В Пуще-Водице под Киевом принимает пациентов государственный центр психического здоровья и реабилитации «Лесная поляна». Здесь помогают прийти в себя украинским военным, вернувшимся с фронта. В холле парни и девушки играют в настольный теннис и бильярд. Есть несколько спортзалов, кабинеты для арт-терапии и йоги, тренажеры для восстановления навыков ходьбы. На стене висят детские рисунки с пожеланиями бойцам, пишет «Спектр».
«Танковый удар — самое страшное»
«Спектру» удалось пообщаться с несколькими военными, проходящими реабилитацию в центре. У Виктора (настоящие имя, фамилию и возраст военный отказался называть, так как на оккупированной части Запорожской области у него остались родственники. — Прим. ред.) за полтора года участия в войне было два ранения, после которых он лечился в госпиталях, а в центре реабилитации он восстанавливает свое душевное здоровье после диагностированной контузии.
— Я уехал из своего хутора, а на следующий день его оккупировали (в феврале 2022 года. — Прим. ред.), — рассказывает Виктор. — Если бы я не уехал, то [оккупанты], как минимум, заставили бы меня копать окопы. Они всем мужикам более-менее призывного возраста выдавали повестки в российскую армию. Зачем мне им копать окопы, если я давал присягу Украине? Первого апреля прошлого года я был участником первого своего боя на Угледарском направлении. В середине мая воевал уже под Авдеевкой… Последние полгода был на Лиманском направлении. Долго там стояли, это очень тяжелое направление. Потом у меня было подозрение на контузию, которое подтвердилось. Честно говоря, с удивлением узнал, что получил ее… У меня был нервный срыв. У нас позицию разбили танками. Танковый удар — самое страшное: не успеваешь среагировать, «выход» — и сразу «приход». Если успел нырнуть в окоп, жить будешь, но много хлопцев не успевают, потому что просто нереально успеть… Я отказался выходить на позицию. Если бы мы туда зашли — все бы и полегли. Трое «трехсотых», трое «двухсотых». Одного из «двухсотых» я выносил. Это самое тяжелое…
Виктор утверждает, что ему стало намного лучше и легче благодаря персоналу центра. По его словам, «в армии абсолютно здоровых людей нет, у каждого своя болячка», а после войны у ветеранов здоровья не прибавится.
— В «Лесной поляне» я уже третью неделю, — добавляет он. — Скоро выписывают. Тут я нашел свое: биосуггестия (метод лечения, который включает в себя приемы вербального и невербального внушения в состоянии легкого транса. — Прим. ред.) и йога. Очень хорошо успокаивает нервную систему, даже без медикаментов. Я и на гражданке практиковал медитацию, а вот на биосуггестии, когда целая группа медитирует, — это вообще замечательно!.. В столовке кормят замечательно. Все, что надо, — есть! Тут даже выпивать не хочется…
«В России нас кормили и били»
Подхожу к ребятам, играющим в пинг-понг. Одного из них зовут Сергей. В зону АТО он отправился из Умани в 2014 году, сразу после окончания школы, но спустя год получил контузию.
— В 2013 году я подписал контракт с 72-й механизированной бригадой, прослужил полгода и поехал в зону АТО механиком-водителем, — начинает рассказывать Сергей. — Был в Донецкой области, потом в Луганской, а конечная позиция наша была в Изварине. Именно там и получил контузию. В пяти метрах от меня был прилет из 152-мм гаубицы «Акация». Я сидел на ступеньках, меня откинуло в окоп, чуть присыпало землей… Ребята сразу меня достали оттуда.
В тот же день Сергей вместе с соратниками оказались на территории врага.
— Мы были в окружении целый месяц, помощь к нам не могла дойти, наш комбат попросил «зеленый коридор». Выходили уже через территорию России. Раненых направили в больницу Ростова-на-Дону. С осколочными ранениями там еще как-то лечили, а с легкими, с контузией, как у меня, — никто не лечил. Хотя никто из нас даже не жаловался, все хотели поскорее домой поехать. Кормили, правда, нас там. Но и били тоже! Российская прокуратура постоянно допрашивала, документы и телефоны забрали. Телевидение российское приезжало… Нас не хотели возвращать на родину, обвинили в обстрелах территории России. Мы устроили сухую голодовку. И на четвертый день простых механиков-водителей, которые не стреляли, отпустили, и меня в том числе. А наводчики, артиллеристы там еще дольше были, — вспоминает Сергей.
В 2015 году Сергей был освобожден из рядов ВСУ: «С тех пор я не воевал, так как я — инвалид войны. Таких, как я, на передовую не отправляют».
Сергей уже второй раз проходит реабилитацию в «Лесной поляне»: впервые он тут оказался в 2016 году. Сейчас, после полученной акубаротравмы, он жалуется на головную боль, головокружение и гул в ушах.
