Андрей Лошак — российский журналист, до 2010-го он работал на НТВ, где был одним из ключевых репортеров. После ушел с телеканала и начал снимать документальные фильмы и сериалы. Как говорит сам Андрей, главная тема его исследований — российский человек. Его работы получали множество наград. Андрей осудил вторжение в Украину и в марте 2022 года уехал из России. «Зеркало» поговорило с журналистом о работе на НТВ, бедности, (не)вине Путина, плазмах в российских домах, белорусском бизнесмене Викторе Кислом и протестах в 2020 году.
«Сейчас в России ты уже на камеру Путина х**лом не назовешь»
— Ваша последняя работа — сериал «Пентагон» про старый дом и его жителей в Саратовской области, где нет канализации и отопления, течет крыша, отваливаются перила балкона и двери подъезда. Герои живут в бедности, ходят на работу, спорят о политике, ругаются с соседями, смотрят обращения Путина по телевизору, уезжают на войну и возвращаются с нее. Что вы поняли после того, как закончили работу?
Сериал снимали уже во время полномасштабной войны, с октября 2022-го по февраль 2023 года. Андрей Лошак работал над проектом удаленно.
— В этой истории мы показываем, как выглядит выученная беспомощность. Люди живут очень плохо и привыкли к этому, им даже в этом состоянии комфортно. Они в общем-то хотят что-то улучшить, но когда ты их провоцируешь на действие, почему не сходить к администрации и не начать качать права, то натыкаешься на непробиваемую стену из страха и какой-то невероятной инертности, то есть нежелания вообще брать ответственность за свою жизнь и пытаться ее изменить.
Ощущение, что если люди будут жаловаться, то условия их жизни могут только ухудшить. Поэтому многие в комментариях писали, что вся Россия — это «Пентагон». В этом смысле россияне все прос*али. «Этот наворовал, зачем нам другой? Он придет и будет воровать еще больше». Люди приспособились уже к этому г**ну — родное, к запаху привыкли. Ровно это показано в «Пентагоне», просто там запах г**на уже буквально идет из подвала. Но в целом — это все про Россию, где все приспособились к г**ну в Кремле и не хотят уже ничего менять. И вот пришли к тому, что страна воюет со всем миром, людей отправляют на верную смерть и они погибают.
— Дом в итоге начали ремонтировать?
— Да. Это чудо на самом деле — власть отреагировала так, как она должна отреагировать.
Я прочитал новость, что финансирование программы по расселению из аварийного жилья будет сокращено на 60%. А «Пентагон» не признан аварийным, с ним типа все нормально. Больше половины денег, которые должны были потратить на расселение людей из ада, в котором они живут, будет потрачено на ракеты, которыми будут убивать украинцев. Откуда надо брать деньги на строительство ракет? За счет этих людей и их жизней — в прямом смысле, потому что именно жителей таких домов мобилизуют.
— Одну из главных сцен сериала мы видим в конце первой серии. Мужчина набирает себе единственную во всем здании ванну ведрами, нагревает ее кипятильником и лежит в ней. О чем вы подумали, когда впервые увидели эти кадры?
— Когда Саша (оператор. — Прим. ред.) прислал интервью, где Гусь (один из жителей дома. — Прим. ред.) ходит и наливает ванну ведрами, я сказал, что нам обязательно нужен этот кадр. По сути, я его спродюсировал. Я его увидел. Сергей Гусь — это человек, который любит маленькие радости жизни, как все мы. Он хочет понежиться в ванне. Желание получить от этой жизни маленькое удовольствие, таская ведра и ожидая, пока ванна нагреется кипятильником. А потом еще ведра с водой обратно выносить.
— Про обратно я и не подумал.
— Да. Это же не сольешь. Мы об этом даже не задумываемся — оно куда-то само уходит. А тут все ручками.
— Меня удивило, что у многих героев сериала есть большие телевизоры, но при этом нет канализации, отопления, люди живут в старом разрушенном общежитии. Почему так?
