где-то на полметра. А когда опустился, головой о стол бахнулся, хорошо хоть не об угол. Башка потом долго гудела, дня два», — вспоминает Михаил — худощавый мужчина с прокуренным голосом в тренировочных штанах и туфлях.
После взрыва он вскочил с кровати, наспех оделся и выбежал на улицу.
«Там уже было куча народу. Все переживают: „Миха хоть живой?“. И Миха выползает такой чумной. Башкой ударился, перепуганный был весь. Грохот был, конечно, классный», — рассказывает лиманец.
Как оказалось, в десяти метрах от дома Михаила, посреди жилого квартала упала российская ракета С-300. К счастью, никто не погиб, но сильно повредились дома.
Мы беседуем с Михаилом у него в квартире в середине апреля — спустя месяц после взрыва. Тут холодно, сыро и гуляет сквозняк. Взрывная волна покорежила окна, между рамами и стенами зияют дыры. Денег их починить нет. Все, что удалось Жирову, — забить досками окна вместо вылетевших стекол.
По полу хозяин расставил тазы и кастрюли. Из-за взрыва с крыши слетел шифер, и квартиру заливает во время дождей. Потолок весь в разводах, сверху свисают куски обоев.
«В ЖЭК хожу постоянно. Говорят, что по технике безопасности им работать нельзя. Крыша мокрая, вон какие дожди идут. Говорят, будет сухо и вышка — полезем», — поясняет Михаил, стоя посреди квартиры с сигаретой в зубах.
Сам он сейчас тут не живет, «чтобы тубик (туберкулез) не подхватить». Михаил временно перебрался в квартиру двумя этажами ниже. Она досталась Жирову от соседки, которая недавно умерла. Но когда идет дождь, Михаил поднимается к себе, чтобы спасти от затопления свое жилище и соседей снизу. Если дождит ночью, приходится не спать. Михаил называет это «всенощная».
До полномасштабной войны Жиров работал подсобным рабочим на железной дороге — главном предприятии города.
Раньше Лиман был одним из крупнейших в стране железнодорожных узлов. В мае 2022 года на город наступали российские войска. Они обстреливали Лиман артиллерией и разрушили значительную часть города вместе с железнодорожной станцией и путями. Во время боев украинская армия взорвала железнодорожный мост через реку Северский Донец, который соединял Лиман и Краматорск. В конце мая Вооруженные силы Украины покинули город.
А уже через пять месяцев, 1 октября, Украина освободила Лиман. Но фронт по-прежнему рядом, мост не восстановили, а железнодорожная станция разрушена и обесточена. Михаил, как и большинство железнодорожников, оставшихся в Лимане, сидит без работы. Уезжать он не хочет.
«А куда мне ехать? Денег у меня нет. И самое главное, некуда мне ехать. В Купянск до тетки? А какой смысл, там то же самое. Что толку?» — поясняет Жиров.
Хотя после падения ракеты его квартира пришла в негодность, он считает, что легко отделался, и радуется, что остался жив.
«Самое главное, что после взрыва ни одна икона не упала, как стояли, так и остались. Вот маленькая иконка Божьей матери стоит на серванте, не упала. И вот старая-старая икона как висела, так и висит, — показывает Михаил на икону Девы Марии над входной дверью. — Вот так. Значит, есть Бог, а? Как вы думаете?»
Подвал
Железная дорога делит Лиман на две части: северную и южную, или, как ее называют местные, — южка. На севере в основном частная застройка, на юге — многоэтажки.
Бои, прокатившись по городу в прошлом году, превратили южную часть в декорации для фильмов про постапокалипсис. От обстрелов в разной степени пострадал каждый дом: от некоторых остались только груды кирпичей, плит и обломков мебели, от других — выжженный каркас. Те, кому повезло больше, отделались выбитыми окнами и небольшими повреждениями фасада и крыши. Как, например, четырехэтажка Михаила.
В палисаднике рядом с его домом о недавнем прилете напоминает глубокая воронка. Рядом валяется москитная сетка из чьей-то квартиры и ветки от сломанных деревьев. Экскурсию здесь мне проводит глава уличного комитета, пенсионерка Тамара Климошенко.
«Молодежь вся выехала с детками… Возвращаться никто не хочет, работы нет. Только пенсионеры, такие как мы, здесь скитаются. Многие пьют», — вздыхает женщина.
Издалека доносятся глухие звуки взрывов. Линия фронта проходит всего в 20 километрах от города (мы беседуем в апреле 2023 года, позже фронт приблизился к Лиману).