— Лекарства стараюсь не пить, потому что это вредно для печени, только когда сильная мигрень, могу какие-то препараты выпить. Семь лет назад мне в госпитале дали направление в «Лесную поляну». Тогда за три недели я прошел курс психологической реабилитации… И вот сегодня, буквально два часа назад, опять сюда приехал. Мне сказали завтра идти на прием к невропатологу, он назначит мне лечение, потом — к психологу. Еще записался на занятия в спортзал и сыграл пару партий в пинг-понг.
28-летний разведчик Александр, приятель Сергея и его соперник по настольному теннису, рассказал нам, что отправился на фронт из Тетиева (Киевская область) в 2021 году.
— С детства была мечта у меня: стать разведчиком. Отучился в городе Старичи во Львовской области, в учебном центре. Служил в составе 72-й механизированной бригады в Луганской области. Прослужив полтора года, получил ранение в Золотом: сначала нас обстреляли 82-мм минометами, потом 122-мм «артой» (артиллерией). Спрятаться особо негде было. Наши позиции квадрокоптер «спалил», и сразу начали нас «крыть», — объясняет Александр.
В результате разведчик получил ранение таза, грудной клетки, мочевого пузыря, а также контузию.
— Меня целый час еще выносили с места обстрела. Там все заминировано было. Я лежал и истекал кровью… С контузией проходил реабилитацию сперва в Циблях (в с. Цибли Киевской области находится государственный медико-социальный центр ветеранов войны. — Прим. ред.). Лечусь регулярно. Беспокоит меня головная боль, головокружение, дезориентация и потеря памяти… Но после каждого лечения голова светлее становится. В «Лесной поляне» я впервые. Вот сегодня приехал. Успел уже сходить на прием к врачу и сдать анализы. Будут известны результаты анализов — сразу назначат курс лечения, — рассказывает разведчик.
Разговор с директором
За долгие годы войны в Украине психологическую травму получили сотни тысяч участников боевых событий. Однако, если в 2014−2022 годах это были в основном военнослужащие, то после февраля 2022 года, когда армия РФ стала беспощадно бомбить гражданские объекты, глубочайшее душевное потрясение получили многие мирные жители Украины. Директор центра психического здоровья и реабилитации «Лесная поляна» Ксения Возницина рассказала «Спектру», как персонал медучреждения помогает восстановиться военным и гражданским со сложными стрессовыми расстройствами и другими травмами войны.
В первые дни войны «Лесная поляна» в Пуще-Водице оказалась практически на линии фронта. Постоянные обстрелы и взрывы, почти во всех помещениях выбиты окна… В первые часы наступления армии РФ на Киевскую область к ветеранам, которые проходили восстановление в центре, приехали их соратники, чтобы скоординировать свои действия и сразу отправиться на выполнение боевых задач. К вечеру 24 февраля в «Лесной поляне» остались лишь несколько пожилых пациентов. В бомбоубежище вместе с ними спустились врачи и персонал, которые уже не могли добраться домой. Еще неделю в укрытии центра находились простые местные жители, прибежавшие под пулями за помощью. Сотрудникам приходилось не только кормить людей, но и оказывать им медицинскую помощь: было много обращений раненых из Бучи, Ирпеня и Гостомеля.
— Пациентов эвакуировали на восьмой день войны. Все ветераны, которые были у нас на тот момент, ушли на войну. Обстановка в начале марта накалилась, обстрелы участились… Мы отключили котельную, электричество, и в центре не осталось ни одного человека, — рассказывает Возницина.
Психологи центра после эвакуации работали в дистанционном режиме: был создан Telegram-бот «Лесная поляна» для психологической помощи защитников. А после деоккупации Киевской области в мае весь персонал смог вернуться к полноценной работе в родное здание в Пуще-Водице.
По словам Вознициной, «Лесная поляна» помогает военным с различными психотравмами. Эта услуга весьма актуальна: по данным украинского центра общественного здоровья, симптомы острой травмы выявляют у 60−80% военнослужащих, которые были очевидцами гибели собратьев, мирного населения или видели тела умерших.
— Наш центр психического здоровья помогает военнослужащим, которые страдают от тяжелых травматических событий войны, а также [гражданским лицам] с деокупированных территорий, переживших плен и пытки, — объясняет Возницина. — Наш центр — единственный в Украине, потому что все остальное — это психиатрические больницы, а у нас совсем другой принцип помощи… На сегодняшний день у нас находятся 220 человек… Основные их запросы: депрессивные состояния, тревожные состояния, расстройства сна, последствия контузии. А такое невидимое ранение — контузия — приводит и к психическим, и к телесным, и к когнитивным расстройствам.
Терапия против пыток
Как уже было сказано, реабилитацию в «Лесной поляне» могут проходить не только военные, но и гражданские, пережившие плен и/или пытки.