— Я, еще когда снимал «Путешествие из Петербурга в Москву», обращал на это внимание. Помню, я был на какой-то съемке в украинской деревне где-то в Прикарпатье и меня поразило, насколько аккуратно и красиво выглядят их деревни, какие там ровные изгороди и ухоженные домики. Мне тогда кто-то сказал: «У нас в доме может не быть телевизора, ну нет денег на него, но все вокруг будет в таком виде, чтобы радовало глаз». Ухоженное, с любовью.
А русские деревни, которые я снимал, жутко выглядят, в основном мрачно. Почти везде. Причем даже там кто-то в российской деревне шутил: «Чем больше запущен дом, тем больше спутниковая антенна». У всех телек в полстены. На это деньги были, при этом люди могут бухать и не работать. Жить как-то депрессивно, но с телевизором. У них нет ничего больше. Они видят, что есть другая жизнь, и они живут жизнью других людей. Это единственное окно, где хоть что-то происходит. Никаких других развлечений нет.
— Вы нашли для себя ответ на вопрос, почему люди, которые живут бедно, не винят Путина, а даже, наоборот, его защищают?
— Я не соглашусь с тем, что они все за Путина. Меня приятно удивило, что не все.
— Я сказал, что они не винят его.
— Во-первых, это опасно. И люди стараются в открытую против Путина особо не высказываться. Сейчас в России ты уже на камеру Путина х**лом не назовешь, а еще пять лет назад это было возможно. Во-вторых, в России нет традиции спрашивать с царя. Есть с бояр, с местной власти, а царь — он как-то отдельно стоит. И Путин очень быстро вернул в жизнь этот паттерн и отношение к верховной власти как к священной. Они смешали понятия «Россия» и «Путин». Путин — это Родина, Родина — это Путин.
Россиянам веками объясняли, что такое царь. Православие, самодержавие, народность. Самодержавие. Как иначе? Был короткий период — десять лет, когда это все зашаталось, появился Борис Ельцин, и он все про**ал. Оказался совершенно не соответствующим своей миссии. И Путина назначил преемником.
В украинцах есть традиция «Геть, геть» («уходи». — Прим. ред.) кричать, а у русских этого никогда не было. Иван Грозный, Сталин, Путин. Все это одна линейка. Никак не получается выбраться из этого унизительного рабского состояния. Неслучайно украинцы еще до 2014 года во время срачей в интернете говорили: «Вы рабы». Главное клеймо, которое тогда ставили. Действительно, это есть — рабская покорность хозяину.
Я хочу сказать, что в «Пентагоне» даже люди как-то посмелее, потому что они настолько отверженные, живут в своем маргинальном братстве, они очень далеки от власти. Они на острове, всеми забытые, и там немного больше свободы. А вы поговорите с российскими обывателями, там полный капут.
Муж Симоньян, Олег Тиньков, Константин Эрнст
— Хочу обсудить ваше прошлое. Вы проработали на НТВ с конца 1990-х годов по середину 2010-х. Что вы чувствуете, когда видите бывших коллег на экране и то, что сейчас транслирует телеканал?
— Я очень много лет не слежу за каналом НТВ. Настолько он неинтересен и убог, что, даже если ты хочешь посмотреть пропаганду, ты вряд ли будешь смотреть НТВ. Самые зажигательные произведения выходят на других телеканалах. Это мерзко. Брезгливое отношение к нему как к источнику зловония, к которому не хочется приближаться. Наверное, в этом есть какая-то и травма, потому что враги сожгли родную хату. Мне интересно иногда посмотреть Скабееву или Соловьева.
— На НТВ выходит программа мужа Маргариты Симоньян Тиграна Кеосаяна.
— Это невозможно смотреть. Адский треш. НТВ и выбрало эту нишу. Она еще при мне начала оформляться. Канал, где нет правил и можно все, кроме критики власти. В остальном — чудовищное моральное дно.
Канал НТВ для меня просто не существует. В этом году ему было 30 лет, это все настолько мимо меня прошло, а когда-то там висел при входе мой портрет.
— Обидно?