«Это еще ничего, недавно были дни и похуже. Гуготело с утра до ночи, и сегодня с утра что-то мощно бухнуло, — причитает Климошенко. — Боимся, переживаем, не хотим [чтобы россияне вернулись]. Никто не хочет. Мы уже устали. Поскорее бы их подальше выбили».
В подвал четырехэтажки Михаила спускается 84-летняя Тамара Александровна Балюк — невысокая приветливая старушка. До недавнего времени вместе с дочкой она жила на последнем этаже дома напротив. Взрывная волна от недавнего прилета выбила им окна и повредила крышу.
«Жить там теперь невозможно. Потолок валится, нам негде лечь. На голову штукатурка сыпется», — жалуется Тамара Александровна.
Вместе с дочкой Людмилой ей пришлось перебраться в подвал. Ключи дали соседи. Здесь холодно и сыро. Женщины ютятся в небольшом помещении, почти всю площадь которого занимает самодельная кровать. На столике в углу электроплита — здесь же Тамара Александровна и готовит.
«Спим тут вдвоем. Кровать, конечно, коротковата, ноги висят. Но что делать? И высоковата, тяжело залезть. Дочка помогает, говорит, ты как-то залезай потихоньку, — улыбается женщина, пытаясь подбодрить сама себя. — И дышать нечем. Утром прогреем комнатку, покушаем и идем на улицу, если погода позволяет, чтобы хоть свежим воздухом подышать».
Тамара Александровна разгребла мусор в квартире и, как и Михаил, расставляет тазы и ведра, когда идет дождь. ЖЭК принял временные меры — покрыл крышу пленкой, но ее быстро сдуло ветром, и квартиру снова заливает.
«Вчера пошел дождь. Поставила там тазы, чтобы хоть на кровать не текло. Потому что кровать, одежка, одеяла, матрасы — все мокрое», — сокрушается женщина.
Дочка ей помочь не может — она давно травмировала позвоночник и плохо ходит. У Тамары Александровны есть вторая дочь — ей 61, она лежит в больнице в Краматорске. Во время прошлогодних массовых обстрелов она, как и весь Лиман, неделями пряталась в подвале и подорвала здоровье. Врачи диагностировали у нее онкологию.
Из-за дождей ЖЭК пока не может залатать Тамаре Александровне крышу шифером, так же, как и Михаилу, только заменил вылетевшие стекла досками. Но женщина не сдается и надеется со временем отремонтировать квартиру.
Адвокат и «Смерч»
Прошло три месяца. В конце июля мы снова приехали в Лиман. За это время россияне продвинулись немного ближе к городу — теперь фронт на расстоянии около 15 километров.
В северной части города мы встречаемся с Олегом Роговым — единственным практикующим адвокатом, оставшимся в Лимане, и бывшим начальником следственного управления милиции города.
Он жарит мясо в сковородке на мангале во дворе своего частного дома. Два месяца назад Олегу включили свет, но он все равно готовит на костре — привык. До этого электричества не было почти год. Свет исчез во всем городе еще во время российского наступления в апреле 2022 года. Энергетики начали постепенно его подключать после освобождения с ноября.
Дом у Рогова тоже поврежден — в Лимане сложно найти полностью целые. На одной из стен рассыпалась кирпичная кладка и остался только слой глины и рубероида. 18 июня 2022 года во время оккупации в огород Олега упала мина и снесла стену и часть кровли. Начался пожар, но Рогов вместе с соседями быстро его потушил.
«Повезло, что я во время прилета у соседа был, случайно зашел. А обычно во дворе на диване сидел. Если б остался, то… — замолкает Олег, не желая говорить вслух, что именно с ним бы случилось. — У меня там кодексы лежали и материалы дел, половину разорвало. А спутниковую тарелку нашел через месяц. У соседей была через два огорода».
Во дворе у Рогова цветут розы.
«Должно же хоть что-то радовать», — поясняет Олег.
Лиманцы уделяют посадке цветов особое внимание — так они могут хоть немного улучшить вид города, изуродованного войной.
На правой руке у Олега не хватает фаланги безымянного пальца. В сентябре боевики «ЛНР» выкрали Рогова, заподозрив, что он передает их позиции украинской армии. Его жестоко избили, но отпустили в тот же день. Палец, который раздробили прикладом автомата, пришлось ампутировать.
Сейчас, почти через год после похищения, на запястье той же руки у Олега — свежая марлевая повязка. Недавно Рогов получил новое ранение.