— Каждый второй у нас — сложный пациент, — рассказывает Ксения Возницина. — У многих из них сочетаются несколько симптомов: и контузия, и психические расстройства, и пытки после плена… Бывают пациенты, которым нельзя помочь за три недели, тогда мы рекомендуем направить их в военные госпитали… В период активной фазы войны, естественно, у нас в основном пребывают военнослужащие. Но бывают и гражданские. Например, супружеская пара из Лютежа (село в Киевской области. — Прим. ред.): они месяц провели в подвале под пытками. У них расстройства психологического характера. Они точно так же нуждаются в лечении. Женщина в 50 лет от ударов и ранений стала абсолютно слепой… И таких людей, нуждающихся в психологической помощи, много в деоккупированных украинских городах.
Каждый попавший в «Поляну» проходит диагностику, во время которой определяют его расстройства, а также подбирают для него групповую, индивидуальную или комбинированную работу. Освобожденных из плена поддерживают специалисты отдельного направления. Особенная работа ведется с пациентами с суицидальным поведением или мыслями.
В арсенале специалистов «Лесной поляны» кроме йоги, спортивных залов и тренажеров, есть нейрофидбэк-терапия (компьютерный метод регуляции эмоций. — Прим. ред.), иглорефлексотерапия, арт-реабилитация, VR-терапия и многое другое.
— В центре сейчас работают около 200 человек: неврологи, кардиологи, психотерапевты, психиатры, ортопед… — продолжает директор. — Кроме классических методов лечения, у нас много дополнительных методов. А физическая реабилитация в спортзалах обязательна. Человек, даже не имея ни одного ранения, но с депрессией или с тревогой, обязательно должен работать с телом, так как психотравма отражается на мышцах, на связках, на суставах. И если с этим не работать, то не будет эффекта.
По словам Ксении, сотрудники ее центра исповедуют так называемый биопсихосоциальный подход. Возницина считает, что кроме работы с телесными и душевными травами чрезвычайно важно работать с «социальной составляющей».
— То есть военного необходимо не только льготами обеспечивать, но и предоставить, например, возможность дополнительного обучения, — объясняет она. — У нас с 2019 года есть штатный социальный работник, который помогает каждому пациенту. Потому что комплексный подход работает, только когда мы можем реализовать все компоненты реабилитации.
В то же время при всех достоинствах центра его ресурсы ограничены, считает Возницина. Так, ее заведение рассчитано на 220 пациентов, но нужно хотя бы 5−7 аналогичных центров в остальных украинских регионах.
— Мы сейчас пытаемся с помощью государства, Минздрава открыть в регионах еще хотя бы 5−7 подобных центров, — рассказала она «Спектру». — Мы уже разослали по всем областным департаментам охраны здоровья нашу модель создания центров реабилитации… В частности, Львовский медицинский университет высказал желание открыть центр в западном регионе. Минздрав дает нам один из одесских санаториев, чтобы организовать центр в южном регионе… Кроме того, сейчас огромный пласт работы — это тренинги. Мы обучаем теме «травма войны» колоссальное количество военных психологов, соцработников и юристов.
Скажите военному «спасибо»!
В мае 2023 года министр по делам ветеранов Украины Юлия Лапутина заявила, что после войны количество украинских ветеранов может увеличиться до 4−5 миллионов человек. Ксения Возницина, в свою очередь, уточнила, что в это число могут входить не только военнослужащие, но и члены их семей, а также ближайшие родственники пленных и погибших, которым также понадобится терапия. Самих же ветеранов будет приблизительно 1,5 миллиона. В связи с тем, что с фронта уже возвращаются тысячи людей с травмированной психикой, в украинском обществе возникает вопрос, как безопасно и комфортно сосуществовать с такими людьми.
— Военных почему-то боятся. Это витает в воздухе, это ужасно! — считает директор «Лесной поляны». — Эти люди остановили российскую армию! Прежде всего разберитесь с собой! Я всегда говорю: психическое здоровье ветеранов — это дело каждого гражданина Украины. Важно, как вы будете себя вести с военными, насколько эмпатично вы будете их воспринимать, не смотреть на них волком, не прятать глаза… Уже все должны готовиться! Не военные должны интегрироваться в общество, а общество должно интегрироваться в этих людей — тогда будет и меньше конфликтов… Попробуйте сказать военному простое «спасибо». Им будет очень приятно. Ребята, которым говорят «спасибо за службу», офигевают! Я вам клянусь! Они после таких слов теряются, — уверяет Возницина.
Ранее министр здравоохранения Украины Виктор Ляшко заявил, что центр «Лесная поляна» представляет собой образцовый пример реабилитационного центра для ветеранов, которым лично он гордится. По его мнению, сейчас в Украине как никогда актуально предоставление качественных услуг для восстановления людей, которые пережили психотравму. В 2021 году, еще до начала войны, украинский Минздрав выделил «Лесной поляне» 38 миллионов гривен (около миллиона евро).