— Вы знаете, уже не обидно. Даже Лене Парфенову не обидно, а он у истоков стоял и был лицом канала. Во-первых, это было все давно. Во-вторых, ты сам стараешься забыть, что ты там когда-то работал, потому что неприятно, что тебя могут с этим ассоциировать. Просто не хочется об этом ничего знать. Пусть живут в этой своей навозной жиже. Да, там осталось какое-то количество людей, с которыми я общался, но больше не делаю этого по понятным причинам.
— В 2021-м вы снимали фильм к 15-летию банка «Тинькофф». Антивоенная позиция его создателя, Олега Тинькова, вас удивила?
— Нет. Мне он в целом был симпатичен. Тиньков очень открытый человек. Я бы сказал, что он евангелист российского бизнеса. Он один из первых сделал YouTube-канал [с интервью], намного раньше Юрия Дудя, и приглашал туда предпринимателей и проповедовал идею: «Ребята, возьмите жизнь в свои руки и делайте бизнес. Это классно и интересно».
Он по своему сознанию абсолютный американец. Олег всегда верил в идею конструктивного индивидуализма. Одно из правил — дать людям свободу. Это слова Тинькова. Кто еще в российском бизнесе это осознает или может так сформулировать?
Мы с ним проговорили 3−4 часа [во время съемок]. Я увидел, как банк работает и на каких принципах. Меня не удивило, что после начала войны Тиньков сделал заявление. Я бы удивился, если бы он начал как-то лебезить. Олегу респект. Он, конечно, молодец.
— Вы рассказывали, что какое-то время после ухода с НТВ к вам проявлял интерес глава «Первого канала» Константин Эрнст. Почему не сложилось?
— Он ко мне проявлял интерес больше, когда я работал на телеканале, — пытался перекупить. А после увольнения я уже столько написал, что моя позиция была обозначена четко. У Эрнста в этом смысле чуйка очень развита, поэтому никаких предложений он не делал.
— Какое у вас мнение о нем сейчас?
— Эрнст — абсолютно жалкий и несчастный человек, который продал душу дьяволу. Такие люди приобрели миллионные состояния, а себя потеряли.
«В России надежды уже не было. Белорусы стали ее давать»
— Давайте поговорим о Беларуси. Вы сняли фильм к 10-летию World of Tanks. Какое впечатление на вас произвел основатель Wargaming Виктор Кислый?
— С этим фильмом было сложно. Он должен был выйти в сентябре 2020 года, но тогда вся Беларусь стояла на протестах. И прямо скажем, что белорусам было не до Wargaming. Как и самим ребятам из World of Tanks. И все это перенеслось.
С Кислым я так лично и не увиделся. Фильм мы снимали в России и Беларуси, а он по каким-то причинам не мог приехать в Минск. Надо было лететь на Кипр, мы это откладывали, а потом я заболел ковидом.
Мы записывали интервью дистанционно, и я не очень хорошо его узнал. Мне не удалось лично с ним познакомиться. Не буду комментировать его личность. Но, безусловно, он создал классный и крутой продукт.
Меня потом еще свела судьба с Wargaming. Когда началась война, все билеты на самолеты были разобраны, был жуткий ажиотаж. Мои знакомые мне предложили лететь за приличные деньги. Они заказывали самолет для Wargaming, который вывозил сотрудников. Мы летели из Москвы, но ребята были в основном из Минска.
— Над фильмом к 10-летию World of Tanks с вами работала белоруска Александра Кулак. Кого вы еще знаете из белорусских документалистов и какое у вас мнение о них?
— Я мало смотрю документального кино. Сашу знаю, потому что мы с ней работали. Она была оператором. Я посмотрел все, что она делала. Она невероятно талантлива. Вызывает какой-то восторг.
Есть еще Руслан Федотов. Тоже фантастически талантливый человек. У него есть сильная работа про московское метро «Куда мы едем?». Они авторы, возможно, посильнее, чем я. Я пользовался их операторскими услугами, но они гораздо больше чем операторы.
У нас в какой-то момент было очень много высококлассных операторов из Беларуси, мы так это и называли — «белорусская волна». Один из них сейчас работает в Голливуде — Арсений Хачатурян (он был оператором фильма «Целиком и полностью», где в главной роли сыграл Тимоти Шаламе. — Прим. ред.).