У него дома, как и в значительной части Лимана, плохая мобильная связь и интернет. 8 июля он отправился в центр города, чтобы проверить почту и скачать фильм. Рогов припарковался неподалеку от стихийного рынка — одного из самых людных мест в городе.
«Там было довольно большое оживленное скопление местных жителей: и детей, и стариков, а также военнослужащих. Где-то около 9.50 раздался сильный звук. Честно, от таких мы уже отвыкли… А буквально через минуту-две такое впечатление, что пошли осадки в виде града. Я сначала не придал этому значения, потом смотрю, у меня с правой руки начала фонтанировать кровь», — вспоминает Олег.
Рогов завел автомобиль и дал по газам, чтобы выехать из зоны обстрела.
«Уезжая дальше, я видел, как со стороны базарчика шел густой столб дыма вперемешку с мусором и пылью, раздавались крики», — вспоминает Олег.
Он отправился к знакомым медикам, и те с большим трудом остановили кровь. Оказалось, в руку вошел осколок, пробил вену и застрял под кожей в районе запястья.
Тогда Россия нанесла по центру Лимана удар из ракетной системы залпового огня «Смерч». Погибли девять человек и еще тринадцать были ранены.
«Это все, конечно, жутко. За девять месяцев после деоккупации давно такого прилета не было. Народ сейчас напуган», — говорит Олег.
Через два дня после обстрела медики достали из руки Рогова осколок. Операцию проводил тот же хирург, что и ампутировал фалангу пальца после похищения и пыток. Недавно Рогову сняли швы, сейчас рука заживает.
«Медики сказали, что на мне как на собаке заживает, — смеется Рогов. — И добавили: только третий раз не приходи».
«Ждем, когда отодвинется линия фронта»
17 июля спикер восточной группировки ВСУ Сергей Череватый сообщил новые тревожные новости для лиманцев. Россия скопила на Лимано-Купянском направлении 100 тысяч военных и много техники: 550 артиллеристских систем и 370 реактивных систем залпового огня. Замминистра обороны Анна Маляр заявила, что россияне таким образом хотят оттянуть силы Украины, которая перехватила инициативу в другой части Донецкой области — в районе Бахмута.
Мэр Лимана Александр Журавлев говорит «Ґратам», что пока город никак не ощущает на себе скопления россиян, если не считать обстрелов по гражданским объектам — в июле их было три.
По словам мэра, лиманцы не паникуют и не покидают город. Но и не спешат возвращаться из-за близости к фронту. До полномасштабной войны в городе жили 23 тысячи человек, теперь около 5,5.
«Миграция идет: одни выезжают, другие заезжают. Люди приезжают, ставят на консервацию свое жилье, накрывают крыши, ремонтируют окна временными материалами», — рассказывает мэр.
Сам Журавлев выезжал из города за день до оккупации и вернулся после освобождения. Здание, в котором он работает, — также повреждено. Угол дома разворотило, вместо половины стекол на окнах — фанера.
На месте городской больницы также руины. Медики вынуждены были перебраться в другое коммунальное здание на юге Лимана. Директор больницы Владимир Русанов говорит, что в среднем в месяц в больницу поступает с ранениями 10−15 человек.
«В основном этом минно-взрывные травмы, осколочные ранения конечностей, туловища. Небольшие осколки могут оставаться, крупные чаще всего удаляются. Если это ранения жизненно важных органов, люди погибают», — вздыхает медик.
Больнице не хватает врачей, и иногда Русанову приходится перенаправлять больных к военным медикам. Во время оккупации учреждение эвакуировали в Кривой Рог, и многие врачи там и остались.
«Все сотрудники, особенно те, кто с детьми, ждут, когда отодвинется линия фронта. Тогда и подъедут, хотя они, конечно, ассимилировались в других условиях. Но надеемся, что основная часть все-таки вернется», — говорит Русанов.
Чешская организация People in need открыла в больнице социальную прачечную. Жительница соседней многоэтажки, пенсионерка Наталья Каменюк загружает выстиранные вещи в багажник велосипеда.
«Сдали, постирали, позвонили, забрали — очень хорошая услуга», — довольна женщина.
Постирать вещи иначе сложно — в ее доме, также пострадавшем от обстрелов, нет воды. Коммунальщики восстановили водоснабжение в микрорайоне, но дом подключать боятся. В квартирах трубы долго стояли пустые и могут прорваться.
«Людей в подъезде нет, боимся включать, потому что затопим. А ключи оставили не все», — поясняет Наталья, садится на велосипед и исчезает за поворотом.