— Вы много писали о событиях в Беларуси в 2020-м, и иногда очень смело. Что вы чувствовали, читая новости?
— Я тогда делал фильм про World of Tanks, в июле я оказался в Минске, где провел неделю и познакомился с ребятами, которые уже были в этой предвыборной движухе.
Это был какой-то невероятный подъем. Я смотрел на них и по-хорошему завидовал. Я в очередной раз увидел надежду, как в героях «Возраста несогласия» (фильм Андрея Лошака о молодых активистах президентской кампании Алексея Навального. — Прим. ред.). Потому что в России ее уже не было. А тут белорусы стали давать эту надежду. Я просто болел очень сильно за вас и сопереживал.
В какой-то момент стало понятно: чтобы победить Лукашенко, нужно победить Путина. Непонятно, как справиться в тот момент с этой задачей. Помню, как Кац продолжал рассказывать, что все получится. Но к концу сентября я уже ни во что не верил. К сожалению. И таких рубцов на теле у меня уже очень много. Сейчас это происходит с Украиной. Еще год назад мы и западный мир верили в нее больше, чем сейчас. Я не знаю, что это за существо такое — Путин. Он какой-то всепожирающий злой волшебник, и все, кто пытается ему противостоять, пока проигрывают. Я надеюсь, что в какой-то момент это все закончится страшным поражением этого чудовища.
— Самый яркий момент, который вам запомнился за время белорусских протестов?
— Женщины, которые вышли в белом. Взаимопомощь, когда людей тащили в бусики, а толпа наваливалась и отбивала. Когда на заводе Лукашенко на х** послали.
— Не хотелось сделать работу про 2020-й?
— Я там не был, я не имею на это никакого морального права. Маша Борзунова была, и она сделала достойную работу. Саша Кулак сделала хороший фильм. Я уверен, что у белорусов и без меня достаточно людей, которые про это гораздо серьезнее и интереснее расскажут.
— В конце мы всегда задаем этот вопрос. Когда и как закончится война?
— Я не знаю. Мы сейчас разговаривали в очень неудачный, как мне кажется, момент войны, когда вдруг все потеряли веру в перспективы Украины.
Раньше нам казалось, что это столкновение двух систем и мировоззрений. С одной стороны рабство, коррупция и полная некомпетентность. А с другой — свобода, творческая реализация, интеллектуальный потенциал. Не может эта орда победить. Но спустя два года нет этого чувства. Нет ощущения, что западная демократическая система правильно работает. Мы видим, как приходят правые к власти и как давление этой орды начинает давать плоды. Она будто прорывается глитчами повсюду. Нет единого ощущения, что победа России смерти подобна. Как будто некоторым кажется, что лучше уже о чем-то и договориться, усадить за стол переговоров и давить на Украину. Меня это пугает. Они [Запад] устали. Старая киношка, второй сезон пошел. Люди не до конца понимают ужас катастрофы, если Россия победит.
Санкции обошли, нефть продаем, образовалась какая-то коалиция из восточных и африканских стран. Все как будто бы теперь не так плохо у Путина, который сначала страшно обос***ся, потому что реально поверил в собственную брехню, а дальше все перегруппировалось. А Запад такой сдержанный, привыкший к смене картинки: переживать за Украину — это прошлый сезон. А мировая политика подбрасывает новые сюжеты. Конструкция «эльфы против орков» трещит по швам. Эльфы слишком эльфы. Они должны стать жесткими ребятами. Только так их можно победить.
— Надежда есть на это?
— Я плохо знаю Запад, чтобы как-то прогнозировать. Вот говорю, что вижу. Они должны стать жестче. Собственно, писали о том, что Путин хочет затянуть конфликт, чтобы Запад устал. Он думает о них как о слабаках. Он всегда их переигрывал и обманывал. А они продолжали играть в его игру и до 2022 года закупали нефть и строили газопроводы. Как будто Путин прав по поводу своего взгляда на этот мир — циничный, грязный, мрачный. В это я отказываюсь верить. Я надеюсь, что мир все-таки не такой.