Туман перед глазами
Больница находится недалеко от дома Тамары Александровны Балюк, которая вместе с дочкой жила в подвале. Я встречаю женщину у нее во дворе. С нашей первой встречи прошло всего три месяца, но Тамара Александровна меня не узнает.
«Знаете, я как побывала в подвалах, у меня и зрение, и слух, и память — все потерялось. У меня и сейчас туман стоит перед глазами», — жалуется она.
Уже месяц, как она перебралась из подвала назад в квартиру, но на днях произошло новое несчастье — еще хуже предыдущего. 18 июля Тамара Александровна вместе с дочкой Людмилой отправилась за продуктами. Дома осталась вторая дочка, 61-летняя Любовь. Во время прошлого приезда мы ее не застали дома — она лежала в больнице Краматорска, где боролась с раком. Недавно она вернулась в Лиман к матери и сестре.
«Знакомая нам привозит то курятину, то порошки, то молоко. Мы пошли к ней, и вдруг как шарахнуло! Мы бегом сюда. Приходим, а дочка на полу лежит. Спрашиваю: „Люба, что такое?“ Она отвечает: „Мама, меня через окно ранило“. Крови полно. Девочки вызвали скорую. Ребята из полиции приехали быстро, забрали ее и отвезли в больницу», — рассказывает женщина.
Как оказалось позже, российский снаряд или его обломки снова упали недалеко от дома Тамары Александровны. Сотни осколков разлетелись вокруг, в том числе в квартиру Балюк. Один из них попал в живот ее дочери. Хирурги вынули осколок, но из-за слабого здоровья состояние женщины тяжелое. Кроме нее тогда был ранен еще один житель района.
Тамара Александровна заходит в квартиру. В комнатах к потолку прибиты куски ковров и твердой ткани. По просьбе Балюк сосед так заделал дыры, чтобы штукатурка не сыпалась на голову. До кухни у него еще не дошли руки — там через дыры на потолке видны деревянные перекрытия.
«Не могу готовить, потому что все сыпется. Только замету — опять все сыпется. Боюсь же еще, чтобы кусок потолка на голову не упал», — причитает Тамара Александровна.
Во время дождя уже не течет. ЖЭК залатал дыры на крыше, правда, пока что только пленкой, а не шифером.
Вместо стекол на окнах — до сих пор доски. После позавчерашнего обстрела они изрешечены дырами от осколков. До наступления холодов их снова нужно будет менять.
«Я сегодня в ЖЭК ходила, говорю: вставьте, я заплачу. А они: „У нас материалов нету“. Не стали даже разговаривать… В день по четыре раза полы мою, и заметаю. Дочка старшая в больнице, а меньшая — с травмой позвоночника. Получается, я одна целый день бегаю. А перед глазами туман», — говорит Тамара Александровна.
На следующий день ее дочь Люба умерла в больнице.
Старые друзья
Во дворе соседнего дома встречаю другого старого знакомого — разнорабочего Михаила Жирова. В зубах у него, как и три месяца назад, сигарета, на голове — кепка c надписью Louis Vuitton. Крыша его дома больше не течет.
«Из ЖЭКа приехали, все сделали. Хотели покрыть пленкой, а накрыли шифером. Видимо, после вашего приезда», — сообщает Жиров.
Михаил также был очевидцем недавнего обстрела. В тот день он сидел во дворе с другом и соседом Александром Соболем — большим меланхоличным мужчиной в очках и с седой бородой. Сейчас оба сидят на том же месте.
«Был хлопок, потом визг, а потом фейерверк такой, что уши позакладывало. У меня день в ушах звенело. Да и у Саши тоже. У Саши над головой видите выбоину? Осколок над головой пролетел», — Жиров показывает на дыру в стене за спиной у друга.
«Ну да, я нагнулся. А Миша на бок упал», — добавляет Александр невозмутимым тоном.
В доме за спиной у Миши и Саши вылетели все окна. На первом этаже их заделали пленкой, на четвертом — на оконной раме сидят голуби.
Рядом с Сашей и Мишей на столике, сделанном из пенька, лежит груда осколков. Их насобирали во дворе жильцы.
«Вот это от ракеты. Вот это 120-я или 82-й миномет. Вот это не знаю, вот это тоже ракета. Причем не С-300, что-то тяжелое, крылатая ракета или что-то такое», — деловитым тоном перечисляет Саша, перебирая осколки.
Перед тем как попрощаться, спрашиваю у друзей, как они себя чувствуют и сильно ли испугались во время обстрела.
«Вы думаете, это первый раз, или что? — отвечает Миша невозмутимо. — Мы тут все напуганы так, что нам уже пофиг».